Вот они. Тысячи электрических импульсов. Миллионы покалываний в коже, которой касаются пальцы андроида. Сотни вспышек в груди, и столько же мурашек по телу. Я не сводила с его шоколадного цвета радужки взора, упивалась этим визуальным контактом, продолжая чувствовать себя преступницей. Не должны люди чувствовать подобное по отношению к машине! Я – человек, он – андроид! Но почему-то тело воспринимает его совершенно иначе.
Пока в моих мыслях творилась бесовщина, Коннор аккуратно нащупал то место, где проходит крупная артерия. Теплые руки были такими приятными, что я с ужасом для себя чувствовала внутри желание сжать их и никогда не отпускать. И когда там, где находиться большой палец девианта, пробились разъяренные удары учащенного пульса, андроид продолжил говорить:
– Чувствуете? Это пульс, – в любой другой момент я бы обиделась за объяснение таких элементарных вещей, но сейчас же я утопала в теплом бархатном голосе. Смотрела на него в ответ, боролась с нарастающим в груди жаром, как могла. Было очень сложно. – Андроиды не имеют пульса. Наша кровь циркулирует по сосудам непрерывно, без каких-либо толчков.
Да мне уже плевать, кто я такая. Только не отпускай мою руку, не дай мне уйти, не позволь вернуться этой треклятой красной стене с надписью «НЕЛЬЗЯ». Я знаю, что именно она надвигается ко мне со всех сторон, чувствовала это из-за нарастающих пульсаций в лобной части головы. Ты удивительно прекрасен, и я не могу ничего с собой поделать, только пялюсь на тебя ответным загипнотизированным взором. Понимаю, ты опасен. Все еще чувствую это, как и тогда, на кухне участка. Я чувствую себя маленькой добычей перед огромными завораживающими глазами питона, и, господи, как я хочу продолжать ощущать себя слабой рядом с тобой! Ты все еще держишь мою руку, я стараюсь усмирить сходящее с ума сердце, но ты-то все равно все слышишь. Возможно, именно поэтому твои глаза настилаются туманом, а брови хмурятся.
Ветер уносил волосы назад, вместе с ними позади терялись звуки чаек и речных волн. Мышцы начинали наливаться слабостью, пульс под большим пальцем андроида отбивал чечетку, и каждый его удар отзывался в висках, в груди, в голове. Да, я чувствую боль под черепной коробкой, и все же она меркнет рядом с тем, чем обладает мышечный двигатель.
Нет… так нельзя… он машина. Машина без плоти и крови. Он опасен. Ему нельзя доверять. Он слишком много знает о тебе, но продолжает скрывать свою истинную роль в твоем будущем и прошлом…
– Ты говоришь, что не знаешь, кто ты… – говорил мужской голос, что вдруг решил перейти на «ты».
Он опасен, Тони, тебе не стоит с ним связываться. Да, сейчас в тебе говорит красная стена, но даже в ее словах есть доля правды. Его прикосновения желанны, а взгляд карих глаз прекрасен, но все это ловушка, просто мышеловка посреди деревянного пола! Не смей о нем думать, от этого будет слишком много проблем, поверь мне…
– … но я знаю, – он больше не держал палец там, на пульсе. Теперь он сжимал женскую ладонь обеими руками, впиваясь взглядом в самую душу.
Не стоит, Энтони, не смотри на него… не смей слушать его слов, отпусти его и уезжай домой. Он опасен, Тони, опасен! Не стоит этого делать, постарайся забыть о нем, не надо подпускать так близко, не смей, не смей…
– Я видел тебя настоящую, – продолжал говорить андроид, и с каждым его словом я становилась лишь мрачнее. – Такой, какой никто не видел.
Не смей, не смей, НЕЛЬЗЯ!
– Какого черта вы несете? – вырвав руку из цепких пальцев детектива, я сделала несколько шагов назад. Все внутри бунтовало, требовало развернуться и уйти, сесть в машину, проехать несколько миль, может, даже утопить сраный автомобиль и смотреть в ужасе на то, как тот уходит на дно реки. Сейчас я испытывала дикий страх, и самое худшее – все еще продолжала испытывать отдаленное желание быть рядом. – Что вы вообще себе позволяете?!
Я видела, как сходит туман с глаз детектива, наблюдала за смятением и виной в выражении его лица. Пламя в грудной клетке резко сменило цвет на синий, обдавая все внутренние органы холодом. Ветер стал противным, ледяным. Все дальше и дальше отдаляясь от андроида в сторону машины, я не смела сводить с него опасливого взгляда. На минуту другую посетила мысль нацелить пистолет в сторону машины, однако вряд ли идею грозить полицейскому можно считать удачной.
– Анна, я…
– Я не Анна, ясно?! Меня зовут Энтони! – крик стоял практически на всю аллею, хорошо, что рядом никого не было. Каждое мое слово на повышенных тонах заставляло андроида хмуриться все сильнее, стараться подобрать слова, открывать и закрывать губы, но мне было абсолютно наплевать. Наглость и бестактность действий Коннора ввергнула меня в неистовое бешенство берсерка, но на деле я знала причину такого поведения. Меня обуял страх. – Я не знаю, кто эта сраная Анна, и знать не хочу, понятно?! Я знаю вас всего несколько дней, так что следите за своим языком, мистер, пока кто-нибудь его не вырвал!
Оставив отвернувшегося к реке андроида в одиночестве, я почти что бегом бросилась к внедорожнику. Коннор больше не смотрел мне в след, не шел за мной в желании высказать недосказанное. Я неслась на всех порах через множество дорог, подальше от участка, от ресторана, от ввергающей в ужас набережной. Сознание понимало и принимало то, что поведение было основано на болтающей все еще целой красной стене и установках, поглощающих меня во снах. Какой-то частью я жалела о содеянном. Детектив резко перескочил на излишне близкое общение, и тело в общем-то не было против. Но то, что шептало в голове, перебивало голос второй личности и мои собственные желания. Это был голос страха, испуга. Голос вполне обоснованной реакции на намек андроида о близости в прошлом. Может, он говорил о соратничестве, том самом чувстве, что недавно было разделено с Камски. А может, о чем-то куда более интимном и личном.
Даже не смей думать об этом! Ощутив эту мысль, я неосознанно вдавила педаль газа и переключилась на четвертую скорость. Автомобиль мчался вперед, мимо других машин и зданий, мимо смотрящих в след прохожих, мимо коттеджей и фонарных столбов. Мне так хотелось скорее добраться до комнаты, спрятаться в подушках и сдерживать внутренние позывы разреветься от переполняющих противоречивых чувств. В прошлом я бы наверняка пришла к порогу комнаты Камски, чтобы поплакаться и поделиться волнениями, но теперь мне было не с кем разделить внутренние переживания. Теперь я и вправду была абсолютно одна.
Внедорожник был брошен прямо у входа. Автомобили рабочих стояли на месте, разве что теперь к ним присоединился крупный грузовик, на которых перемещали крупногабаритные вещи, вроде огромных стекол. Все было бы не так плачевно, если бы не встреченный на входе Ричард. Его до боли похожая на Коннора морда сейчас напрашивалась на повторение вчерашнего леща, и все же я сдержала свой яростный порыв, несмотря на царившую внутри груди злость. Его холодное приветствие как всегда было проигнорировано, однако едва я порывисто двинулась в сторону коридора, как тот настоятельно прервал мой путь своим отвратительным голосом:
– Мистер Камски разыскивал вас, мисс Гойл, – донеслось в спину, когда я уже была у открытой двери. Вот уж кого мне сейчас не хотелось видеть, будучи переполненной чувством ярости. – Он просил передать просьбу найти его по возвращению.
– Ну и где он?
Жестокость моих слов, нарушаемых звуки работы в комнате с бассейном, заставила Ричарда некоторое время молчать. Видимо, представлял себя вновь пропечатанным в стену, и потому судорожно подбирал в голове подходящие слова.
– Он на кухне.
Большего и не надо. Желая как можно быстрее отчитаться перед боссом за несанкционированный выход из дома, я прошла по коридорам. Один из них вел в ту самую комнату с голубыми стенами, которые часто были спасательным кругом в пучине ада и переживаний. Передо мной вскрывалась правда, передо мной всплывал перепуганный, но пытающийся что-то сказать образ андроида-детектива в синей обтягивающей униформе. И все это заставляло изнутри вырываться в злостные крики, крушить все вокруг в ужасе и страхе. Но я сдержала себя и, нацепив совершенно безэмоциональное лицо, прошла в тот коридор, что вел на кухню.
