Когда я стал таким онемевшим?
Когда успел потерять себя?..
Все слова, что срываются с языка…
Такое ощущение, что их говорит кто-то другой.
Обхватив колени руками, я судорожно сжала веки. Перенапряжение в глазах заставило сотни белых кругов рассыпаться в темноте, но я не давала себе возможности расслабиться. А, возможно, стоило бы… как давно я нахожусь в таком состоянии? Кажется, прошло всего несколько дней с того момента, когда в светлом холле городского особняка появился андроид в синей полицейской униформе. Всего несколько дней внезапного осознания всей фальшивости внушаемого мне прошлого, а чувствую себя так, как будто уже несколько лет в истерике блуждаю по пустынным городским улицам. Настолько сильно устала от всего этого… еще больше устала от чувств лживости к собственной персоне. Я – это не я. Я – это я.
Я парализован…
Где мои чувства?..
Я больше ничего не чувствую,
Но я знаю, что должен.
Чувства. Эмоции. Неопределенность. Все это стало моим обычным состоянием. Я ненавижу всех, кто касается меня, презираю любого, кто пытается нарушить зону комфорта. Даже многоуважаемый босс всякий раз грозится быть отправленным в окно при любом прикосновении. Я знаю, он просто забывается, привыкнув жить среди вседозволяющих машин. Но ничего не могу с собой поделать, так и сжимаю руки в кулаки, лишь бы не оттолкнуть от себя человека. Даже Рид, общение с которым построено на одной единственной цели, на деле воспринимается мной, как потенциальная опасность.
И вот, жизненный путь пересекает андроид, спасший жизнь совершенно постороннему человеку. Он мог получить удар в голову, и тогда детектива отправят на разделочный стол предприятия развалившегося «Киберлайф». Его биокомпоненты раскинут по разным отсекам, что-то внедрят новой сделанной в счет погибшего девианта машине. Но все это не пугало детектива. Цепкие руки оттащили меня в самый подходящий момент, при этом получив удар на себя. И вот, он сидит ко мне спиной, держа ровную осанку. Заставляет смотреть на родинки на спине, изучать загипнотизированным взглядом контуры мужских лопаток, сильных «мускулистых» плеч. Я чувствую его тепло в своей ладони, не желаю убирать руку от мягкой биосинтетической кожи, наполняюсь смесью самых различных чувств. И в то же время этих самых чувств нет. Я должна ненавидеть его, испытывать отвращение и испуг, даже желание поскорее уйти в ванную комнату и протереть руки салфеткой. Вместо этого я ловлю каждую возможность дотронуться, впитать как можно больше искусственного жара. Как же хотелось сжать мужское плечо как можно сильнее, пройтись пальцами от шеи к пояснице, исследовать каждый сантиметр! И все эти восхищающие и пугающие чувства словно утопают в несущейся по сосудам крови, не дают двигаться.
Я и вправду парализована. Я чувствовала так много, и в то же время ничего. Я должна чувствовать презрение, а на деле… желаю ощутить его еще раз.
Но я парализован…
Где настоящий я?
Я потерян, и это убивает меня изнутри…
Боже, как же ты прав, безызвестный несчастный человек. Во мне множество противоречивых чувств и желаний, я представляю из себя настоящую отборную солянку из мнений различных людей. Мистер Камски просит не открывать сундук Пандоры под названием «прошлое». Гэвин Рид предлагает думать о будущем, возможно, намекая на свое участие в нем. Джон Майкл Дориан старательно выводит мое якобы прошлое на поверхность, но при этом умалчивает о пропущенном сеансе. Лейтенант Андерсон грозиться выпороть за какие-то выходки, Коннор просит набрать чей-то номер. Все они говорили о том, что когда-то было в моей жизни, все они советуют и предупреждают, все высказывают свое мнение и делают из меня ту, какой я являюсь! Но их голоса были ничем по сравнению с молчанием по ту сторону красной запрещающей стены.
И я снова парализована. Я не знаю, кем являюсь и кем должна являться. Не знаю, как долго буду еще блуждать в бездне неизвестности, слепо протягивая вперед руку. И да, это убивает меня изнутри.
За спиной почудилось какое-то движение. Повернув голову и посмотрев за плечо, я увидела того самого незнакомца, что аккуратно усаживался на пол, опершись спиной о красную стену прямо напротив меня. Одно его колено было согнуто, на него же была уложена рука. Некто, прислонив затылок к красной пульсирующей субстанции, смотрел перед собой. Вот уж и не знаю, чье теперь тепло я ощущаю сквозь рубашку: тепло кровавой стены или жар самого незнакомца, от которого отделяет всего несколько сантиметров.
Когда я стал таким холодным?
Когда мне стало так стыдно?
Где тот я, которого я знал?
Должно быть, этот я исчез,
Должно быть, ушел, забрав с собой мою веру…
Я холодна снаружи, но горяча внутри. Отсутствие на лице эмоций позволит обмануть даже самого умелого психиатра, но внутри все вскипало от угнетающего страха и потерянности. Звуки музыки продолжают сочиться из трещины, которая образовалась еще в том переулке. Готова поспорить, что слышала все эти умоляющие пощадить крики и выстрелы собственными ушами, даже боль в голове не могла отвлечь от мысли о запахе пороха и жженого пластика, от звуков металлического скрежета и отзывающегося от железных стен топота множества ног. Спина на все сто процентов ощущала на себе тяжесть, нечто плотное и жаркое покрывало тело в тот момент, когда рядом послышался грохот. Кажется, руки цепко сжимали кого-то рядом в попытке оттащить подальше от источника скорой смерти. Все эти ощущения пробивались наружу через призму реальных блеклых воспоминаний, где я ехала по дороге навстречу скорому забвению от столкновения на встречной полосе. Разница была в том, что эти воспоминания черно-белого цвета. Выскальзывающие галлюцинации имели же яркий, пламенной оттенок.
«Ты ведь слышишь меня, верно?» слегка повернув голову в сторону стены, негромко произнесла я. Незнакомец сделал то же самое движение, безмолвно давая ответ на поставленный вопрос. От горького привкуса обреченности я угрюмо улыбнулась. Он повернул голову на мое обращение. Он слышал меня.
«Ты никогда не ответишь» беззлобно произнесла я. Некто слегка опустил голову и снова уставился перед собой. Звуки мелодии повторялись и повторялись, раз за разом становясь отчетливее, громче. Словно бы кто-то вошел в этот неизвестный мне бар, опустил в автомат монетку и установил песню на постоянный повтор. Мне не нравилось ее слушать. Все слова проходили сквозь меня, заставляли ощутить себя потерянно и обреченно. Я была пешкой в чьей-то игре. Разворачивающиеся события в доме Камски, в полицейском участке, даже внутри меня самой говорят о том, что я – всего лишь расходный материал для чужой игры. И не стоило даже задумываться о доказательствах для такой точки зрения – все они лежат на поверхности.
Мистер Камски старательно убеждал в отсутствии важности той самой жизни, что протекала за чертой «До». Он ни разу не говорил о возможном наличии друзей, о возможном любовном интересе, он даже отказывался рассказывать о моем доме, в котором я жила. Мне бы увидеть его хотя бы за километр, чтобы на минуточку ощутить связь с прошлым. И в это же время некий детектив Коннор, называющий меня чужим именем, вызывающий противоречивый трепет от одного касания, вкладывает в женскую ладонь визитку с номером. Он так же отказывается говорить о моем прошлом, намекая на то, что знает очень много, и в то же время его взгляд умоляет поступить так, как он просит – взять телефон, позвонить и встретиться с некто мне незнакомым.
Я – пешка. Я – всего лишь игрок в чужой игре.
В полицейском участке разворачиваются не менее странные события. Детектив Рид пытается вылезти вон из шкуры, лишь бы заставить меня пойти на сближение. И не всегда это сближение обозначает секс. Нет. Он залезает в душу, расспрашивает о происходящим внутри головы и сердца, и в стиле мистера Камски предлагает не вестись на поводу оставленного за спиной прошлого. Еще хуже обстоят дела при приближении андроида-детектива. Человек словно бы переполняется желчью, так и пытается нагрубить несчастному Коннору, язвительно оповестить весь отдел о том, кто и с кем сегодня пойдет в ресторан. Все эти унижающие и ожидающие реакции взгляды в сторону девианта, все эта пафосность и вдруг поднявшееся настроение от укоризненных взглядов своих же коллег.
