Элайджа с умиротворением наблюдал за тем, как Гойл разворачивается, делает несколько шагов и с совершенно безэмоциональным лицом протягивает бокал Андерсону. Лейтенант с некоторое время смотрел на безучастность некогда бывшей его напарницы, усердно размышлял, а стоит ли принимать бокал из рук той, что своими больными поступками сводила недолгие, но прошедшие огонь и лед, дружеские отношения на «нет»? Зеленые замутненные глаза смотрел сквозь Хэнка куда-то вдаль, оставалось только удивляться, как с такой расфокусировкой Гойл вообще смогла проделать хоть несколько шагов и не упасть в бассейн, не туда свернув? Немного помедлив, Хэнк ошарашенно принял бокал, и девушка, убрав руки за спину, сделала назад два шага. Снова стойка смирно. Снова бездумная готовность броситься в бой при одном только приказе. Снова бесчувственность и способность убивать всякого друга или врага. Андерсон мысленно чертыхался, исходил яростью и желанием применить старый добрый ремень к идиотке, как некогда выразился пьяный Рид в баре – «Выбить всю дурь из головы»! А вместо этого Хэнк, грузно и тяжело дыша, замер с приподнятым бокалом искрящегося в свете ламп виски.
– Это жестоко, – только и смог прорычать Андерсон самому себе. – Я знал, что вы тот еще мерзавец, но не думал, что настолько.
– Вы называете меня мерзавцем, а чем вы лучше, лейтенант? – Камски не злился, не чувствовал вины или испуга перед возможной агрессией. Напротив: он чувствовал себя в своей стихии, гордо приподняв подбородок, говоря размеренно и дружелюбно. – Называть своего напарника «коматозницей», сыпать оскорблениями по-вашему не жестоко?
Злость на лицах офицеров сменилась смятением, и это добавило уверенности основателю бывшей компании «Киберлайф». Элайджа приподнял уголки губ, упиваясь чувством собственного превосходства от осознания всех тех знаний, что выуживал Дориан из головы Гойл на протяжении месяца. О да, он знал, чем жил солдат все это время. Начиная от первого детского воспоминания с разбитой коленкой и крокодильими слезами, заканчивая внезапным порывом сексуального характера в закрытой машине наедине с андроидом.
– Или, быть может, ты, Коннор? – как же приятен вкус власти над чужими чувствами! В особенности, если эти чувства принадлежат машине, которая их вообще не должна иметь. – Ты не был жестоким, заставив мисс Гойл вернуться в мир, полный разочарования, боли и утраты?
– Это не правильно! – Коннор не кричал, нет. Вряд ли бы он смог повести себя агрессивно в присутствии Анны, пусть даже и погруженной в сон. Его голос говорил не громко, но и не тихо. Виолончель, однако, он с легкостью смог перекрыть почти истеричными нотками в своих словах. – Вы уничтожаете ее!
– Вряд ли возможность быть собой можно назвать уничтожением, – отвернувшись от полицейских, мистер Камски подошел к стеклянной стене. Разговор начинает наскучивать. Он уже убедился в выносливости установок Дориана, и теперь этот визит можно было заканчивать. – Она пришла к моему дому добровольно, будучи потерянной и «мертвой». И я дал ей свободу, хоть что-то, что могло заставить ее жить дальше. Желаешь это отобрать?
Очередной сигнал дверного звонка. Оглядев нежданных посетителей незаинтересованным взглядом, мистер Камски вновь склонился над Анной и что-то неслышно зашептал. Больше Хэнк, держащий бокал с виски на весу, не испытывал на себе этого мертвого пронзительного взгляда. Глаза Анны наполнились красками, блеск радужки усилился. Девушка старательно проморгалась, на долю минуты нахмурив брови.
– Я так полагаю, что все вопросы мы с вами обсудили, – мужчина говорил учтиво, даже слишком дружелюбно. Такое поведение для меня было странным, еще страннее было то, что меньше секунды назад Коннор стоял бок о бок с лейтенантом. Сейчас же андроид меряется ростом рядом с Ричардом. Последний явно выигрывал на его фоне. – Энтони вас проводит.
Ощутив на себе самодовольный взор босса, я пожала плечами в знак согласия. На деле же в сознании возгоралось разочарование от очередного выбитого из памяти куска, лишившего меня возможности послушать разговоры полицейских. Да, подслушивать нехорошо! Но уж больно часто за последние несколько дней мой жизненный путь пересекают люди в погонах! Еще этот лейтенант с укоризненным взором и седой копной волос… почему ты так знаком мне, парень?
Обведя пригласительным взором обоих гостей – и получив в ответ дозу раздражения со стороны старика и жалости со стороны андроида – я неспешно последовала к двери, ведущей в холл перед выходом на улицу. За спиной послышался плеск воды: лейтенант с успехом отправил бокал с чем-то янтарным в бассейн.
Выход был в соседней комнате, и это не могло не радовать. Плечи нещадно зудели от шершавых швов комбинезона, в спину смотрели две пары глаз. Даже оружие на каждой ноге не давало привычного чувства спокойствия и безопасности. Едва я открыла дверь на выход, как ночной ветер местных лесов ворвался в дом и на пороге предстал, по всей видимости, тот самый ожидаемый боссом посетитель.
– Эй, Энтони! – мужчина в джинсовой светлой куртке и в ковбойской шляпе приветственно вошел внутрь, едва ли не заставляя нас всех дружно сделать несколько шагов назад. Его распростертые руки заключили меня в объятия, и отчего-то это поведение вызвало во мне смущение. Может, при другом раскладе я и не чувствовала себя так скованно, однако за спиной все еще стояли два ошарашенных ситуацией детектива, и их взоры становились все тяжелее и тяжелее. – Что, теперь ты выполняешь работу консьержа?
– Рада видеть вас, мистер Дарк, – я все же неловко похлопала мужчину по спине, так как знала: отпустят меня только после ответных объятий. – Мистер Камски ожидает у бассейна. Вас не было довольно долго. Босс даже начал волноваться.
Как же все-таки приятно, когда тебя так тепло встречают. Пусть я и покрывалась коркой льда от желания прервать телесный контакт с пахнувшим порохом мужчиной в ковбойской шляпе, все же не могла не радоваться такому уютному дружескому действию. Кервен Дарк, улыбаясь во все тридцать два зуба, буквально источал своей смуглой кожей волны искренности и позитива. Возможно, мне снова перепадет шоколадка. Сладости я не любила, уж слишком много от них неприятностей для здоровья, однако все же было приятно получить, как знак внимания от доброго человека.
– Мистер Камски всегда слишком сильно волнуется. Или слишком сильно любит держать всех под контролем, – стащив с себя шляпу, Кервен нахлобучил ее на меня поверх завязанных в хвост волос. Улыбка ребенка не сходила с меня еще долгие несколько минут. – Оберегай как зеницу ока!
Я провожала действительно долгожданного гостя взглядом вплоть до двери, и, только когда тот скрылся с поля зрения, заприметила на себе взоры отошедших на несколько метров полицейских. Пока седовласый исходил на раздражение и гнев, андроид в изящном приталенном костюме синего цвета холодно смотрел в мои глаза. Улыбка ребенка начала опадать, в то время как волосы под давлением коричневой ковбойской шляпы перестали взметаться от порывов ветра из открытой двери.
– Смотрю, обзавелась новыми друзьями, – саркастично бросил лейтенант, не сводя с меня пристального взора.
Я снова ощущаю себя поп-звездой в толпе фанатов, только в этот раз их крики восхищения сменились на возгласы беснующей толпы, требующей сожжения ведьмы на костре. Только зародившееся чувство легкости и уюта от появления хорошего человека в доме было подавлено недоумением и чувством стыда. Почему я вообще чувствую себя виноватой? Не потому ли, что оба офицера, пусть и сквозило от них безмолвной яростью, на деле отражали в атмосфере комнаты отчаяние и… скорбь?
– Огромный дом, новая экипировка, – с каждым словом подходя ко мне все ближе и ближе, лейтенант словно бы увеличивался в размерах. Я была первоклассным охранником, уж точно могла нагнуть старого офицера в кожаной куртке и несуразной рубашке, но отчего-то чувствовала себя маленькой и беззащитной рядом с этими существами. – Даже мозги и те новые. Должно быть, это легко – взять и отвернуться от всего, как в вшивом драматическом кино.
