Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Аййа, в тех водах не протолкнуться от акалтин. Поэтому мы, немногие, решили поискать удачи в новых местах. И, аййо, нашли и щедрые угодья, и множество покупателей, которым сбываем свой улов. Мы продаём рыбу белым жителям города, который называется Компостелья, и они платят не скупясь. Это там, — он указал на восток, — всего в нескольких долгих прогонах.

Я понял, что отклонился на гораздо большее расстояние, чем предполагал, и оказался в опасной близости к тем самым испанцам, от которых сбежал. Однако рыбаков я лишь спросил, не боятся ли они, что в испанских владениях их могут захватить в рабство.

— Как ни удивительно, Тенамакстли, нет. В последнее время солдаты перестали охотиться за рабами. А их вождь, именуемый «гобернадор», или что-то в этом роде, похоже, утратил интерес к добыче серебра из земли. Он занят тем, что снаряжает своих солдат — и собирает новых из других мест, — готовясь к какому-то невиданному, великому походу на север. При этом, как нам удалось узнать, этот поход вовсе не имеет целью захват Йакореке, Тепица, Ацтлана или ещё какого-то до сих пор не покорённого поселения. Куда именно направится войско, не совсем понятно, но в городе эти приготовления вызвали лихорадочное возбуждение. Гобернадор даже передал управление Компостельей человеку, который называется вроде как «обиспо», и тот, судя по всему, настроен ко всем нам, не белым людям, вполне снисходительно. Во всяком случае, нам разрешается беспрепятственно посещать город, приходить и уходить когда вздумается и торговать своей рыбой, устанавливая собственные цены.

Что ж, новости были интересные. Затевавшийся поход явно имел какое-то отношение к мифическим городам Антилии, а вставший во главе города «обиспо», это, конечно же, епископ, мой старый знакомый Васко де Куирога. Я задумался о том, как половчее обратить перемены в свою пользу, когда рыбак заговорил снова:

— Прости, но нам пора отплывать.

— Отплывать? — спросил я. — Почему?

— Мы должны вернуться в Йакореке. Пришло время, когда все мы, морские рыбаки, отправляемся в наш ежегодный поход за жемчугом.

Улыбнувшись своим воспоминаниям и с оттенком печали подумав о том, как же им повезло, я сказал:

— Друзья, если вы снова отправляетесь на север, не согласится ли кто-нибудь из вас оказать услугу мне — и вдове вашего покойного вождя Каурицина.

— Конечно. Какую?

— Не сочтите за труд, проделав двенадцать долгих прогонов на север, заглянуть в Ацтлан. Прошло много времени с тех пор, как я появлялся там в последний раз, и моя дорогая двоюродная сестра Амейатль, возможно, считает меня умершим. Сообщите ей, что встретились со мной, что я пребываю в добром здравии и по-прежнему занимаюсь своим делом. Надеюсь, что оно близится к завершению, и если сие произойдёт, я немедленно сообщу ей в Ацтлан.

— Очень хорошо. Что-нибудь ещё?

— Да. Передайте ей эту накидку. Скажите Амейатль на всякий случай, что, если вдруг меня постигнет неудача и ей будет угрожать опасность со стороны белых людей или какого-нибудь другого врага, эта накидка позволит ей безбедно существовать до конца дней.

— Простая накидка? Из шкуры морского оленя? — изумился рыбак.

— О, это не простая шкура: она обладает волшебными свойствами. Если у Амейатль возникнет надобность в магии, она сумеет её обнаружить.

Рыбак пожал плечами.

— Будь по-твоему, Тенамакстли. Можешь считать, что всё сделано.

Я поблагодарил их всех, попрощался и двинулся вглубь материка, в Компостелью.

Я не особенно боялся возвращаться в город, откуда мне с таким трудом удалось унести ноги. Конечно, имелись люди, которые могли опознать меня. Но Йайак и Г’нда Ке были мертвы, а Коронадо, скорее всего, слишком занят, чтобы обращать особое внимание на каких-то болтающихся по улицам индейцев. Как, наверное, и брат Маркос, если он ещё в городе. Тем не менее я вспомнил один совет, который мне дали давным-давно — нужно иметь при себе что-то такое, чтобы не выглядеть праздношатающимся бездельником. На окраине города, в квартале рабов, мне попался на глаза валявшийся на земле грубо обработанный кусок деревянного бруса, который я взвалил на плечо и, делая вид, будто ноша очень тяжела, сгорбился, чтобы скрыть свой рост. Дальнейший мой путь лежал в центр города, где находятся единственные в Компостельи каменные строения — дворец и церковь.

У ворот дворца стоял обычный караул, не удостоивший внимания проковылявшего мимо сутулившегося индейца. У неохраняемой церковной двери я положил на землю свой брус, зашёл внутрь и, обратившись к первому же выбритому испанцу, которого увидел, сказал, что прибыл к сеньору епископу с посланием от сеньора епископа Сумарраги. Монах посмотрел на меня с подозрением, однако куда-то ушёл, вскоре вернулся, поманил меня и провёл в покои епископа.

— А, Хуан Британико! — воскликнул этот добрый, доверчивый старик. — Давненько мы не виделись, но я тебя всё равно узнал. Присаживайся, дорогой друг, присаживайся. Рад видеть тебя снова.

Епископ кликнул слугу, велел подать закуски и, так ничего и не заподозрив, продолжил:

— Ты по-прежнему выполняешь богоугодные поручения епископа Сумарраги, работая с новообращёнными христианами, а? И как поживает мой старый друг и собрат Хуанито? Мне передали, что ты прибыл от него с посланием.

— Он процветает, ваше преосвященство. — Падре Васко был единственным белым, обращаясь к которому я не имел ничего против употребления уважительного титула. — Что же касается его послания... э, в общем... — Я огляделся по сторонам и отметил, что здешняя церковь значительно уступала собору Сумарраги в Мехико. — Он выражает надежду, что скоро у вашего преосвященства тоже будет храм, достойный высокого епископского сана.

— Как любезно со стороны Хуанито! Но его преосвященство должен бы знать, что в Новой Галисии уже возводится величественный собор.

— Уверен, в настоящее время это ему уже известно, — с готовностью отозвался я. — Боюсь, моё послание запоздало, но со всеми этими путешествиями...

— Право же, сын мой, порадуйся вместе со мной. Да, новый храм возводится в провинции, которую у вас называют Ксаликан. Там строится чудесный новый город — пока он носит местное название Тонала, но, по моему разумению, его сменят на Гвадалахару, в честь того города в Старой Испании, откуда пошёл род Мендосы. Как ты знаешь, это наш вице-король.

— А как дела в поселениях Утопии у Большого Тростникового озера? — поинтересовался я.

— Лучше, чем можно было бы ожидать, — ответил добрый священник. — Повсюду в окрестностях полыхают мятежи недовольных пуремпеча. Женщин пуремпеча, можешь себе представить? Сущие амазонки — злобные и мстительные. Они стали причиной многих смертей и причинили испанским поселениям огромный ущерб. Но почему-то, уж не знаю почему, они щадят наш Эдем.

— Вероятно, падре, они ценят вас как истинного, доброго христианина, — солгал я с чистым сердцем. — А почему вы покинули Утопию?

— Я понадобился его превосходительству губернатору Коронадо. Ему вскоре предстоит рискованный поход, каковой, в случае удачи, сулит существенное приращение богатств Новой Испании. Вот он и попросил меня заняться управлением Компостельи в его отсутствие.

— Прошу прощения, мой господин, — сказал я, — но вы говорите так, будто не вполне одобряете это предприятие.

Епископ вздохнул.

— Что тут скажешь... это погоня за суетным, земным богатством. — Дон Франциско стремится подражать первым конкистадорам, чей девиз был «Слава, Бог и золото». Я лишь желаю, чтобы Бог был у него на первом месте. Ведь в отличие от тебя, Хуан Британико, он отправляется в дальние края не для того, чтобы нести тамошним жителям свет Евангелия, а с целью отыскать и ограбить какие-то далёкие и, по слухам, наполненные сокровищами города.

Несколько устыдившись своего обмана, я пробормотал:

— Мне довелось немало странствовать по Сему Миру, но я решительно ничего не знаю о подобных городах.

— Однако, кажется, они всё же существуют. Один мавр, волею судеб побывавший там раньше, проводил туда нашего монаха. Недавно добрый брат Маркос вернулся обратно вместе со своей охраной, но без того раба. Иезуит утверждает, что видел эти города — по его словам, они называются Кибола, — но лишь издалека, потому что к ним, разумеется, приставлена никого не подпускающая близко бдительная стража. Ему пришлось повернуть назад, когда эти стерегущие сокровища дикари убили его бедного верного проводника. Однако теперь стойкий и отважный монах сам станет проводником и укажет путь Коронадо, отправляющемуся туда во главе непобедимого испанского воинства.

98
{"b":"652483","o":1}