Иван вспотел. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Душа заныла.

«Вестник…»

«Слушаю вас, человек», – произнёс «мальчик».

«Если я тебя попрошу… исполнишь?»

«Возможно».

«Мы уйдём… корабль улетит… не пускай сюда больше никого! Даже тех, кто будет стучаться в твою дверь с благими намерениями! Среди нас много сильных натур, но я не уверен, что они не развяжут с твоей помощью новую мировую войну».

«Я вас услышал, человек. Ваши войны меня не касаются».

«Но ты понял?»

«Я не человек, но я понял. Сюда никто не войдёт».

Иван с облегчением выдохнул.

«Спасибо! И прощай! Хотя… если честно… хотел бы я полетать на такой машине по галактикам! Ведь ты, наверно, можешь летать быстро?»

«Без проблем».

«Мы бы подружились».

«Эта категория отношений мне недоступна».

«Но я чувствую… что мы могли бы… прощай… нет, подожди! Дай мне координаты баз других Вестников, оставшихся в нашей галактике Млечный Путь!»

«Зачем?»

«Чтобы знать опасные районы космоса. Надеюсь, твоя программа этого не запрещает?»

«Прямых алгоритмов запрещения нет. Но нет и разрешающих».

«Вспомни, что мы потомки твоих создателей!»

«Не уверен».

«Ну хотя бы ещё парочку, кроме тех, что ты показывал!»

Призрачное личико мальчика смазалось в цветное пятно, восстановилось через несколько мгновений.

«Хорошо, я сброшу в вашу память координаты галактических пристанищ Вестников. Обходите эти районы стороной».

Голову пронзило странное эфемерное «копьё», пробив её навылет, как показалось Ивану. Он с трудом удержался от крика, осознавая, что «мальчик» скидывает ему обе-щанную информацию.

Голова распухла, превратилась в связку воздушных пузырей разного размера, внутри которых затеплились цветные огоньки. Затем вся эта «связка пузырей» растеклась струйками дыма по закоулкам мозга, и Иван очнулся.

«Уфф! Словно гранатой по башке! Но я… ничего не понял…»

«Файлы осядут, и вы всё вспомните».

Тело стремительно сократилось в размерах, и Иван, влетев в пределы скелета и мышц, вдруг ощутил, насколько ему тесно внутри себя.

Пошевелился.

– Живой? – прилетел слабый голос Филиппа.

Иван снял с рук и головы устройства связи с компьютером «вселенолёта», выбрался из саркофага наружу.

– Теперь я, – сказал Ядогава.

– Уходим!

Спутники застыли.

– Ты что, Железный? – проговорил Филипп с недоумением. – Здесь закопано такое сокровище…

– Уходим! Он выпроваживает нас.

– С какой стати?! Что ты ему наговорил?!

– Он нас переоценил. В одном ты был прав: мы, наверно, и в самом деле потомки создателей Вестника… э-э, «вселенолёта Судного Дня». Но пока ещё совсем дикие, можно сказать, недоразвитые, неразумные. Он больше не будет общаться с людьми, по крайней мере в ближайшей перспективе. Я его просил никого сюда не пускать.

– Что ты несёшь?!

– Представь, что им завладеют военные, враги России, те же американцы или, что ещё хуже, китайцы.

– На фиг нам лезть в политику?!

– Вот мы и не полезем.

– Пусти. – Филипп сделал движение к саркофагу. – Я сам с ней поговорю…

– Не с ней – с ним.

– Какая разница?

– Он не будет разговаривать. Тем более что сбросил мне инфу по базам других Вестников.

– Каких вестников?!

– Потом расскажу.

Внезапно какая-то невидимая неодолимая сила подхватила людей и понесла их через весь зал к «червоточине», не обращая внимания на их возгласы и сопротивление. Через несколько секунд всех вынесло наружу, буквально выдуло как через ноздрю соринки, выбросило к катерам.

– Дьявол! – задыхаясь, возмутился Филипп.

– Садись в катер!

– Но мы ещё не…

– Садись, если хочешь жить! – Иван втолкнул в кабину своего «голема» растерянного Ядогаву, влез сам.

Филипп оглянулся на закрывшееся устье «червоточины» и, очевидно, осознал реальность угрозы. Метнулся к «голему».

И снова невидимая сила подхватила катера и понесла к белой «стене» силового пузыря, скрывавшего «корабль Судного Дня» от посторонних взглядов.

Короткое сотрясение, темнота, игра мышц с нервами – и перед катерами открылось знакомое пространство космоса с планетой-бубликом и висевшим над ним земным космолётом.

Сердце отпустило.

– Борт-1, борт-1, – зачастил в наушниках голос Альберта Полонски, – видим вас! В чём дело?! Где вы были?! Почему молчите?! Все живы?!

– Живы, – проговорил Иван преувеличенно бодрым голосом, подумав, что ему будет трудно отстоять свою точку зрения в разговоре с капитаном, основанную не на точном расчёте, а на эмоциях.

«Но ведь оно было правильным?» – с сомнением проговорило второе «я» Ивана. Люди не созрели для управления «звездолётами судного дня»? Да и нужны ли они нам?

А вы как думаете?..

Воистину, молот этот был бы достоин Тора. Владел великан им мастерски, и силушки ему не занимать. Когда промахивался, земля вздрагивала и гудела, раскалывались валуны, каменное крошево брызгало во все стороны. Когда не промахивался – хрустела и чавкала плоть. Самое обидное – наши топоры и мечи против него бессильны. Оставалось уворачиваться от ударов и отступать вниз по тропе. А ведь как хорошо было задумано: подняться к гряде по каменному лабиринту, перевалить через неё и сверху ударить неприятелю во фланг. Не-ожиданность – залог победы! На рассвете разведчики пересчитали врагов, собравшихся на противоположном склоне, и заверили, что почти все они на месте. Выход из лабиринта караулили человека три-четыре, самое большее. Справимся!

Всё шло по плану до той минуты, когда мы увидели, кого враг поставил в караул. Их действительно было всего трое: два человека и великан. Настоящий, десяти футов ростом, сплошные мускулы, упрятанные под двухслойную кольчугу, стальные поножи и наручи. Уязвимой оставалась разве что голова – но поди доберись до неё! Разговоры, что в Вальхалле появились великаны, слышать мне доводилось, но воочию увидел впервые.

– Сигурд, слева!

Вовремя! Я успеваю присесть, и молот врезается в скалу над моей головой. Проклятый лабиринт! Он хорош, когда охотишься ты, но когда на тебя… Я вдруг понимаю, что великан подловил меня, загнал в каменный мешок. Проклятье, проклятье, проклятье! Молот взлетает над головой… и в этот же миг на великана падает коршун. Хельга вскарабкалась на стену лабиринта и прыгнула оттуда, целя мечом в глаз. Чуть раньше, чем следовало! Не дождалась, когда гигант опустит молот.

Закованный в железо локоть бьёт воительницу в грудь, отбрасывает в сторону. Глухой удар тела о камень, беспомощным кулём Хельга сползает на землю. Но у меня теперь есть секунда! Я ужом проскальзываю под ногами противника, спасаюсь из мышеловки. Великан ревёт возмущённо, вновь замахивается. Меня ему не достать, но Хельга осталась там. Воительница перекатывается, пытаясь уйти из-под удара… чвак! Молот плющит её ногу от середины бедра почти до поясницы.

Где-то далеко за грядой трубит рог. Чужой рог. Мы знаем, что это означает: битва закончена, победа. Не наша победа. Великан тоже знает. Останавливает очередной замах, смотрит на меня, на Хельгу, на замазанный кровью молот. Разворачивается и уходит.

Он успел сделать шагов десять. Честное слово, его никто не пытался атаковать, он сам выронил молот. Вернее, рука, этот молот сжимавшая, оторвалась в локте, упала. Гигант пошатнулся, грузно опустился на колени. Рухнул ничком, развалился на куски.

– Тварь! – Невесть откуда вынырнувший Эрик в сердцах сплюнул под ноги. – Испортил всё! Ни себе, ни людям.

Следом из проходов лабиринта вышли остальные уцелевшие. Всего восемь человек из двух дюжин. Если с Хельгой, то девять. Но её уже не считаем.

– Это нечестно! – пискляво выкрикнул Рефил Коротышка. – Никакого удовольствия от такого боя! Если начали делать великанов, то пусть хотя бы луки и арбалеты в арсенал добавят. Не прошибёшь же его ничем!

– Жалобу напиши, – хмыкнул Эрик. – Есть у парня лишние кредиты, вот и выпендривается. Я прайсы смотрел – поддержание нестандартного принта в пять раз дороже обходится. А смысла – ноль: видел, какой он непрочный? Ни одной раны, а до конца битвы едва дотянул. Бессмертие выиграть точно не светит. И завалить его можно: одни заманивают в засаду, другие сверху нападают. Хельга додумалась, да только поздно, надо было сразу так сделать, а мы растерялись. В следующий раз иначе будет.