Джей провел руками по его бокам и плечам, словно стремясь согреть, в расчете на то, что плавные движения уберут напряжение из мышц. Он выдохнул Эрни в шею, заставляя кожу того покрыться мурашками. «Не торопись» напомнил он себе, даже если преждевременным было само решение.

– Мы не в последний раз вместе, – напомнил он, когда черты лица Эрни смягчились, а дыхание перестало частить.

– Я знаю, – хмыкнул тот. – Но тебя не будет долго, а я хочу помнить тебя. Хочу, чтобы мне было что вспомнить, пока диктаторы банановых республик падают к твоим ногам.

– Не ревнуй к тому ублюдку, – сказал Джей. – Он мерзок, как Древняя Сущность, и я постараюсь держаться от его постели подальше.

Однако, он понимал – как и Эрни – что все действия хороши, когда надо втереться полусумасшедшему тирану в доверие.

Эрни все еще не передумал.

– Ляг, – сказал Джей. – Нет, лучше встань на колени на кровати.

– У тебя странные фантазии, – хмыкнул Эрни, снова начиная нервничать.

Джей плохо помнил свой первый раз, но в тот раз он переживал куда меньше, чем сейчас. Каждый раз, когда Эрни сжимался на его пальцах – не от боли, а скорее от нервов – ему хотелось остановить все, но Эрни стонал, ерзал и разводил бедра шире. В какой-то момент Джей понял, что ему необходимо расстегнуть брюки, иначе станет не просто некомфортно, а больно.

– Давай уже, – выдохнул Эрни нетерпеливо.

– Если я начну, то все кончится быстро, – попытался осадить его Джей, но выдохнул и потянулся за презервативом.

Закончилось все, в самом деле, быстро, но не так, как он ожидал: ему никак не удавалось достаточно расслабиться и отпустить себя, а Эрни уже на втором или третьем толчке выгнулся до хруста в позвонках и обмяк, загнанно дыша и комкая покрывало.

– Прости, – произнес он, когда смог сфокусировать взгляд. – Продолжай.

– Не стоит, – произнес Джей. – Поверь моему опыту, теперь будет не круто.

По крайней мере, им удалось обойтись без обращения к врачу.

– Я сам закончу, – он уже чувствовал, как приближающаяся разрядка кипятит кровь, сдавливает грудь, выступает крупными каплями на висках.

– Я помогу, – Эрни развернулся и потянул его к себе на колени, разгоряченный и встрепанный, пахнущий свежим потом и самим Джеем.

Его восхищенные и жаждущие глаза, его нежные руки позволили Джею, наконец, выбросить из головы мысли о смерти и погрузиться в удовольствие и теплоту, как в предрассветный океан.

***

Они отказались от идеи публичной ссоры, потому что все, что происходит в кабинете директора, всегда оставалось в нем, и было бы подозрительно выносить проблему вовне. Поэтому после обеда, когда народа в столовой и во дворе находилось максимально много, Джей отправился в кабинет, провожаемый любопытными взглядами, и несколько минут они с Лиран молчали за непроницаемой дверью, глядя друг на друга. Все детали операции были уже ими обговорены, а время требований еще не наступило.

Потом Джей ускорил ритм дыхания, чтобы сбить его, слегка взъерошил волосы, чтобы выглядеть еще более разгоряченным, расстегнул верхнюю пуговицу и вытащил запонку из левой манжеты, словно по привычке теребил ее во время тяжелого разговора и забылся. Он разогнался и вылетел за дверь уже на приличной скорости, от души хлопнув ее. Та крепилась к косяку куда надежней, чем в общежитии, поэтому лишь издала звук, подобный бою церковного колокола, который привлек внимание даже тех, кто пропустил его шествие.

Они правильно рассчитали, что в коридорах обязательно кто-то будет и сунет свой нос в чужое дело при первых признаках скандала.

Джей попросил Тони и Эрни держаться подальше, но все равно увидел немало знакомых лиц. Студенты и сотрудники академии чувствовали запах жареного безошибочно.

Директор Лиран, чеканя шаг, вышла из кабинета, чтобы разыграть последний – якобы – акт их пьесы.

– Если так считаете, Джеремайя, можете получить ваш диплом и поискать место, где можно его применить, – заявила она громко. Так, чтобы ее услышали не только на лестнице, но в нижнем коридоре, если не во дворе.

Она собиралась выразить крайнюю степень злости. Джей знал, что, Лиран в ярости выражается куда обрывистей и ярче, но не стал на репетиции поправлять – для того, чтобы достоверно изобразить изгнание из академии зарвавшегося ученика, Лиран хватило бы сыграть и раздражение.

Директор сделала драматичную паузу, чтобы вытащить перо и подготовленный пергамент. Здесь правдоподобность уступила эффективности, но мало кто из студентов знал, что диплом не напишешь за две секунды – выдающему магу необходимо собственноручно вывести его до последней буквы. Лиран написала его вчера, размазав кое-где чернила и поставив кляксу для эффекта. Джей рассчитывал, что заметившие несоответствие подумают, что директор уже не первый месяц мечтает его выставить.

– Собирай вещи! – заявила Лиран, оторвав перо от пергамента, и метнула свитком в Джея, который едва позорно не уронил его. Звучали слова директора крайне искренне.

Джею пришлось пройти мимо практически всей академии, включая ошарашенного Каса, попытавшегося остановить его Мэйсона, довольно скалящегося Симмонса и многих знакомых, которые не начали свистеть в большинстве своем лишь потому, что еще не осознали ситуации.

Он попросил Эрни не приходить – они попрощались заранее – и всем сообщать, что он не хочет разговаривать на эту тему. Тони подойдет чуть позже, чтобы поговорить о дележе вещей – он оставит ей все ценное – для всех желающих слышать ушей.

Большую часть пути Джей смотрел на носки ботинок, не желая видеть ни сочувствия, ни злорадства в чужих глазах.

«Через неделю или две, я вернусь», – повторял он про себя. – «И они заговорят совсем по-другому».

Но в своей комнате он на минуту – пока деловым вихрем не ворвалась напарница – прислонился к стене и медленно выдохнул, как учила Тони, чтобы унять сердце, колотящееся так отчаянно, словно он не прошел не пару сотен метров и две лестницы, а без остановки поднялся на Эверест.

***

Джей не запомнил, как называется страна, только что она у экватора и с дырявым пропускным режимом. Он не запомнил, как называется город, только грязные улицы и теплый океан, где как-то ночью грязные волны потаскали его по камням. Он даже не запомнил, как называется отель, в баре которого он пил третий день.

«Пора завязывать, пока я не забыл, как зовут меня самого», – подумал он.

Джей уже смирился – то есть позволил себе надеяться – с тем, что расчеты Лиран не оправдались, и что никто к нему не подойдет. И что сегодня он последний раз напьется, облюет набивающейся на ночь компании ботинки и запьет с утра таблетку водой из-под крана. За мутными треснутыми окнами темнело, и Джей отправил последнюю порцию виски в небытие, чтобы остаться в состоянии добраться до номера.

Бесцеремонно хлопнувшая входная дверь, и стук трех пар тяжелых ботинок по грязному кафелю стали предупреждением.

– Эй, – кто-то резко дернул его за плечо, – янки, ты все еще в сознании?

Лиран предупредила его, что снести правой руке Кристофа Гарзы голову станет плохим первым впечатлением. Только поэтому Джей удержал рвущееся с языка заклинание, ребята в камуфляже его бы не остановили. Фактор внезапности – прекрасная вещь, а они едва ли чего-то ждали от тощего пьяного американца, вчерашнего подростка.

– Проблемы, парни? – улыбнулся он с тем уровнем расслабленности и спокойствия, который дает лишь алкоголь. Джей хотел бы, что его внутри сегодня оказалось побольше.

– Ты идешь с нами, – сказал Абель Фосс. – Хозяин хочет тебя видеть.

– Зачем? – спросил Джей настороженно и взялся за пустую бутылку вроде как с угрозой, но такой смехотворной, что никто из сопровождающих даже не потянулся к оружию.

– У него для тебя работа, – соизволил ответить Фосс, хотя Джей уже решил, что сейчас его за шкирку поволокут в машину, и выпустил бутылку, чтобы не искушать судьбу.

Бармен с другого конца стойки и немногие посетители бара вроде как не смотрели в их сторону, но не пропускали ничего.