– Не дай Софии с Касом положить меня в семейный склеп, – сказал Джей, отпив чай, и на этот раз Эрни даже не вздрогнул. Но не стал напоминать, что год назад Джей указал это в своем завещании отдельным пунктом. – Хочу остаться в академии.

– Может, тебе сначала придется положить на том кладбище меня, – ответил он. Джей покачал головой.

– Вечный Поток скоро заберет меня, – сказал он. – Я буду ждать тебя на Дальнем Берегу. Надеюсь, там я перестану забывать сегодняшнее число.

Он говорил о «Дальнем Береге» как о поездке за продуктами. Верь он в рай и ад, любой священник позавидовал бы его убежденности в существовании того, доказательств чему не существует.

Эрни, разочаровавшись во всех религиях, не мог поверить в Великий Поток. Пусть маги и считали свою версию посмертия единственно верной, он видел в ней те же истоки, что у всех верований в мире: от обрядов застывших в Медном веке туземцов до продвинутой секты «Электронная церковь» с исповедями по видеосвязи – страх перед тем, что будет после смерти. Точнее, перед вечным отсутствием после нее.

Он даже жалел, что может так твердо верить в то, что встретит Джея снова, словно смерть – всего лишь длинная скучная поездка в увлекательное место. Но Джей верил, поэтому лишь слегка грустил, думая о расставании.

– Я чувствую его приближение, – сказал Джей. – Скоро его воды меня захлестнут. Ты ведь тоже замечаешь?

Эрни покачал головой. Он неплохо наловчился лгать за время супружеской жизни, так что даже самому себе не признавался в том, что чувствует, как с каждым днем магии в Джее становится чуть меньше.

– Я всегда любил тебя, – сказал Джей уверенно. Видимо, так и было, хотя Эрни помнил годы, когда они почти ненавидели друг друга.

Он помнил многое – долгие бесплодные споры, ненайденные компромиссы, несколько лет раздельной жизни, заявление о том, что их отношения изжили себя, все те разы, когда он думал о том, что совершил огромную ошибку, когда выбрал Джея.

Но потом Джей появлялся насквозь мокрый – ливень шел настолько сильный, что заклинания не спасали – на его пороге посреди ночи, со вздохом подписывал составленные Эрни бумаги или говорил «Я люблю тебя» с той же интонацией, как сейчас – и он понимал, что по крайней мере одну вещь в своей жизни он сделал правильно.

Джей не мог вырастить в себе принципы и мораль, без которых его воспитывали, но он пожертвовал бы жизнью ради него, он сидел с ним трое суток над восстановлением вышедшей из строя вместе с Генриеттой Лиран системой кухонного обеспечения, он поддерживал Тони в ее идеях, достойных фантастического сериала, и он старался следовать правилам, установленным Эрни, даже если их не понимал.

– Тебе никогда не хотелось что-нибудь спросить? – сейчас Джей смотрел на него пристально. – Тебе нужно пользоваться возможностью, пока я еще могу ответить.

Разные маги-теологи описывали Дальний Берег по-разному, потому что могли опираться лишь на один древний и скверно сохранившийся манускрипт на самом старом из языков, позволяющем многозначно толковать каждое слово. Одни исследователи утверждали, что на Дальнем Берегу маги будут полностью лишены памяти о старой жизни, другие – что в памяти останется лишь самое важное.

– Я знаю все, что имеет значение, – сказал Эрни, потому что Джей говорил об определенной вещи, и он понимал, о какой. – И всегда знал.

Что Джей уничтожит всю планету и развернет время вспять, если потребуется, чтобы быть с ним. Но он понимал все это и в тот момент, когда вручал кольцо.

Эрни принял то, что нельзя принять. Он сказал бы, что отправится за это в ад, но он больше не верил в ад.

Много лет назад он сказал себе: Джей сделал это не ради меня и не ради того, чтобы быть со мной. Он ненавидел своего отца и брата, он злился из-за потери прав на наследство и фамилию, он убил бы их при первой возможности.

«Я не позволю тебе убивать ради меня» – сказал он Джею. – «Если ты испортишь кому-то жизнь за то, что он слишком долго смотрит на меня, я уйду от тебя».

Его ложь спасла жизнь, вероятно, не одному человеку, но, глядя на то, с каким облегчением улыбается Джей, Эрни каждый раз думал: не стоила ли эта улыбка разбитого герба или двух в зале Магического Совета?

– Я не спрашивал, потому что это не имеет значения, – заявил он уверенно.

Джея улыбнулся так светло, словно этот вопрос мучил его много лет. Эрни надеялся, что не с того самого дня, когда он вернул себе фамилию. Джей всегда многое носил в себе.

Эрни мог лишь повторить свой ответ завтра. И послезавтра. Повторять до того самого дня, когда Вечный Поток унесет душу Джея к Дальнему Берегу, в который даже сами маги могут лишь верить.