— Я думаю иначе. Серьезно, Алфи… Мне не безразлична твоя судьба.

— Тебе не безразличны лишь ты и твой член, — и это не личное мнение, а аксиома.

— Ну, говоря понятным тебе языком… Твое утверждение является причиной, мое — следствием.

— Что ж, резонно. А теперь, когда мы закончили устанавливать причинно-следственную связь, говори: чего ты хочешь? — нервы у меня сдают. Верно, но далеко не медленно.

— Тебя, разумеется.

— Ну, извини. Ce n’est pas possible(2), как сказал бы мсье Бернард. Черт, да хватит уже ржать!

Нельзя дать ему понять, что я нервничаю. Убьет и съест.

— Знаешь, Алфи, твой брат — редкостный мудак, гомофобная скотина и просто нехороший человек. Но он и вполовину не такой сноб, как ты.

— Я знаю. И что с того?

— Что с того? Просто… мне не понятно, чем такого сноба мог привлечь престарелый тинэйджер с прибабахом. Фигура отличная, внешность привлекательная — это всё понятно. Но ничего более я не заметил.

Да ты ни в ком и не видишь ничего более… Пытаясь куда-то деть негативную энергию, я принялся медленно расхаживать от окна к кровати и обратно.

— Форестер, ты меня слышишь, нет? Не лезь не в свое дело! — я уже готов был послать его куда подальше, но что-то вроде шестого чувства заставляло продолжать эту нелепую беседу.

— А ты меня слышишь? Это моё дело. Я был до Блэкстоуна и планирую остаться после.

Мне даже нечем ответить на такую наглость.

— Ах, что-то мы отвлеклись на полемику! Я звоню с единственной целью: проконсультироваться с тобой по поводу твоего милого старичка.

Так бы и вдарил чем-нибудь этого козла. Нет, я и сам издеваюсь над Винсом по поводу его возраста. Но это, мать вашу, моя привилегия!

— Итак, мой милый Альфред… Какого Блэкстоуна ты предпочитаешь: живого или мертвого?

Я резко затормозил, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

— Что?

— Я интересуюсь, не будешь ли ты против, если с ним случится что-нибудь плохое, брутальное такое, в стиле memento mori?

И голос такой участливый, прямо психотерапевт.

— Алфи… Алфи, ты еще там?

— С чего ты решил, что Винсент стоит выше моих интересов? — нужно прощупать почву, а потом уже что-то делать.

— Не знаю, не знаю… Вообще-то, я просто предположил. Но проверить вполне можно, как считаешь?

— Это уже не смешно, Джейк. Я прекрасно понимаю, что ты, урод, блефуешь!

Молодец, Алфи. Теперь ему и проверять не надо.

— Ах, вот как? Ну, я знал, что ты мне не поверишь.

Его голос сейчас подобен кленовому сиропу. Тягучий, сладкий, омерзительный.

— Подойди к окну.

С грацией стреноженной лошади я проковылял к окну, судорожно вцепившись в подоконник пальцами свободной руки.

— Видишь тех милашек на другой стороне улицы? Очкарик с колясочкой, его женушка в дешевом платье, а также их потомство.

По-прежнему ничего не понимая, я разглядывал указанного Джейком человека. Это был мужчина в возрасте чуть за сорок, худой, с заметными залысинами. Рядом с ним шла невысокая блондинка, ведущая за руку такую же светловолосую, чумазую девочку, лет пяти на вид. Неказистая, но выглядящая счастливой семья. Полная противоположность семейству Стоуксов, да.

— Смотри на них, Алфи. Смотри внимательно. Я хочу, чтобы ты прочувствовал момент.

Я смотрел, словно бы загипнотизированный. Вот женщина достает упаковку влажных салфеток и наклоняется, чтобы стереть мороженое с по-детски пухлого лица дочери. Ее муж с умилением наблюдает эту сцену. До тех пор, пока где-то в отдалении не раздается хлопок, похожий на звук лопнувшей шины.

Он оседает на асфальт — до жути медленно, до жути неестественно. Я могу видеть вишнево-алые пятнышки, расцветившие зеленую синтетику платья. Несколько капель попало на щеку девочки. Нахмурившись, женщина снова провела салфеткой по ее щеке, после чего вскочила, оборачиваясь. Ее дикий, ни на что не похожий крик вернул меня в реальность.

— Хороший глушак на стволе. Ты только представь себе — она даже не заметила, что ее мужа застрелили. Охренеть! — Джейк усмехнулся. — И не обратила внимания на звук падающего тела… наверное, она просто глухая!

Прохожие медленно стекались на место происшествия. Я в прострации смотрел, как рыдающая женщина опускается в лужу крови и мозгов, добавляя больше вишневой краски своей одежде. Мужчине прострелили голову и, судя по отсутствию судорог, его парализовало сразу. Думаю, пуля прошла насквозь. Шансов у него нет.

Это похоже на страшный сон. Пожалуйста, пусть это окажется просто сном, осознаваемым с особой четкостью.

— Как ты мог? — такое впечатление, что я стал куклой, за которую говорит чревовещатель. — Он же… он… просто шел мимо…

— Плевать я на них хотел. Это просто люди, их еще шесть миллиардов. Мне сейчас интересен конкретно ты. Я думаю, ты понял, на что я готов пойти? Представь, как ты будешь выглядеть, перепачкавшись в чужой крови…

— Я тебя понял! — это было почти криком. Я задышал глубже, чувствуя спазмы и радуясь, что ничего не ел сегодня.

— Не нервничай, — ласково посоветовал Форестер. — Я же это сделал ради тебя.

— Да пошел ты!

— Лучше ты иди. До перекрестка на Бейкер-стрит, там тебя уже ждут. И побыстрее, а то сейчас копы приедут.

Услышав короткие гудки, я с чистой совестью выронил телефон. Чтобы не закричать, мне пришлось практически до крови закусить губу. Истерика без слез и без единого звука — это оказалось чистым мазохизмом. Больнее только любовь.

Сгусток чистой, незамутненной боли.

Я тоже истекаю кровью. Но я не парализован, нет… Я бьюсь в судорогах, я захлебываюсь…

Я люблю. Слишком остро, слишком сильно, слишком непонятно.

Комментарий к Глава 9. Saignements, partie 1 (1) Saignements, partie 1(фр.) — Кровотечение, часть 1

(2) Ce n'est pas possible(фр.) — это не представляется возможным

====== Глава 10. Saignements, partie 2 ======

10 сентября, 2002 год

— Я думаю, что тебе пора домой! — язвительно предположил Верджер. Уж за что Винс и не любил телефонные разговоры, так это за отсутствие возможности убивать взглядом.

— Что еще скажешь? — скучающим тоном поинтересовался он.

— Кхм… Я много чего могу сказать. Конкретно сейчас скажу, что ПМЖ в Сан-Франциско не входит в твои планы.

— Я без тебя знаю, что входит в мои планы.

— Тебе здесь лучше не задерживаться, это во-первых. Пол тебя ждет, это во-вторых.

«Это он говорит в точности как Алфи, или же я думаю только об Алфи?»

— Сэм, если уж мне поровну на Уилсона, то тебе и подавно.

— Блэки, — и снова это дурацкое сокращение его фамилии, слышимое лишь от двух людей на Земле, — твой нежный голосок явственно указывает мне на охренительно плохое настроение. Что случилось на этот раз?

— У меня сигареты кончились, представляешь? — Винс вытряхнул последнюю сигарету из пачки «<strong>Black</strong><strong> & </strong><strong>Gold</strong>». — О, мне так грустно, так тоскливо! Как жить-то дальше?

— Ну… Бросать курить в пятый раз?

— В четвертый. И бросать не буду. Сдохну от рака — и не придется век спустя любоваться на ложную урбанизацию солнечной системы. Ну, или что там еще будет в далеком и неизменно светлом будущем.

— Ты так позитивен, просто прелесть.

— Угу, — невнятно отозвался Блэкстоун, исследуя кухню в поисках зажигалки.

— Может быть, скажешь, что случилось?

— Всё зашибись.

Действительно. Всё зашибись. Осталось определиться, обо что именно зашибаться.

— Что-то не верится.

— Черт, да это твои проблемы! — дотошность «мамочки Сэм» начинала его раздражать.

— Винс, ты сейчас прямо стервозная лесбиянка. И как только бедный парень тебя терпит?

«На данный момент — никак».

— Слушай, Верджер, отвали. Бесишь.

— Я тебя бешу большую часть времени. Да это буквально смысл моей жизни!

По его смиренному тону Винс безошибочно определил, что от допроса с пристрастием так просто не отделаться. В данном случае лучшей защитой было нападение.