Хлопнула дверь и словно бы провернулся калейдоскоп, деформирующий реальность в новую картинку настроения.

«Мозг, вернись», — тоскливо попросил Блэкстоун, минут этак десять-пятнадцать пялясь в пространство и штампуя депрессию в валюте ненужных мыслей. Уже не хотелось даже курить, экзистенциальные потребности котировались на уровне «упасть и сдохнуть». На крайняк — нажраться дешевого виски в ближайшей подворотне и чисто случайно попасть под колеса грузовика, так романтично надышавшись перед смертью парами бензина. Да вот незадача — не было завещания с обязательными пунктами насчет костюма от Армани, шампанского, Rammstein вместо похоронного марша и пафосной надписи на пошло-вычурной гранитной плите.

«И снова здравствуй, мамочка», — страдальчески подумал Винс, услышав звук открывающейся двери.

— Что ты забыл на этот раз? Зонт, ключи, мифическую совесть?

— Блэкстоун, у меня нет ни зонта, ни совести. Ключи — и те твои, — отозвался в ответ знакомый, хорошо поставленный голос, позванивающий сарказмом, словно мелочь в карманах профессионального нищего.

Раньше всех опомнилась опорно-двигательная система — судя по тому, что несколько секунд спустя Винс уже застыл в нерешительности напротив Алфи, не решаясь протянуть руку и убедиться в правдоподобности этой галлюцинации.

Это был самый что ни на есть натуральный флэшбэк — с безжалостно обстриженными волосами, такими же, как в день их знакомства; насквозь промокший, словно бы Блэкстоун снова спихнул его с пристани на мелководье (воплей было много!).

— Что уставился? — голос сухой, сварливый, но в глазах такая дикая смесь эмоций, что все оттенки интонаций выцветают и оседают где-то на дне треснувшего бокала, именуемого его жизнью.

И Винс, не выдержав, притянул его к себе, зарываясь пальцами в волосы, пахнущие шампунем и ни на что не похожим запахом дождевой воды, которую можно было сцеловывать с холодной, влажной кожи и чуть улыбающихся губ.

_Fin