Двадцать минут спустя он уже сидел в гостиной, меланхолично пуская дым в потолок. Сэм появился почти сразу же после него и теперь стоял в паре футов от дивана, скрестив руки на груди и сердито взирая на него сверху вниз.

— Итак, какого хрена ты перестал принимать лекарства?

— А смысл в них? — не отрывая взгляда от штукатурки, отозвался Винс. — Разницы никакой — что с тримипрамином, что без него.

— Да это ты так думаешь, идиот несчастный! — в последний раз Сэм так орал на него лет этак пять-семь назад.

— Таблетки не сделают меня нормальным, Сэм. Диссоциативные расстройства не лечатся.

— У тебя бы нервная система выдерживала, если бы ты принимал хоть через раз! Придурок… — тяжело вздохнув, Верджер зарылся пальцами в волосы, пытаясь их пригладить. — Виктор сказал, что ты снова взял у него рецепт на тримипрамин. Сейчас принимаешь?

— Сейчас принимаю…

— Хоть какой-то здравый смысл появляется в твоих поступках, какое счастье! Тогда спокойно воспримешь последствия своей безалаберности.

— Не читай мне лекций о том, как тебе тяжело пришлось в процессе общения с полицией Сан-Франциско.

— О чём ты, Винс? — картинно удивился Сэм. — Я же ничего не знал о твоих фокусах! Только о двойном убийстве, которое пытались повесить на моего племянника, небезызвестного тебе Альфреда О’Нила

— Что?! — Винс выпрямился, туша сигарету в пепельнице и нервно сцепляя руки в замок. — Что с ним?

— Боже ты мой, сколько экспрессии… Неужто белобрысый шкет с монструозным характером и пальцами пианиста — единственное, что тебя сейчас волнует?

— Верджер, не буди во мне всё, что в теории можно разбудить, — свистящим шепотом попросил Блэкстоун. Сэм мгновенно растерял весь боевой настрой и опустился рядом с ним, осторожно приобняв за плечи.

— А вот этого не надо. Нормально всё с твоим мелким. Хотя, когда я его нашел, парень был в ужасном психическом и физическом состоянии. С трудом удалось запихнуть эту упертую мелочь в диспансер.

— В диспансер? Зачем?

— Насколько я помню ту кучу умных и страшных слов, у него пониженная толерантность и что-то там еще. Наркотики вызвали сильную интоксикацию организма, дело шло к осложнениям. Полежал две недельки под капельницей и вышел, не переживай.

— Да какого хрена там произошло?

— Помнишь Викторио, парня из борделя?

Винсент дернул головой в знак согласия.

— Найден мертвым в своей квартире. На месте происшествия были обнаружены предсмертная записка и капсулы с препаратом барбитурной группы, имеющим фабричное название «секонал».

— И что? Как самоубийство этого придурка связано с… Форестером?

— Всё та же следователь Хаммонд заподозрила Альфреда в убийстве то ли Форестера, то ли Руиса, то ли вообще обоих, — Сэм усмехнулся. — Отдам должное: девчонка хорошо делала свою работу. Только вот копала не в том месте. Если бы не я, то пошел бы пацан в колонию бодрым шагом.

— Ты же сказал «самоубийство»… — у Винса словно бы онемели губы, он с трудом выдавил из себя предложение.

— Да уж. Графологи подтвердили совпадение почерка, рецепт на секонал у Руиса имелся. Сам бы не поверил, если бы лично от Алфи не узнал, что это он отравил своего поклонничка и подделал записку…

— Да это же полный бред! — уверенно заявил Блэкстоун. — Алфи не смог бы… да зачем ему это?!

— …подделал записку, в которой от имени Викторио признается в убийстве Форестера на почве ревности. Задницу твою он спасти хотел, вот зачем! И это притом, что ты бросил парня одного, в ужасном состоянии, и сидишь в своем дурацком офисе, притворяясь комнатным растением на желтом подоконнике психушки!

— Вот идиот-то… — дрожащими пальцами Винсент вытащил из пачки очередную сигарету, которую, впрочем, тут же отобрал Сэм. — Я даже не ожидал от него такой глупости! Я же верил в его гребаное благоразумие!

— Ну а что тебе не нравится? Он, можно сказать, гений — так искусно подделать чужой почерк, подмешать снотворного… а уж своими намеками провести следователя по удачному для вас обоих пути… Никто не удосужился сверить оставленные тобой отпечатки с отпечатками Викторио, пока она отрывалась за счет Алфи… С ума сойти! И это за считанные сутки, в полуживом состоянии!

— Ты, того и гляди, из штанов выпрыгнешь от восторга, — Винс чуть ли не зарычал от раздражения, когда у него отобрали очередную сигарету.

— Еще бы! Просто чудо, а не мальчик, прямо гордость берет. Да вот беда: втюрился в болвана, который его бросил на произвол судьбы и с видом страдальца прокуривает свое холостяцкое жилище.

— Слушай, на что ты всё намекаешь? Не надо делать из наших с ним отношений мыльную оперу с трагическим уклоном, — судя по всему, Сэму надоело смотреть, как он пытается закурить, в результате чего пачка сигарет оказалась вне зоны досягаемости. — Я уверен, Алфи понимает причины такого поступка. И…

— И что?

— И он прекрасно сможет обойтись и без меня.

Сэм усмехнулся и покачал головой.

— А ты сможешь без него?

— Раньше же как-то жил, нет? — разглядывая ворс ковра, отозвался Блэкстоун, нервно теребя край рукава. — Вот и сейчас так же.

— Как мило! Мой малыш дорос до самопожертвования, — язвительно порадовался Сэм. — Хотя, знаешь, Блэкстоун… А ведь ни хрена подобного. Ты идешь на поводу у — смешно сказать! — моральных принципов, пытаясь заглушить голосок своей внезапно проснувшейся совести. А то, что Алфи не горит особым желанием обходиться без тебя, ваше величество не колышет?

— Хватит! — раздраженно воскликнул Винс, сбрасывая его руку с плеч. — Ты просто не представляешь… Я хотел убить его. Я потом в мельчайших подробностях вспомнил, как собирался это сделать… Держать на руках мертвеца… все еще теплого, красивого, чуть обагренного кровью, — никак не удавалось унять нервную дрожь, голос становился все более лихорадочным. — Опомнился — а он рядом… Живой, красивый, теплый. Жмется ко мне, доверчиво так, словно бы я весь такой с нимбом и крылышками, ничего плохого не сделавший… Я понимаю, что он — единственное, что есть у меня настоящего по обе стороны сумасшествия. Напитываюсь его теплом, словно бы пытаясь поймать последние его мгновения. И кровь, снова вижу, чую, ощущаю эту гребаную кровь!!!..

Сэм влепил ему увесистую оплеуху. Винс отшатнулся и, снова откинувшись на спинку дивана, нервно засмеялся.

— О, спасибо!

— Не сходи с ума, черт тебя возьми.

— Тебе ли не знать, что сошел десять лет назад? Кому вообще нужно связываться с таким психопатом? Ну, только тебе, но ты ж сам старый маразматик.

— Спасибо большое, конечно, — с сарказмом поблагодарил Верджер, вставая и заходя ему за спину, — но ты сейчас несешь полную херню. Не будь таким бараном, Винс! Ты нужен Алфи. Действительно нужен. Я бы не говорил это, если бы не убедился самолично.

— Он просто не знает…

— Знает. Я тебе больше скажу — он практически догадался; поставил, так сказать, почти точный диагноз. Недаром над книжками ботанел, чудо-мальчик… А я только и сделал, что подтвердил.

— И что?

— И ничего! Ему плевать, насколько у тебя мозги набекрень. Единственное, что его волнует, так это то, как же ты без него галстук завязываешь, бедняжка, — в голосе Сэма проступила жуткая смесь умиления и ехидства. — Черт, это так мило!

— Увольте меня от своих бабских восторгов, миссис Валентайн.

— При условии, что ты возьмешь себя в руки.

— Иди уже отсюда. Надоели мне эти беседы за жизнь.

— Вот вредина-то, а? — невзирая на бурные протесты Блэкстоуна, Сэм растрепал его прическу до плачевного состояния, после чего с чувством выполненного долга направился к выходу. — Ладно, оставляю тебя наедине с собой любимым.

— Верджер, сволочь, сигареты-то отдай! — возмутился Винс, приглаживая волосы.

— Я бы рад, да ты в который раз бросаешь курить!

Без особого успеха запустив в него диванной подушкой, Винс с досадой вытерпел десять секунд злорадного смеха из холла.

— Иди ты знаешь куда!

— Иду-иду, не нервничай!