— Действительно… — шокировано проговорила девушка. Даже через слой косметики я увидел, как ее лицо выцветает на добрые два тона.

Жестоко, знаю. Но ее никто не просил сюда приезжать, она здесь лишняя.

Хотя… черт его знает. Может быть, это меня здесь быть не должно?

Меня вообще в этом мире быть не должно, если вдуматься.

Подумать только… еще вчера я действительно верил, что у этой истории может оказаться хороший конец.

====== Глава 9. Saignements, partie 1 ======

Он блуждает, полный жестокости и неудовлетворенных вожделений; все, чем он овладевает, должно нести возмездие за опасное напряжение его гордости; он разрывает все, что возбуждает его. Со злобным смехом он опрокидывает все, что находит скрытым, защищенным какой-либо стыдливостью; он хочет испытать, каковы все эти вещи, если их опрокинуть. Из произвола и любви к произволу он, быть может, дарует теперь свою благосклонность тому, что прежде стояло на плохом счету, — и с любопытством и желанием испытывать проникает к самому запретному.

10 сентября, 2002 год

Теперь она знала, как выглядит ее кошмар наяву. По той простой причине, что этот кошмар сидел напротив, нервным жестом наматывая на палец прядь светлых волос и не сводя меланхоличного взгляда с крайне интересного куска стены у нее над головой.

Пейдж разглядывала его почти возмущенно. Она слышала немало историй о том, как самых что ни на есть нормальных мужчин сбивали с пути истинного такие вот ухоженные куклоподобные мальчики с волосами до пят.

Куклоподобные мальчики… Да, это был именно мальчик — худощавый подросток с хорошенькой мордашкой. И влечение взрослого мужчины к такому ребенку казалось еще более омерзительным, чем просто факт однополой связи.

«Винсент и этот… этот… малолетний трансвестит! Господи, да о таком даже подумать противно!!!»

К возмущению примешивалась смутная зависть. Этот парень выглядел так, словно бы над ним дневали и ночевали пластические хирурги — ну не могла природа создать такое странное, непохожее ни на какое другое лицо. Тонкий, чуть длинноватый нос, четко обозначенные линии скул, острый подбородок, раскосые голубые глаза… На иллюзию таких выразительных глаз визажисты обычно тратят уйму времени и косметики.

Если убрать всю эту витиеватость сравнений, то он был симпатичный. Очень симпатичный. Пусть даже заспанный, растрепанный, бледный; под глазами залегли темные круги, явно от постоянного недосыпа. И всё равно симпатичный. Гадство-то какое…

«Держу пари, он модель, если не еще чего похуже».

Это заспанное существо с недетской иронией воззрилось на Пейдж своими бездонными глазищами.

— И всё же, Пейдж… о чем ты думала, когда ехала сюда?

— По-моему, тебя это не касается, — огрызнулась она, нервно крутя кольцо на безымянном пальце.

— Не касается. Но я же знаю, о чём. И, будь я на твоем месте, я бы не поперся сюда, зная, что он будет не один, — судя по всему, Альфреда не устраивал тот факт, что она вообще здесь. — Хотя… тебе полезно. Здорово осаждает непомерное самолюбие, не правда ли?

— Слушай, малыш, — раздраженно начала Пейдж. — А почему бы тебе не заткнуться и не говорить о том, о чем ни черта не знаешь?

— Тогда пусть тебе Винс скажет, — буквально выдавив из себя ангельскую улыбочку, блондин тут же нахмурился и сердито передернул острыми плечами.

«В его словах есть определенный резон», — подумала Пейдж и решительным шагом направилась на кухню.

Винс сидел на стуле, полусонным взглядом уставившись на кофеварку.

— Не хочешь объясниться?

Он неторопливо поднял голову, одарив ее обреченным взглядом.

— Я так понимаю, моя блондинистая сволочь уже высказалась? Извини… Он по утрам обычно не в настроении.

За эту глуповатую ухмылку и «мою блондинистую сволочь» захотелось взять стул и огреть его по голове. Пару раз. А потом еще пару раз.

— И это всё, что ты можешь мне сказать?! По-твоему, мне интересно, в каком настроении по утрам твой женоподобный дружок?!

— Отвали от него, будь так любезна, — голос Блэкстоуна остался спокоен, но глаза недобро сверкнули. — Пейдж, что именно ты хочешь услышать?

— Это был он, да? И тогда… Всё это время… — ошарашено проговорила Пейдж.

— Какое это имеет значение? — рассеянно ероша и без того напоминающие воронье гнездо волосы, Винс встал.

— Да, действительно… — ее голос предательски задрожал. — Мне всего лишь предпочли какого-то тощего пацана!

— Оставь ты его в покое! Пейдж… у меня складывается впечатление, что на следующие выходные была назначена наша свадьба, — было видно, что он изо всех сил пытается остаться в рамках приличия.

— Блэкстоун, ты скотина, — тушь потекла окончательно и бесповоротно. — Ты же знал… твою мать, да всё ты прекрасно понимал! Но никогда не давал мне понять, что это не… Да ты же всегда вел себя так, словно бы я… и мое отношение к тебе — это в порядке вещей!

— Пейдж… — Винс попытался положить ей руку на плечо, но Пейдж шарахнулась от него как от прокаженного.

— Что «Пейдж»? Что ты еще можешь мне сказать?! «Ах, прости, Пейдж, детка, я гребаный гомик, а ты и твои чувства здесь не к месту»?! Спасибо, я и так уже поняла! Можешь трахать своего нэнси-боя и дальше! Всего хорошего!

От души хлопнув дверью кухни, Пейдж торопливо прошла в прихожую и замерла у зеркала. Лицо пошло красными пятнами, губы дрожали, а макияж годился теперь лишь для того, чтобы пародировать Элиса Купера.

— Держи, — Пейдж тупо уставилась на Альфреда. Потом всё же превозмогла гордость и взяла протянутую салфетку.

— Спасибо, — она отметила, что голосовые связки не оценили комплексных упражнений в кухне, и теперь голос приобрел алкоголическую мелодичность. — Очень мило с твоей стороны, — она принялась вытирать подтеки туши, стараясь не размазать ее по всему лицу.

— Некрасиво получилось.

— Уж извини, тушь не водостойкая, — мрачно отозвалась Пейдж.

— Я не это имел в виду.

— Ты имел в виду одного безответственного, эгоистичного придурка.

Альфред хмуро кивнул. С наморщенным лбом и серьезным, мрачным взглядом он выглядел старше лет на пять.

— Сколько тебе лет? — сама не зная, зачем, поинтересовалась Пейдж.

— Девятнадцать… — тут он мотнул головой. — Нет, сегодня уже двадцать.

— Ну… поздравляю.

Осознавая всю абсурдность ситуации, Пейдж направилась к выходу.

— Не с чем, — было последнее, что она услышала.

— Она ушла, — сообщил я, когда Винс вернулся в гостиную. Кофе, судя по всему, был благополучно забыт.

— Я догадался. Пейдж всё делает довольно громко.

— А ты всё делаешь довольно бездарно. Вот, только что упустил свой шанс на семейное счастье.

— Избавь от такого счастья. Я думал, она меня чем-нибудь приложит.

— Толку-то? — я словно бы вернулся на полтора года назад, ощущая к нему уже давно забытую враждебность, словно и не было другого чувства.

Разумеется, Винс это заметил и напрягся.

— Слушай, я понимаю, как это выглядело со стороны… но…

— Твои оправдания нужны были мисс Уилсон, а мне они без надобности.

— Тогда в чём дело?!

Я отвел взгляд.

— Ни в чём. Забудь, всё равно не поймешь. Не понял, не заметил, не принял всерьез… Для тебя же это обычное дело.

И ведь понимаю, что слишком бурно реагирую. Сам же и пожалею потом, что вел себя как истеричная девица, но…

Но это омерзительно — то, как он поступил с Пейдж. Никогда не поверю, что психиатр-параноик не понимает, как к нему относятся всякие экзальтированные девицы, имеющие привычку довольно толсто намекать о своих чувствах. Но это же Блэкстоун, мать его. Какая разница, что там творится на душе у жалких, ненужных ему людишек?

— Успокоился?

Он зашел мне за спину и осторожно провел рукой по моим волосам. Ага, нашел дурочку.

— Визуальная инверсия в сочетании с физическим контактом? Уволь, на меня твои штучки не действуют.

— Не понимаю, о чём ты! — наклоняется ближе, обнимает, явно приметившись поцеловать. Отпихиваю его и невозмутимо комментирую: