Девушка снова оделась в мужское, собрала короткие непослушные волосы в небольшой хвост на затылке и повязала на голову серо-голубой платок. Она подошла к двери и прислушалась. Еще вечером они снялись с якоря и отплыли в Гавр, где отец обещал к ним присоединиться. Харпер, судя по всему, не спал. Было слышно, как кто-то принес ему еду, и он принялся за трапезу. Марианна тихонько толкнула дверь и выскользнула на палубу.
– Привет, Харпер, – прошептала она.
– Привет, Мирри. Хочешь? – Он указал на свою миску, хлеб и стакан с вином.
– Что– то я сыта с прошлого дня, – грустно улыбнулась она.
Харпер продолжил трапезничать. Матрос был немного старше ее отца и мсье Де Пеньяка, и кажется знал их целую вечность. Он был кряжист, загорел как все моряки, немного хромал на левую ногу и, что удивительно, почти не матерился. Марианна знала его тоже целую вечность, потому, что когда она была на «Голубке», он всегда был ее нянькой. А на «Голубке» она бывала каждый год, сколько себя помнит, по дороге к бабушке и обратно.
– Ты все еще мальчишка, Миррри, хотя здорово подросла, – улыбнулся Харпер, разглядывая свою подопечную, которую он не видел почти год, – но это к лучшему в нынешней обстановке. Хотя, знаешь, мне старой коряге хотелось бы увидеть тебя в беленьком платьице, идущей к алтарю в какой-нибудь церкви, и проронить слезу от умиления!
– Харпер, а что происходит? – Тихо спросила Марианна, не замечая его слов.
– Задай вопрос как-нибудь по-другому, детка, что бы я смог тебе на него ответить. – Немного нахмурился он.
– Что происходит с Гийомом и Филиппом, например? – Этот вопрос показался Марианне вполне нейтральным для начала, хотя она хотела бы спросить, что было такого в жизни ее отца до того, как она появилась на свет.
– Эти два сорванца выросли, язва их мать, и не дают покоя ни отцу, ни друг другу. Филиппу на море, ясен пень, делать нечего, море это не для него. И знаешь, что я тебе скажу, есть в нем большая гнильца. Расстроюсь я, если дерьмо будет парень, скажу тебе. Обведет он вокруг пальца, и брата, и отца. Там у них в Квебеке есть серебряные рудники, кстати, половинная доля – принадлежит твоему отцу, и если ты до сих пор не знала, то «Быстрый» и «Клементина» – тоже, по сути, твои корабли. Но так как-то пошло, что торговая хватка лучше у Жоффруа, и всеми основными делами руководит он. Да еще этим торговым делам мешает тяга твоего отца ко всяким лекарствам да снадобьям. Правда с голоду у нас далеко никто не пухнет, так что на эти его увлечения с обидой никто не смотрит. Да вот я отвлекся, про рудники. Пока, конечно, там мир, хотя костер тлеет, а ведь со дня на день полыхнет. Ей-ей полыхнет. Оттяпают англичане все, и тю-тю рудникам-то. Я матрос, мне что англичанин, что француз. Хотя я, знаешь, родился в Глазго, первые должны быть мне вроде как симпатичнее. Так вот я думаю, для дела, надо было бы подружиться с англичанами-то. Король ведь и пальцем не пошевелит, просрет, как есть. Не наша эта война. – Харпер вытер рот рукой и стал набивать трубку.
– А кто там, в Квебеке-то? – Продолжил он после минутной паузы, – мадам Аделина и Полетт, еще младше тебя. Нет, мадам Аделине палец в рот не клади, но тут мужская рука должна быть. Вот Де Пеньяк и посылает Филиппа туда. Но чует мое сердце, зря. Гийома бы надо, но да не может же он разорваться. Парень вырос не чета старшему.
Харпер приблизился к уху Марианны:
– А Филиппа на короткий поводок со строгачом! Спит собака и видит, как подгребет под себя все, а начнет с доли Эжена, так проще. Он уже с этим к отцу подкатывал, мол, не пора ли дядю удалить от дел, а то дядя мало времени уделяет делам, мотается за своими сорняками, а дядину долю передать ему для большей выгоды. Но получил от отца по мордам. Уж больно Фииппу история Жозе пришлась по вкусу. И до девок страсть как охоч каналья, все уже портовые шлюхи его знают, а к рому он прикладывается для отвода глаз, поверь мне, нисколько он не пьяный, я сам видел, прополощет рот и плюнет. Как можно такое добро переводить! А сам себе полеживает, кумекает себе! – Харпер закашлялся и продолжил с отстраненным видом:
– Ну, болтаю я что-то много сегодня, добрый стаканчик винца с утра делает свое дело! – Он сладко потянулся и сделал вид, что увлечен своей трубкой. Марианна сидела неподвижно. Это не было ответом на интересующий ее вопрос, но это был первый камень ее мозаики и рисунок обещал быть слишком непростым.
– Кстати, помнишь доходягу Жозе, которого выходила твоя бабушка Марго? – Вдруг сказал Харпер, кивая куда-то в сторону, – стал правой рукой Де Пеньяка, доверяет ему гораздо больше сыновей. Даже Тьяго подвинул. Вон, смотри, пошел. – И он махнул рукой в его сторону.
Марианна увидела невысокую хорошо ей знакомую худощавую, жилистую фигуру Жозе Молини. Он был сыном богатых генуэзских купцов. Вместе со своим отцом волею судеб попал к пиратам. Потом они были проданы в рабство. Отец погиб. Жозе выкупил Де Пеньяк на Барбадосе в плачевном состоянии после смены им нескольких хозяев и попытки побега. Почти полгода выхаживала его Маргарита Д Мар, где его впервые и увидела Марианна, когда приехала прошлым летом. Жозе уже во всю шел на поправку. Марианна вскоре узнала, что родственники, как стервятники, растащили все имущество некогда процветающей семьи. Мать Жозе повторно вышла замуж, или лучше сказать была выдана за нужного человека, также, как и сестра. Жозе объявили самозванцем. Он говорил, что его дядя давно мечтал наложить лапу на их богатство, и ему это удалось. Молодой мужчина предполагал, что пиратами были просто наемники, а большая часть команды – скорее всего или подкуплена, или запугана, потому что никто не стал сопротивляться. Это было очень удивительно, ведь работать у Молини было выгодно, многие хотели попасть на суда именно их торговой кампании. И вдруг вся команда встала под черный флаг? Ну, за исключением десяти-двенадцати человек, наиболее близких к капитану и владельцу, с которыми расправились самым жестоким образом. После исчезновения отца и сына дядя запугал мать Жозе и его младшую сестру. Что женщинам оставалось делать в этой ситуации? Смириться со своим горем и выживать. Жозе понимал, что в настоящий момент ему нужно отступить. Да и что он мог бы сделать? Один, без денег. Все старые друзья просто не узнавали его, когда он приехал разузнать новости в Геную или, в лучшем случае, давали понять, что если он хочет сохранить жизнь матери и сестре, то лучше просто исчезнуть, и ни о чем не расспрашивать. Это же подтвердил и управляющий в их имении. Им удалось поговорить с глазу на глаз. Он был достаточно преданным человеком семье и пытался сопротивляться. Тщетно. Он потерял сына и жену. Изуродованные кисти рук слишком красноречиво говорили о том, что ему пришлось пережить. Но Жозе был не из тех, кто сдавался. Его решением было, во что бы то ни стало, вернуться и отомстить за все злодеяния. Позже. А пока ему надо было просто начать жить. И он начал все заново у своего спасителя Жоффруа Де Пеньяка. Но мысли возмездия жили в нем и ждали своего часа.
Марианна бесшумно догнала его. Это был ее друг. Девушка знала, что он будет всегда на ее стороне. Хотя теперь, когда события складывались не самым лучшим образом, она уже ни в ком до конца не была уверена:
– Доброе утро, Жозе! К тебе еще можно так обращаться? – С улыбкой спросила она его. На самом деле она была рада его видеть, как и он был рад увидеть ее. Жозе немного опешил от неожиданности, лицо его преобразилось, и на нем появилась блаженная улыбка:
– Мирри! Тебе как угодно! – Воскликнул он, и в порыве радости подхватил ее как ребенка за подмышки и закрутил вокруг себя в воздухе.
Марианна была для него чем-то добрым, из той другой жизни, светлым, щемящим сердце. Ему очень хотелось, чтобы с ней все было хорошо. Может быть, ее необычная внешность играла свою роль, или может быть то, что она помогала лечить его у бабушки Маргариты и прикосновения ее рук с целебными мазями утоляли его боль? Боль не только физическую, сколько душевную. Рядом с этим подростком он забывал о своих горестях, черный огонь затухал. Они, бывало, просиживали вместе за картами, домино или просто так, глядя на закат, на море, пару славных безмятежных часов. Иногда просто молча, или болтая о ерунде. Когда здоровье пошло на поправку, то он стал помогать Марианне и Марго по саду и дому. И эта незамысловатая работа лечила его сердце. Жозе очень хотелось вернуться в этот низкий дом, увитый виноградом, в большую кухню, залитую солнцем. Как будто там была его семья, бабушка Марго и сестра Марианна.
