Сесиль замолчала и посмотрела на мужа. Он одобрительно кивнул. Марианна поняла, что пока больше узнать ей ничего не удастся. Она машинально встала и обняла мать и отца.

«Значит, бегство!» – Подумала девушка.

«Зачем и от кого или чего они пытаются ее оградить? Гораздо лучше и проще было бы знать истинную причину происходящего. От кого они прячутся?».

Но вопреки своим мыслям Марианна решила приободрить родителей:

– Все должно быть хорошо! – Сказала она.

– Не теперь! – Лицо Эжена Д Мара стало вдруг суровым, а тело напряглось, как тело зверя, почувствовавшего скрытую угрозу и готовящегося к прыжку:

– Разговор был кстати! – Резко сказал он, вставая, – боюсь, уходить нам надо будет прямо сейчас. Поторопитесь. Жду вас у лестницы на мансарду. Времени на сборы не более получаса!

Он поднялся со своего места и продолжил размышления вслух:

– Хотя если подумать логично, у нас не так много вариантов. От медведя убежать невозможно, надо выиграть схватку с ним…

Сесиль обреченно посмотрела на мужа, склонила голову и стала подниматься наверх. Она думала совсем по-другому.

Меньше, чем через полчаса Марианна стояла у выхода на мансардный этаж с небольшим кожаным саквояжем, имеющихся у них с мамой ценностей и частью отцовского багажа – медицинскими инструментами. Мама тоже была переодета мужчиной, она несла сумку с самым необходимым. Подошел отец. Из-под его куртки выглядывали рукоятки мушкетонов. Он поймал вопросительные, тревожные взгляды женщин и постарался их успокоить:

– Надеюсь, не пригодятся, – сказал Эжен Д Мар, – однако, лучше быть во всеоружии! – Он постарался приободрить улыбкой своих дам.

Затем отец дал по небольшому охотничьему ножу каждой, и Марианна, и Сесиль умело спрятали их за голенища своих сапог. Временные постояльцы дома бабушки Маргариты Д Мар под Малагой каждое лето учили Марианну пользоваться разным оружием, каким владели сами, и теперь это могло ей сослужить хорошую службу. А в метании ножей она превзошла даже отца.

– Пойдемте. Старайтесь не шуметь! – Скомандовал Эжен Д Мар.

Они вышли на крышу. Было видно, что он продумал этот отход. Сверху Марианна увидела, что у парадной двери распластался человек. Казалось, что он сильно пьян. Со стороны внутреннего двора доносился легкий шорох. По спине Марианны пробежал холодок. Они почти бесшумно миновали несколько крыш. С одной из них они спустились по лестнице, оставленной чьей – то заботливой рукой. Стало совсем темно. Мать схватила ее за запястье, и они почти провалились в бесформенную черную дыру. Марианна споткнулась, расшибла колено, но сумела сдержать крик и лишь сильнее стиснула ручку саквояжа. Они двигались в сырой темноте почти на ощупь, и через какое-то время почувствовали дуновение свежего воздуха. Тьма расступилась между стенами заброшенного портового дока. Порт гудел, несмотря на поздний вечер.

– За мной. Спокойно! – Снова скомандовал отец. Они шли, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

В голове у Марианны не было мыслей. Она стала большой дикой кошкой, уходящей от опасности. Девушка слушала звуки, она слышала ночь и биение сердец – свое, отца, матери и вдруг еще такой маленький стук – рядом с мамой. Однажды она уже видела, как ее подруга Колетт в пансионе опрокинет на себя стакан с кипятком еще до того, как та вошла в комнату. И было еще кое-что, что она старалась не помнить, не запоминать, не чувствовать. Она объяснила это как-то бабушке. И та сказала, что это или пройдет, или она поймет, как этим пользоваться.

Марианна корила себя, почему она ничего не чувствовала до этого – ни бегства, ни этих сборов, ни какой-то тайны. Как будто у нее были завязаны глаза и уши.

Стоп. «Тук – тук – тук» – стучало чье-то сердце. Она непроизвольно дотронулась до плеча матери:

– Жан! – Сказала Марианна, осознав, что их уже четверо. Это был неподходящий момент, но Сесиль обернулась, посмотрела дочери в глаза, все поняла и обняла ее.

– Быстрее, что вы там! – Прикрикнул Эжен на замешкавшихся спутниц.

Наконец они добрались до большой рыбацкой барки, на которой их встретил крестный Марианны, друг и компаньон ее отца.

– Я не ждал вас так рано! – Немного ехидно улыбнулся Жоффруа Де Пеньяк, поцеловал Сесиль руку и обнял Марианну. Он был действительно счастлив видеть жену и дочь своего друга целыми и невредимыми, но ироничный характер давал о себе знать всегда.

– Лучше, если бы мы были здесь еще вчера! – С досадой ответила Сесиль, игнорируя шутливые нотки в его голосе. Де Пеньяк согласно кивнул, он был точно такого же мнения.

Эжен промолчал. Он не мог сказать, почему откладывал отъезд до последнего, проявляя непозволительную беспечность, и вот, ему пришлось предусмотреть и такой вариант с бегством по ночным крышам Парижа.

– Они были уже у дома, когда мы уходили. – Сдержанно сказал отец, выделяя голосом слово «они».

– Полагаю, все думали, что вас там давно уже нет. Вы же сидели тихо, как мышки? – снова с некоторым сарказмом сыронизировал Де Пеньяк.

– Не знаю… – Бесстрастно ответил Эжен. В его карих глазах уже горел другой, черный огонь. Он был охвачен новой идеей:

– Мне надо вернуться, и кое-что посмотреть. – В его голову внезапно пришла одна шальная мысль, от дерзости которой у него поднялось настроение.

– Не вижу смысла, Эжен. Подумай головой! Мы и так слишком сильно рискуем! – Попытался его отговорить крестный Марианны.

Эжен Д Мар отрицательно покачал головой и махнул рукой в сторону.

Жоффруа Де Пеньяк очень часто не понимал такого неоправданного безрассудства своего друга:

– Ну, уж если ты так решил, возьми Тьяго, он изворотливый и сильный, просто бестия! Но я лучше бы снялся с якоря и незамедлительно отправился в путь! Зачем тебе это?! Вопрос решенный! – Постарался удержать он его от рискованного шага.

– Я кое-что забыл! – Слукавил Эжен, – я должен вернуться!

– Я знаю, что ты врешь! – Отрезал Де Пеньяк теряя терпение.

– Пусть так. Я догоню вас в Гавре. Будь готов к отплытию, как только я ступлю на палубу!

И Эжен ДМар растворился в темноте ночи. А за ним бесшумно последовал гигант Тьяго, телохранитель и «правая рука» Жоффруа Де Пеньяка.

Сесиль Д Мар стала белее белого. Она попыталась что-то сказать, но слова растаяли, не успев сорваться с губ. Тело ее обмякло, в глазах стало темно, и она потеряла сознание. Жоффруа вовремя подхватил жену друга на руки и крикнул матросам:

– Эй, парни, чего стоите, встречайте гостей! Отчаливаем! Живо!

Шаланда почти бесшумно снялась с якоря и поплыла вниз по течению, где в нескольких днях пути на причале в Руане их ждала красавица «Голубка», торговый фрегат, принадлежащий крестному. Для Марианны это было несколько удивительно, потому что последние несколько лет в Малагу они отправлялись из Марселя, а до Марселя четыре-пять дней, а при хорошей погоде и того меньше, проделывали в карете. Потом еще неделя и при попутном ветре и отсутствии шторма они были у бабушки. «Почему из Гавра?» – Вертелся вопрос у девушки в голове.

– Нам в Гавре надо забрать груз, – будто прочитав ее мысли сказал Жоффруа Де Пеньяк, – добрый крюк, надо сказать, до Малаги. Но в Малаге надо забрать еще один груз, а потом уже мы пойдем к берегам Новой Франции.

Марианна не знала, что как запасной вариант в Марселе их ждал корвет «Быстрый». По договоренности с капитаном, если в течение недели они не поднимались на борт, «Быстрый» снимался с якоря и шел, наполнив трюмы товаром, пресной водой и провизией своим курсом в порт Малаги.

Сесиль начала приходить в себя.

– Ну, вот и чудно! – Сказал Де Пеньяк, растирая ей ладони. – Теперь главное побыстрее добраться до «Голубки».

Речная сырость и ночной холод начали давать о себе знать, и женщины поплотнее укутались в одеяла и пледы, которые заботливой рукой были припасены в барке. Сесиль Д Мар, по-прежнему была белее белого, а в глазах застыли тревога и досада. Де Пеньяку очень хотелось ее приободрить и успокоить, хотя ситуация и ему представлялась из рук вон негодящей: