Из репродукторов послышался громкий крик.

– Вы слышите песню китов, – продолжала доктор Тейлор. – В это время года киты не поют, поэтому то, что вы слышите – запись. Нам мало что известно об этой песне. Мы не можем перевести её. Мы полагаем, что эту песню поют только самцы. Джордж поёт её от шести до тридцати минут, а потом начинает сначала. Со временем песня удлиняется, дополняется. В открытом океане, пока не появились пароходы, песни китов были слышны на тысячи миль. Возможно – хотя теперь мы не можем знать наверняка, ибо люди производят так много шума – песня способна пройти вокруг света. Но и сейчас песни китов слышны на дальние расстояния, и другие киты подхватывают их и передают дальше.

Грейси снова проплыла мимо прозрачной стены. Взгляд её скользнул по Споку, и вулканцу показалось, что она наблюдает за ним. Он подумал, уж не чувствует ли она их с Кирком присутствия; уж не догадываются ли киты каким-то образом о намерениях пришельцев из будущего.

Сочтут ли они, что их украли, подумал Спок. Нет, не украли. Кража подразумевает нарушение собственности,а они не являются чьей-либо собственностью. Не думаю, чтобы доктор Тейлор считала, будто киты принадлежат ей. Возможно, некая правительственная организация считает себя владелицей этих китов, но на то, что киты подумают, это не окажет ни малейшего влияния. Киты могут решить, что их похитили. Что, если они не желают покидать это время и место? Имеем ли мы, по сути, право забирать их отсюда против их воли? Если же мы заберём их отсюда против их воли, не погубит ли это Землю вместо того, чтобы спасти её? Если два существа, чувствующие, что с ними поступили жестоко, ответят на сигналы зонда, это может вызвать с его стороны ещё более агрессивные действия.

Спок не видел никакого решения этой дилеммы, кроме одного: установления контакта. И поскольку доктор Тейлор признала, что люди не способны ни общаться с китами, ни переводить их песни, Спок видел лишь один путь.

Он отступил к выходу, выскользнул из зала и быстро поднялся по спиральной лестнице. Один из китов скользнул у его ног, изогнув спину так, что спинной плавник рассёк воду. Затем кит вновь нырнул, так что Спок видел сквозь рябь на воде лишь тёмный силуэт с белыми грудными плавниками. На противоположной стороне бассейна вынырнул второй кит, подняв пену. Несмотря на внушительные размеры бассейна, для китов, способных нырять на сотни футов и принадлежащих к виду, совершавшему регулярные миграции на расстояния в четверть экватора, это был не более чем пруд.

Спок почувствовал, как припекает солнце. Он посмотрел вокруг, сбросил плащ и нырнул.

Холодная солёная вода сомкнулась вокруг него, и он услышал песню кита – нет не песню, а удивлённое поскрипывание, щелканье и стоны. Вибрация проходила через воду, он ощущал её всем телом; он не только слышал звуки, но и чувствовал их. Заинтересованные его появлением, киты направились к нему, и звуки сделались ощутимее, настойчивей. Один кит проплыл прямо под ним, выпустив стайку пузырей, и Спок ощутил, как они, лопаясь, покалывают его кожу. Затем кит – то была Грейси – поднялась вровень со Споком. Большие глаза смотрели прямо ему в лицо. Сквозь холодную воду он почувствовал тепло её тела.

Он потянулся к ней, достаточно медленно, чтобы она успела отплыть, если захочет. Она не шевельнулась.

Спок коснулся её, готовя свой разум к вторжению чужого сознания.

Вместо ожидаемого вторжения он ощутил мягкое, успокаивающее прикосновение. Его охватил мир чужих мыслей – мощных, и с то же время нежных, как ветрогон.

В этом прикосновении был вопрос, и Спок откликнулся.

В подводном обзорном зале Джим Кирк слушал Джилиан Тейлор, рассказывающую о китах. Услышанное живо интересовало его – и в то же время он с нетерпением ждал окончания экскурсии, чтобы поговорить с ней наедине.

Мимо обзорного окна проплыл один из китов; рядом плыл Спок. Джим подавил готовое сорваться с губ удивлённое восклицание.

Чёрт подери! подумал он. Из всех номеров, которые можно отколоть на глазах у полусотни людей! Возможно, Боунз прав…

Среди посетителей пробежал ропот удивления по мере того, как один зритель указывал на странное зрелище другому.

А если у Спока ещё и соскользнёт с головы повязка, подумал Джим, нам придётся объяснять гораздо больше, чем с чего это моему ненормальному товарищу взбрело в голову понырять с китами.

По крайней мере, Джилиан Тейлор пока ещё ничего не заметила. Может, если никто ничего не скажет вслух…

– Песня горбатых китов меняется с каждым годом. Но мы всё ещё не знаем, для чего она служит. Возможно, для ориентации? Или же это часть брачного ритуала? А может, это просто общение, непонятное для нас?

– Может быть, кит поёт для этого человека, – сказал один из посетителей.

Джима передёрнуло.

Джилиан обернулась.

– Что, чёрт подери…! – Секунду она, не веря своим глазам, глядела на Спока, затем кинулась к выходу, бросив на ходу: – Прошу прощения! Ждите здесь!

Игнорируя её просьбу, Джим бросился следом. Он бегом поднялся по лестнице и, очутившись под открытым небом, зажмурился от солнечного света.

Подтянувшись одним сильным движением, Спок вылез из бассейна. Вода стекала с его одежды, образуя лужицу у его ног. Он поправил повязку и накинул плащ.

– Кто Вы такой, чёрт подери? – вскричала Джилиан. – Что Вы здесь делаете?

Спок взглянул на Джима.

Я не могу допустить, чтобы нас обоих арестовали, подумал Джим.

– Вы что, не слышите, что Вас спрашивают? – сказал он.

– Отвечайте! – потребовала Джилиан. – Что Вы, чёрт подери, делали в бассейне?

– Я, чёрт подери, пытался установить контакт, – ответил Спок.

– Контакт? Вы? – Она смерила его взглядом. – Кем Вы себя воображаете, каким-то дзен-этологом? Почему каждый чудак, спустившийся со своих чёртовых гор, воображает, что способен общаться с китами?

– Меня не интересуют чёртовы горы, – сказал Спок. – Только киты.

– Я изучаю китов уже десять лет, и я не могу установить с ними контакт! С чего это Вы решили, что можете заявиться сюда и… ладно, хватит! Вы не имеете права здесь находиться!

Наступило молчание. Спок смотрел на Джима. Джим снова попытался дать ему понять, что им надлежит делать вид, будто они незнакомы.

– Да говорите же! – сказал Джим. Слишком поздно он сообразил, что Спок воспримет его слова буквально.

– Адмирал, если мы будем считать, что имеем право распоряжаться этими китами по своему усмотрению, мы будем виновны не меньше тех, кто стал причиной их исчезновения.

– Исчезновения…? – Джилиан перевела взгляд со Спока на Кирка и обратно. – Ладно. Не знаю, что всё это значит, но я хочу, чтобы вы оба убрались отсюда немедленно. Или я позову полицию.

– Это совершенно ни к чему, уверяю Вас, – быстро сказал Джим. – Думаю, мы можем помочь…

– Помочь, чёрта с два! Ваш друг сунулся в мой бассейн к моим китам…

– Они очень привязаны к Вам, – сказал Спок. – Но чёрта с два они Ваши киты.

– Это что, они Вам так сказали?

– Чёрта с два они сказали.

– Ну, хватит, – сказала она, окончательно утратив терпение.

Через несколько секунд их уже выпроваживали немолодые безоружные охранники Института океанографии – вежливо, твёрдо и непреклонно. Справиться с ними для Джима и Спока не составило бы труда, но Джим не стал даже возражать. У него мелькнула такая мысль, но он тут же сообразил, что тогда они привлекут к себе гораздо больше внимания и навлекут на себя гораздо больше неприятностей, чем если уйдут, не протестуя.

Он поплёлся по дороге от ворот Института, Спок следовал в нескольких шагах сзади. Они узнали почти всё, что хотели.

Но чёрт подери! думал Джим. Я совершенно уверен, что ещё бы пару минут – и я узнал бы, когда они собираются выпустить китов.

Спок ускорил шаг и поравнялся с ним.

– Я и не знал, что ты умеешь плавать, Спок, – сказал Джим довольно резко.