— Костюм лучше сними, если он вообще снимается. Промокнешь, сохнуть будешь долго. В модуле очень влажно.
Ева пожала плечами и потянула за какую-то ленту в рукаве… Пожалуй, мне следовало уточнить, что раздеваться нужно, находясь в душевой, за закрытой дверью.
Но.
Терять дар речи в последние дни стало хорошей традицией. Подобно отливной волне на закате, костюм скользнул к ногам моей марсианки, а она, поболтав стопой в воздухе, легко освободилась он него. Её обнажённая грудь, увенчанная розовыми ягодками сосков, восхитительно всколыхнулась от этого действия. А чашка Льюис, до сего момента находившаяся в моих руках, пикировала на пол, окатив меня струёй крутого кипятка, которую я НЕ ЗАМЕТИЛ, любуясь на мою бесстыдницу.
Тряхнув волосами, Ева шагнула в душевую, даже не подумав закрыть за собой дверь.
Я не мог двинуться с места и забыл, как дышать.
И за те пару минут, которые она провела под душем, я смог рассмотреть, что устроена она вполне по-земному. Разве что начисто лишена всякой растительности. И-де-аль-но.
— Что-то должно произойти, Марк? — послышалось раздражённо. — Мне не нравится.
— Я… э-э-э.
Ева повернула кран и выбралась из душевой.
Золотистые в дневном освещении ручейки воды стекали по волосам на плечи и, очертив линию грудей, стремились к бедрам, коленям. Я невольно представил свои руки на её плечах. И очнулся уже стоя рядом с ней.
Меж наших рук полотенце с моей фамилией. И у меня есть все основания полагать, что Еву сконструировало НАСА: в девчонку определённо была встроена сигнализация:
— Марк, полотенце я возьму, но, пожалуйста, отойди, тактильные контакты…
— Должны быть исключены, — закончил я раздраженно. — Спасибо, я запомнил. Ты раз по двадцать в день повторяешь это.
— Почему тогда ты так упрямо пытаешься до меня дотронуться?
— На Земле это практически принято. Это не зависит от меня. Это телесная память и нормальное желание.
— Желание чего?
— Я хотел бы… — ах, чёрт, гори оно всё огнём. — Я хотел бы поцеловать тебя, Ева.
На этот раз я даже и не удивился, когда она, наскоро нацепив костюм, исчезла в шлюзе модуля. И что-то мне подсказывало, что снова надолго… Я зарылся лицом во влажное ещё полотенце. Ева не пахла ничем…
СОЛ 122. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Я не буду дублировать сюда все злоключения последних трёх солов, отмечу лишь, что полная задница утра 119-го сола пропустила сквозь себя робкие лучи надежды. Нет, ситуация по-прежнему оставалась полным дерьмом, нет, просто ДЕРЬМОМ. Сквозь дыру в жилом модуле можно было запускать бегемота, моя замечательная плантация погибла, а я сам предавался праздным размышлениям на тему «не следует ли уже сдохнуть», находясь в марсоходе и любуясь словом: «ОК», любовно выложенным из камней для НАСА.
Жуткая апатия давила на плечи, и сила притяжения Марса ощущалась куда как сильнее земной, когда из-за своей дюны появилась Ева. Решительной походкой она подобралась к марсоходу и постучала в стекло. Мне было по-настоящему грустно и дерьмово, но я улыбнулся во всю ширину рта. Пришла.
Выбравшись из ровера, я первым делом предложил ей шлем Льюис, который Ева с готовностью натянула на голову.
— Как ты, Марк?
— Я рад тебя видеть. И мне не хочется говорить о плохом.
— Это хорошо, — заметила Ева, — потому что я была обижена и не знала, что у тебя проблемы. Но я сразу поняла: что-то не так, когда подходила к лагерю.
— Обижена?
— Да. Но не будем об этом, я уже не сержусь. Вижу, что есть проблемы, и я должна помочь.
…
Знаете, чем марсианские девчонки выгодно отличаются от земных. Вот, например, если представить на месте Евы мою маму или сестру, причитаний и слёз пролилось бы с ведро. Ева же со знанием дела принялась мне помогать. Мне нравилось, что она не лезла с советами, не предлагала сделать так, как нравится ей. Наоборот, впервые за всё время нашего знакомства, она чётко следовала ВСЕМ моим инструкциям. В результате дело пошло споро. И мне пришлось признать несколько вещей: во-первых, Ева значительно сильнее меня физически (неприятно, но факт). Во-вторых: то, что мне с трудом удавалось сделать в перчатках, у неё выходило очень ловко. А в-третьих (в-самых-приятных), она определенно поглядывала на меня как-то по-другому. Хотя, возможно, причина заключалась в рваной ране, являвшейся сомнительным украшением на моём лбу.
— Я восхищаюсь тобой, Марк, — молвила Ева, когда я объявил, что пришло время очередного свидания с марсоходом и НАСА. — Никогда не наблюдала таких биологических единиц, как ты, среди представителей твоего вида. Признаться, я считала всех вас слабаками.
Что ж, быть «биологической единицей»… это даже как-то гордо прозвучало. Ева определённо умела делать комплименты. Вот только с намёками у нас не выходило никак. Места в марсоходе вполне хватило бы на двоих. Тесновато, но всё же… Мы могли бы переночевать в нём вдвоём, а наутро проверить модуль и вернуться в него. Я бы не позволил себе лишнего… просто обнял за плечи, провёл рукой по волосам, и…
Ах да, Марк, о чём ты, ведь «тактильные контакты…»
========== Глава 5 ==========
Любить — значит делиться; быть жадным — значит накапливать. Жадность только хочет и никогда не отдает, а любовь умеет только отдавать и ничего не просит взамен; она делится без условий.
(Ошо)
СОЛ 123. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
После непродолжительного, но весьма содержательного сеанса связи с НАСА я получил чёткие инструкции по поводу того, что мне следовало и НЕ следовало делать. По мнению специалистов, готовящих для меня инструкции по проверке прочности жилого модуля, я должен был сидеть и взглядом гипнотизировать стену, не предпринимая никаких самостоятельных шагов, пока мне не перешлют указания. И НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ СНИМАТЬ СКАФАНДР.
Я ждал. Первым делом, разумеется, стащив дурацкий скафандр. Он необыкновенно опротивел мне. Особенно в последние дни. Уверен, что это у нас взаимное, ведь, подогнанный идеально, он начал давить и натирать в самых неожиданных местах. Терпеливо ожидая указаний, я собрал и разобрал регенератор (работает). Я заменил трубки, которые разорвала вода при замерзании, и аппарат пришёл в полный порядок. Кроме того, мне пришлось проверить все остальные системы жизнеобеспечения (Ева, ну где же ты?) и произвести неутешительные математические расчёты, наглядно показавшие мне и НАСА, что датой моей голодной смерти на Марсе будет 586-й сол.
[УОТНИ] Спасибо за инструкции. Сообщите, пожалуйста, если придумаете, как спасти меня от голода.
[ЛРД] Обязательно.*
Дружеская беседа с Землёй заняла ещё несколько минут, по итогам которых я и порадовался, и огорчился.
Хорошей новостью стало известие: пребывание на Марсе обещало перестать оставаться бесполезными каникулами. В НАСА собирались использовать меня для кое-какой научной работы, состоящей в основном в ВКД и анализе некоторых геологических образцов с составлением рапортов и пересылкой их на Землю. Признаюсь: приятно снова ощутить себя астронавтом, а не фермером, водителем-дальнобойщиком или химиком-любителем.
Кроме того, я должен был проводить кое-какие медицинские эксперименты на себе. С учетом того, что на техническое обслуживание систем модуля я тратил всего двенадцать часов в неделю, а на ВКД в среднем около двадцати, свободного времени у меня оставалось ровно столько, что хоть задом жуй. Так что осознание собственной значимости для ребят на Земле несколько приподняло моё настроение.
Но в НАСА умели профессионально портить настроение:
[ЛРД] Мы пришлём расписание, как только научная команда его составит. Они очень воодушевлены открывшимися перспективами. Если говорить серьёзно, то ты — наше лучшее дополнительное время со времён «Оппортьюнити».
[УОТНИ] Который так и не вернулся на Землю.
[ЛРД] Глупая аналогия, извини.*
…
То и дело сверяясь с часами, я напряжённо работал. Устал просто зверски, но сидеть на месте не получалось. Совсем. Ведь стоило мне опуститься на стул, как в голову начинали лезть разные, совершенно неутешительные мысли, главной из которых оставалось стойкое непонимание причин бесконечных обид Евы. И если шлюз выстрелил мной из-за усталости** брезента, то северное окно модуля обещало вскорости быть просмотренным до дыры мною лично. Да, я действительно не понимал, почему так деятельно помогавшая мне накануне Ева сейчас полностью игнорирует моё существование.
