— Миллион.
— Я отвечу ещё на один.
— Как тебя зовут?
— Ты называешь меня Евой. Пусть будет так. А теперь я жду твоего рассказа, Марк.
…
И я рассказал ей всё. От первого дня подготовки и до последнего сола на Марсе. Было странно осознавать, что я вывернул душу перед этой девчонкой, что возможно её цель состоит, чтобы вытащить из меня всё это. Мне было наплевать. Я хотел разговаривать с Евой, сидящей на моём стуле, смешно поджавшей колени под подбородок, обжёгшейся по моей вине. И усы из крема… по-моему, это даже мило.
…
__________
* — наш дорогой Марк снова шутит, имея в виду запах преисподней.
** — картофель (лат.)
*** — Марк удерживал Еву именно за ПЛЕЧО. В анатомии: верхняя часть руки, до локтевого сустава.
**** — выспишься, когда умрёшь (англ.)
========== Глава 4 ==========
— Нравится тебе эта девочка? — спросил Кондаков, жуя, и глядя на фото над столом.
— Н-не могу сказать. Она снимается голая и не краснеет, не прячет лица. Нормальная женщина в такой ситуации сгорит от стыда. Как мне кажется, Кеша, без любви нельзя бросить на наготу даже косой взгляд. Любящему можно. Любовь очищает взгляд…
(В.Д. Дудинцев «Белые одежды»)
СОЛ 117. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Буря за окном сменилась полным штилем. Чтобы добавить к моменту немного поэзии, я бы мог сделать вставку, что рассветное солнце золотило спящий модуль, но не буду делать этого: как, наверное, легко догадаться, солнечные дни на Марсе — явление не редкое. И они уже действительно задолбали своим однообразием.
Но настроение по пробуждении оказ:алось приподнятым, и я не спешил выбираться из постели, а любовался Евой, расположившейся на специально очищенной для этого от почвы и растений койке Йоханссен, всего в паре метров от меня.
Вообще-то, против уборки картошки Ева возражала. Активно (а не состоит ли она в партии «зелёных»?). Она даже предлагала:
— Давай я лягу прямо среди твоих растений. Мне они очень нравятся. Так будет удобно.
— Нет, — протестовал я. — Как альтернативу могу предложить разделить ложе со мной (о, тут она, конечно, завела своё привычное «тактильный контакт нежелателен и должен быть исключён»).
— Тогда тебе всё-таки придётся занять место Йоханссен, — улыбнулся я.
И вот теперь, проснувшись, я наблюдал совершенно очаровательную, достойную кисти художника картину. Она спала, лёжа на спине, широко раскинув руки, так, что в одной из них оказалась картофельная ботва растущего неподалёку кустика. Ева чему-то улыбалась во сне. Подобно двум чёрным бабочкам вздрагивали её ресницы. А тёмные гладкие волосы разметались по подушке.
И эта сюрреалистическая картина: спящая в жилом модуле землян среди картофельных кустов марсианка — наталкивала меня на странные мысли. Мне было хорошо и спокойно. И хотелось только одного: чтобы этот момент продолжался как можно дольше.
Ева спала крепко. Вчера она задала мне, пожалуй, с миллион вопросов. Всё — начиная от истории Древнего Мира и до устройства регенератора воды. Чёрт, лучше бы она поинтересовалась, нет ли у меня подружки на Земле. Кстати, мне вот было бы любопытно узнать, есть ли у неё парень.
Ход моих мыслей оборвал приоткрывшийся глаз моей гостьи и голосок, потребовавший:
— Сегодня ты обещал разобрать регенератор воды и показать, как он действует.
— Это сложнее, чем ты думаешь, — улыбнулся я. — Доброе утро, Ева.
— Привет, — она села в кровати, приглаживая волосы, а я срочно перекатился на живот. Термокостюм, в котором я вынужден был переночевать, штука очень облегающая. Мне не хотелось бы лишних вопросов, касающихся моей физиологии. Хотя…
— Почему сложнее?
— Ну, хотя бы потому, что я должен согласовать свои действия с НАСА. По крайней мере, сделать вид, что мне интересно их мнение по этому поводу.
— Ты не должен слушаться своего руководства?
— Должен. В обычных условиях. Но здесь, как бы это сказать, возник прецедент, а в таких нетипичных ситуациях мы должны действовать согласно своему усмотрению. По такому критерию нас и отбирали в команду. Точнее это стало одним из условий отбора.
— Мне нравится, — улыбнулась Ева. — Я очень люблю самостоятельность.
— Заметил.
…
На самом деле мне очень понравилось, что Ева явно не торопилась меня покинуть. К завтраку (кстати, я предложил ей лучшее, что было среди пайков) она проявила весьма умеренный интерес и попросту сказала:
— Мне такое не надо.
— Чем же ты питаешься?
На мой вопрос Ева только махнула рукой.
Зато она здорово и с видимым удовольствием помогала мне в ежедневной работе. Настолько, что шальной мыслью пронеслось: а не научить ли её тестировать системы? Я смог бы избавиться от многих и многих нудных дел.
Мы немного позанимались плантацией, посмотрели сериал, где при поцелуе главных героев Ева поморщилась и молвила: «Ужас какой».
— У вас на планете так не делают?
— Ого, а это что такое? — смуглый пальчик упёрся в губы актрисы. После поцелуев та немедленно решила привести себя в порядок с помощью помады.
— Женщины на моей планете делают так, чтобы чувствовать себя красивее.
— Тебе такое нравится? — искренне удивилась Ева.
— Не знаю даже, мне больше нравится естественная красота, как у те…
— Нифига себе. Вот дерьмо! — перебила меня Ева. Такую реакцию вызвала начинающаяся в следующем кадре весьма откровенная сцена.
— Не выражайся, — улыбнулся я. — Давай посмотрим что-нибудь ещё. Это коллекция Мартинеса, другого я в ней увидеть и не ожидал. Скажи, Ева, а у вас что, как-то по-другому размножаются?
— Не знаю, — повела плечами она. — Моё дело — полёты. К размножению меня не привлекали.
Действительно… Это многое объясняет.
…
Над разрешением вскрыть регенератор воды лучшие умы НАСА размышляли пять часов. Наконец, они решили, что это слишком опасно и я облажаюсь, но именно поэтому я его и вскрыл. Игра стоила свеч. Во-первых, я его починил. Во-вторых, уловил искру неподдельного восхищения во взгляде Евы. Эта девчонка определённо любила механику. Я тоже её любил. Механику, в смысле. А вы что подумали? Извращенцы!
— Я показал тебе своё жилище. Не хочешь ли ты пригласить меня к себе? — улыбнулся я.
— Я живу намного проще, — протянула Ева. — Тебе не будет так интересно. Впрочем, я подумаю над твоим предложением.
Остаток дня я провёл, передавая отчет для НАСА. Ева помогла мне с кое-какими работами при ВКД. Признаться, я здорово радовался. Возиться с солнечными панелями в массивном скафандре было очень неудобно. У Евы же всё выходило легко, грациозно и непринуждённо.
Ещё больше меня поразила реакция её организма на смену температуры и давления. После тёплого и влажного модуля разница с поверхностью Марса должна была ощущаться довольно серьёзная. Но Ева лишь несколько раз глубоко вдохнула, провела ладонями по плечам и молвила:
— Чем тебе помочь?
…
Так, совершенно незаметно к нам подкрался вечер, и я несколько раз поймал себя на мысли, что было бы неплохо, если бы и сегодня Ева провела ночь на кровати Йоханссен.
И мне показалось, что Ева думает так же. Во всяком случае, в модуль она вернулась вместе со мной. И пока я возился с кофе и выбором сериала на вечер, Ева обнаружила душевую.
— Ух ты? — раздалось скорее вопросительно, чем восклицательно. — А это зачем?
— Оу. Ну, тут, Ева, мы, люди, проводим гигиенические процедуры. Мой организм, как ты уже успела заметить, сконструирован несколько по-иному, чем твой. А потому раз в день, если конечно позволяют условия, человеку очень приятно оказаться под струёй тёплой воды.
При слове «тёплая» Ева поморщилась, но повернула кран. Пару секунд она оценивала увиденное, а затем попросила:
— Можно мне попробовать?
— Если хочешь, — пожал плечами я.
И тут мне следует поклясться. Торжественно. Прямо на Библии Мартинеса, что я ничего такого не имел в виду, когда чисто машинально отметил:
