Боясь нарушить границы обозначенного пространства вновь, я указал на стул перед рабочим столом и единственную, не засыпанную землёй кровать. Мою собственную.

— Хочешь присесть?

Ева шагнула и… уселась среди картофельных кустов.

— Ты неправильно поняла, — я подошёл к столу, отодвинул стул и указал на него.

На этот раз Еву осенило. Переместив попу на сидение, она снова смотрела на меня не мигая.

— Послушай, если я правильно понял, ты решила переждать у меня непогоду. Располагайся. Я как раз смотрел сериал. Хочешь кофе? Ты вообще пьёшь кофе?

Я нажал клавишу «воспроизведение», и послышались голоса. «Даллас» от Льюис — то ещё дерьмо. Но Еву загипнотизировало. Честное слово. Её темные брови поползли вверх, а глаза расширились до такой степени, что показалось: они вот-вот выпадут из своих орбит.

Итак, досуг организован, можно подумать и об угощении.

Я не думал о риске, когда ставил перед Евой кружку Льюис с дымящимся напитком. Признаю, это идиотская идея — напоить марсианку кофе, возможно, он для неё яд. Но я не знаю, что в тот момент случилось с моим мозгом. И уж конечно, я не предполагал, к ЧЕМУ всё это приведёт. Заняв место напротив Евы, я пялился на неё, пока она наблюдала за тем, как я отпиваю из чашки.

— Угощайся, — пригласил я, жестом призывая повторить за собой.

Белоснежная чашка Льюис с надписью «You can sleep when you’re dead»,**** оказалась в смуглых пальчиках. Ева долго рассматривала напиток, прежде чем решилась: три, два, один…

— Мать твою, как горячо! — взвыла девчонка, вскакивая на ноги.

Возможно, я хлопнулся в обморок, потому что следующим кадром воспоминаний стала сжавшаяся в уголке Ева, прижимающая ладони ко рту.

— Ты знаешь английский?! Что за новости?! Ева!!! Ты всё это время понимала, что я тебе говорю? И молчала?

Марсианка безмолвствовала, всё ещё морщась.

— Тебе больно? Иди, посмотрю.

Она сделала несколько шагов и уже не выглядела такой уверенной. Если бы не взгляд. Она не избегала моего, но смотрела как-то странно.

— Хорошо, — сдался я, — вопросы потом. Иди за мной. В модуле есть аптечка, я обработаю ожог.

Ева просеменила за мной, а потом терпеливо снесла фонарик у своего лица, когда я, нажав на её нижнюю губу, вывернул её наружу глянцевой, блестящей поверхностью, чтобы осмотреть.

Волдырь оказался впечатляющим, но к счастью и фармацевтика наша не лыком шита. Где-то в аптечке я видел чудесную мазь. Правда, не был уверен в её эффективности для марсианок.

Я выдавил из тюбика белую горошинку и хотел было обработать ожог, но Ева снова, на этот раз легонько, оттолкнула меня и сказала:

— Не надо. Я сама. Тактильный контакт не желателен.

Смазав с моего пальца лекарство, она провела по губе.

— Лучше? — спросил я.

— Не знаю.

Мазь большей частью осталась над губой в виде белых усов. Чем-то она мне напомнила Эйнштейна.

Разговор предстоял долгий.

…

— Откуда ты взялась? Кто ты такая?

— Почему ты думаешь, что я отвечу на твои вопросы?

— Потому что ты явно прячешься и не желаешь, чтобы кто-то кроме меня узнал о твоем существовании. Я видел, как ты уклоняешься о камеры «Патфайндера», но думал, что это инстинкты.

Ева фыркнула и вздёрнула курносый нос.

— Ты думаешь, мой уровень развития так низок?

— Пока меня больше всего интересует откуда ты и кто ты?

— Мне нужны гарантии, что ты никому не расскажешь.

— Разве то, что уже не рассказал, не является гарантией?

Осознавая мою правоту, Ева надула губы. Ожог вылез наружу, и это обстоятельство почему-то рассмешило меня. А ещё у меня не было причин лишать себя удовольствия допить кофе. Тем более, что запасы его приближались к концу.

— Я жду.

— Меня приставили наблюдать за вами, когда вы вшестером прилетели сюда. Так происходит каждый раз. Когда на эту планету прилетают люди, наша миссия — следить за вами, чтобы вы не обнаружили наших следов.

— Ваших? Вас много?

— Около двух тысяч особей. Точнее две тысячи сто восемнадцать. В равной степени мужчин и женщин. Это правильный баланс.

— Не понимаю. Но почему мы ни разу не видели вас со спутников? Подожди, объясню. Мы тоже следим за планетой из космоса и прямо со своей видим всё, что происходит на поверхности этой.

— Я понимаю, что такое спутники, — голос Евы звучал почти бесцветно, с ноткой скуки. — И ты прав, если бы мы жили на планете, что вы называете Марсом, то были бы замечены.

— То есть вы живёте не на Марсе?

— Отличная дедукция, Марк, — похвалила меня Ева.

— Чёрт возьми, но откуда вы тогда? А здесь? Ты одна здесь? Почему ты говоришь на английском?

— Откуда я, говорить не буду. Такие вещи у вас, землян, называются государственной тайной. У нас нет государства, но тайны мы хранить умеем очень хорошо. Иначе давно бы были замечены вами. Вы — глупый и агрессивный вид. Действия ваши направлены только на разрушение. Мы должны быть осторожны и следить за вами, не допуская сближения. Поэтому я здесь.

— Сидишь в моём доме и пьёшь со мной кофе. Отличный план, чтобы не сближаться, — не смог промолчать я. И учитывая характер Евы, я тут же предположил, что сказанное может оказаться последней фразой за вечер.

Но Ева не спешила обидеться или молнией нырнуть в шлюз. Задумчиво покусывая травмированную губу, она смотрела в воображаемую точку, проецирующуюся возле моего уха.

— Ты прав, — наконец молвила она, но тут же осознала допущенный промах и добавила. — И НЕ прав.

— Конечно. Куда уж мне. Глупому и агрессивному.

— Когда стартовали пять членов экипажа твоего корабля, я наблюдала это, — Ева не обратила внимания на мой искромётный юмор.

Конечно, подобный шторм лишь для землян ощутим. Для марсианок он — лёгкий дневной бриз. Пустяки.

— И?

— Я думала, что ошиблась, и вы покинули планету вшестером, но наутро я решила проверить. И видела всё: как ты встал, как шатаясь побрёл к своему жилищу. Я поняла, что ты ранен. Но одного не пойму до сих пор: почему люди тебя бросили?

— Я отвечу на этот вопрос, если ты ответишь на несколько моих.

— Попробуем, — не стала вредничать Ева.

— Откуда ты знаешь английский?

— Индивидуумы моего вида очень восприимчивы к логике. Ваш язык — своеобразный код, который легко расшифровать, сопоставить с данными, что мы имеем о людях (кстати, мы давненько за вами наблюдаем), и вот, я могу говорить на одном с тобой языке.

— То есть твой вид разговаривает по-другому?

— Мы общаемся по-другому, — кивнула Ева.

— Ого. Здорово. Хорошо. То есть ты приставлена наблюдать за нами?

— Я сопровождаю уже третью вашу миссию. Межпланетные полёты — моё назначение. У нас нет столько ресурсов, как у Вас. Я вынуждена делать всё в одиночку. Но это не значит, что мне трудно. Мой организм, Марк, более удачно устроен, чем твой. Я могу переносить низкие и высокие температуры. Правда, последние мне даются труднее. Давление — тоже не проблема. Секрет в жидкостях. Моя система жизнеобеспечения не похожа на твою кровеносную систему. И органы мои работают немного по-другому. Вот почему мне не нужен скафандр. Хотя длительное пребывание при давлении, которое я ощущаю теперь, не желательно. Оно снижает продуктивность.

— С ума сойти, — только и выдохнул я. — То есть тебя забросили на Марс жить, чтобы ты следила за нами?

— Не жить, — поправила Ева. — Все твои предшественники находились здесь очень короткий промежуток времени. Как только вы оставляли планету, я передавала своим, чтобы меня забрали. Но в этот раз всё пошло по-другому. Ты остался. Пришлось остаться и мне. Вот дерьмо.

— Послушай, зачем ты говоришь «дерьмо»?

— Я научилась этим новым словам от тебя. Ты часто говоришь «дерьмо». Я полагаю, что это слово не имеет значения, но придает диалогу нужную экспрессию.

— Слов нет. Пожалуйста, больше не говори так. Когда девчонки ругаются, это некрасиво.

— Хорошо, Марк. У тебя остались вопросы?