========== Глава 1 ==========
И Бог шагнул в пустоту.
И Он поглядел вокруг и сказал:
— Я одинок. Сотворю себе мир
(Джеймс Уилдон Джонсон)
И сказал Господь: «Нехорошо быть человеку одному»
(Бытие)
ЗАПИСЬ В ЖУРНАЛЕ: СОЛ 97
«Да»! Они ответили «да»!
Такого возбуждения по поводу «да» я не испытывал с выпускного бала.
Ладно, надо успокоиться*.
…
***
СОЛ 97. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Сказать, что я был счастлив в моей ситуации, означало просто промолчать, я же вёл себя как тринадцатилетняя девчонка на концерте любимой рок-группы: подпрыгивал, визжал и сквернословил, радуясь, что кто-то теперь меня точно слышит. И что этот «кто-то» — хренова туча умников из НАСА, для которых изобретать средства выживания для заблудших астронавтов — есть часть их работы.
Я рыдал. Плакал, как младенец, пока рыдания не перешли во всхлипы, после которых на меня снизошло блаженное спокойствие. Я вырубился, лежа прямо на полу в модуле.
После непродолжительного сна голова соображала не в пример легче, и я впервые задумался над тем, что следует быть поаккуратнее с нескромными моментами в журнале. Несколько часов я посвятил ковырянию в системе, пожалев, что рядом нет Йоханссен, а затем — что я сам не Йоханссен. Впредь решив попытаться укрощать эмоции перед тем, как сделать очередную запись, я подготовился к ВКД.
Да, мне предстоял впечатляющий объём работы, но, мать его, там, на Земле, знали, что я жив.
Целый день я провозился с изобретением более или менее удобной системы передачи информации и решил остановиться на ACSII. И хотя система имела некоторые изъяны — во время получения ответа приходилось неотрывно пялиться на камеру, я не жаловался. За несколько часов я покрывал буквами и цифрами пару листов. Счастье!
Расшифровка посланий тоже продвигалась не так быстро, как хотелось бы. Видимо, мой мозг не был запрограммирован на это. Во всяком случае, выучить ACSII за один вечер не получилось. Да я и не стремился. Раз двадцать перечитав ту фигню, которую мне отправили из НАСА, я почувствовал себя счастливейшим человеком на Марсе и решил отправиться спать. Но перед этим я должен был ещё раз взглянуть на «Патфайндер». Странное желание, не правда ли? Нет, этот аппарат стоил мне очень и очень дорого. Я чувствовал себя так, будто в одиночку спроектировал и сконструировал его. Чувствуя себя Пигмалионом,** я приблизился к окну в северной стене жилого модуля.
«Патфайндер» стоял прямо напротив него так, что слабого света от модуля хватало осветить силуэт моего чудесного средства связи. И я уже был готов прошептать ему «Сладких снов, любимый», как вдруг…
…
Я не испытывал ничего подобного «до». Всё то, что я писал и рассказывал раньше, было детскими игрушками по сравнению с ужасом, что я испытал в тот момент.
«Патфайндер». Его силуэт был едва различим в темноте и тишине позднего марсианского вечера с той лишь оговоркой, что НЕ только его силуэт. Да, рядом стояли два марсохода, палатки, ещё куча всякой дребедени, но (!) ни одна из них не имела способности к самостоятельному передвижению. Вообще. Совсем.
Но чёрный силуэт, увиденный мной, дёрнулся, заметался, и прежде чем я успел что-то сообразить, растворился в черноте, будто его и не было.
Меня била крупная дрожь, и я впервые подумал, что именно так можно схлопотать инфаркт. Сердце колотилось в кровавом мешке где-то под подбородком. Первые мысли не отличались конструктивностью. Это была смесь известных мне молитв со скорой внутренней исповедью. Я никогда не считал себя человеком религиозным, но тут меня посетила шальная идея срочно разыскать остатки распятия, принадлежавшего Мартинесу, и порыться в его же вещах в поисках Библии. Конечно, я бы предпочёл РПГ и латексные трусы поверх скафандра, как вторичный признак супергероя, но НАСА со времён основания не являлось военной организацией, а потому оружия у нас не имелось. Даже самого простого.
Не знаю, сколько времени я провёл сидя на полу модуля, пытаясь выровнять дыхание и умерить сердцебиение. Вслух я уговаривал себя: «Ну, старина, всё нормально. Этому должно быть логическое, рациональное объяснение. Завтра ты сообщишь об этом в НАСА, а они со своих спутников посмотрят, что это за дерьмо. Ведь понятно же, что это — сраное дерьмо. Ни один организм не выживет при такой температуре или давлении». Я отмел и шальную мысль, что русские или китайцы послали на Марс миссию помимо «Ареса». Такие действия регламентировались строго. В общем, не найдя и малейшего логического объяснения, я поступил глупо. ОЧЕНЬ ГЛУПО. Облачился в скафандр и подготовился к ВКД.
…
Темнота стояла совершенная. Как в заднице. С той лишь разницей, что последняя пугала гораздо меньше.
Я не сразу решился включить фонари на шлеме скафандра. И когда я сделал это, был искренне рад, что родная мама меня не слышит. Таких ругательств… я не думал, что вообще знаю такие слова.
Тишина. Точнее слабый ветер, тревоживший песочные дюны. Марс смеялся надо мной.
Переведя дыхание, я, наконец, взял себя в руки. В конце концов стоило признаться, что подыхать мне не хотелось. Во всяком случае до того момента, как я узнаю разгадку. Выругавшись ещё раз для порядка, я двинулся к «Патфайндеру».
Тот стоял как миленький, отсвечивая батареями в свете моих фонарей. Всё казалось нетронутым, и я осветил почву.
Новая порция ругательств (мне почти надоело, но сдержаться я не мог) заставила микрофоны моего скафандра покраснеть от стыда. Но причина сквернословить у меня была: на песчаной почве совершенно чётко просматривались отпечатки чьих-то лап. Или ног. Я не идиот, а в свете последних событий, уверен, могу называть себя парнем сообразительным, и сначала я подумал, что это мои собственные следы, оставленные при недавней ВКД. И всё бы ничего, но теория не выдерживала никакой критики: следы казались дюйма на три короче моих. И слишком уж напоминали отпечаток чьей-то босой стопы.
Ужас, колотившийся в висках, уступил место странной апатии. Я включил дополнительные фонари и побрёл вдоль тропинки убегающих шагов. Проклял себя метров через пятьдесят. Поясню. Ветры на Марсе в ночное время — норма. И если возле модуля следы защитили стены постройки, то на открытой местности лёгкий марсианский бриз легко справился с задачей сокрытия улик. С каждым шагом я наблюдал, как следы буквально растворяются в песке.
Проклиная себя, я развернулся, и направился к модулю. Шагая, подумал о том, чтобы сфотографировать следы. Ту часть возле «Патфайндера», которую должно быть ещё неплохо видно. Сделав эту работу, я вошёл в шлюз.
Сериалов в тот вечер я не смотрел. Диско-коллекция Льюис тоже не потревожила тишину моего модуля. Лишь снаружи слышалось ровное дыхание марсианского ветра, и я вслушивался, надеясь больше НЕ обнаружить никаких посторонних звуков или движений. За день и вечер я набегался славно, а потому усталость взяла своё.
Я закрыл глаза.
СОЛ 98. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Очнулся я в собственной кровати, чувствуя ужасную головную боль. Такого со мной не случалось со времён великого водородного ужаса 37 сола. Показания стабилизатора, однако, говорили, что дышу я идеальной смесью газов.
Сил возвращаться ко вчерашнему инциденту не было. Даже в мыслях. И я решил РЕШИТЬ, что мне всё это приснилось. Чтобы взбодрить себя, я включил песенку из коллекции Мартинеса. То ещё говно, но всё же не диско. Ко мне совсем было уже вернулась способность мыслить конструктивно, но тут-то я и вспомнил про фотографии.
Мне не приснилось. Мать вашу, следы были на своём месте, во всяком случае, на фото.
Всё ещё испытывая крайнее душевное смятение, я поднял взгляд на окно в северной стене модуля.
Такого вопля Марс не слышал никогда.
Кто-то стоял по другую сторону и смотрел на меня через сраное северное окно. Когда к мозгу вернулась способность анализировать, я понял, что перед собой определённо вижу человека. Стоящего снаружи без скафандра, при убийственном отсутствии давления и температуре около сорока градусов ниже нуля.
