Артемия возвращается, отдаёт чистые вещи и снова выходит, давая возможность одеться в одиночестве. Диана ограничивается трусами и рубашкой, застегнуть которую не может из-за слабых, распухших пальцев. Артемия приносит чашку с какой-то жидкостью. Диана принимает её, настороженно принюхивается.

— Это бульон, — Артемия снова садится на стул. — Ничего больше.

Диана отпивает через край, стараясь не облиться.

— Сколько я спала? — наконец, спрашивает она. Ответ ей не понравится, и Диана оттягивала вопрос, как могла.

— Чуть больше суток.

Диана тревожно вздрагивает: почти два дня её кабинет пустует, без записок, без оповещения Сабурова. И она не сможет прямо сейчас пойти работать — на ногах вряд ли удержится, не то что весь город пройти, и потом ещё заниматься каким-то делом.

— Не волнуйся, — продолжает Артемия. — Я Сабурову написала, что ты заболела, а Айян сразу велела всех ко мне слать. Пока никто не приходила, значит, ничего срочного.

— Спасибо.

Диану переполняет благодарность и восхищение тем, как Артемия продумывает на несколько шагов вперёд. Как умудряется сразу столько держать в порядке. Она хочет обнять Артемию, не с какой-то целью, не потому что считает правильным, а потому что хочет выразить свои чувства простым, необязывающим действием. Она даже немного наклоняется вперёд, но спохватывается, останавливает себя. Такой искренний жест теперь неуместен. Не после того, что между ними уже было.

— Что дальше? — спрашивает она Артемию, имея в виду всё сразу, но в первую очередь их отношения.

— Дальше ты отлежишься, — Артемия снова тепло и ласково улыбается, забирает опустевшую чашку. — Потом вернёшься к себе, продолжишь практику, наверно. Я не знаю, какой эффект имел тот ритуал, и имел ли вообще. Не знаю, как он на тебя повлияет. И тем более не хочу решать за нас двоих. А чего ты хочешь?

— Не знаю, — честно отвечает Диана. — Прямо сейчас я хочу оставаться здесь, и чтобы ты была рядом.

Она смущённо улыбается, не зная, нужна ли такая откровенность, но врать больше не хочет. Расправляет затёкшие плечи, морщится от боли.

— И чтобы перестало так сильно болеть. Меня как будто по частям разобрали и обратно сшили.

— Ну… — Артемия пробегает по ней взглядом, словно сомневается — Есть вариант. Если ты поймёшь всё правильно.

— Ты можешь объяснить заранее.

— Массаж. Просто, чтобы ты почувствовала себя лучше. Хорошо?

— Ладно, — Диана не уверена, стоит ли соглашаться, потому что сомневается в своей реакции на столь близкий контакт. Но отказаться от него слишком сложно.

— Снимай рубашку, ложись на живот, — Артемия чуть отводит взгляд.

Диана ложится, прячет лицо в подушку. Чувствует, как прогибается матрас под севшей рядом Артемией. В животе трепещет предвкушение.

Жёсткие тёплые ладони Артемии ложатся на шею, Диана вздрагивает. Мягкие поглаживания постепенно переходят в надавливания, задеревеневшие мышцы расслабляются. Артемия переходит ниже, и Диане несколько мгновений кажется, что её руки касаются одновременно всей спины. Она чуть прогибается, следуя движениям ладоней. Пальцы Артемии словно пересчитывают рёбра в попытке пробраться в грудную клетку, Диана замирает, прислушиваясь к себе. Возникшее чувство не страх — это возбуждение, неуместное, но объяснимое. Она прикусывает губу. Артемия уже разминает плечи и предплечья. Выдохнув, Диана решает, что самое сложное для контролирования реакции — и самое приятное — уже позади. Она ошибается, ладони Артемии, снова проскользив по спине и пояснице, обхватывают её бёдра. Диане приходится закусить подушку, чтобы не застонать, и заставить себя расслабиться. Под руками Артемии это даётся с трудом.

— Развернись, — просит она тихим, хриплым голосом.

Диана переворачивается на спину, отмечая, что двигаться действительно стало легче. Закрывает глаза, отводит лицо, но отрешиться от ладоней Артемии на ключицах и чуть выше груди не получается. Она не может скрыть участившееся сердцебиение, шумное частое дыхание и припухшие искусанные губы. Остаётся надеется, что и Артемия поймёт её правильно.

— Всё.

Диана открывает глаза, смотрит на неё, нервно облизывает губы, замечая, что щёки Артемии всё-таки тоже заалели.

— Спасибо, — голос Дианы севший, речь неразборчивая.

— Не за что, — Артемия встаёт, укрывает Диану одеялом. — Сможешь заснуть?

— Да, наверно, — Диана только после вопроса осознаёт, как много сил потратила за этот короткий промежуток времени.

— Хорошо, — Артемия выходит из комнаты, тихо притворяет за собой дверь.

Утомление оказывается сильнее смущения, возбуждения и неуверенности, Диана засыпает почти сразу.

========== Эпилог. Часть Первая ==========

Диане требуется ещё пара дней, чтобы прийти в себя. Она набирается сил, восстанавливает тело, прощупывает изменения в себе, практически не находя их. Артемия всё время рядом: спит в той же комнате на одеялах на полу, и Диана не решается предложить ей другой вариант; приносит еду и воду; помогает вставать и ходить по дому при необходимости. Диане, несмотря ни на что, здесь уютно и приятно, она знает, что не сможет длить момент заботы вечно, и даже не хочет этого. Просто позволяет себе расслабиться, потому что сейчас она действительно пациентка, пусть и связана с Артемией куда более сложными отношениями. Они говорят мало: Диана пока не доверяет сама себе, и потому не торопит их обеих.

Настаёт время возвращаться. Артемия советует не переутомляться, следить за своими потребностями, и, если что-то случится, звать её. Диана обещает, надеясь, что сможет это обещание выполнить. Она ещё раз благодарит Артемию, как и Зою, крутившуюся всё время рядом.

Холодный уже воздух колет щёки, и Диана с удивлением отмечает, что город преображается. Присыпанный тонким слоем подтаивающего снега, лишённый большей части бесцельно слоняющихся прохожих, он стал — не красивее, конечно, куда ему до красоты Столичной упорядоченной, прибранной жизни — просто аккуратнее. Давно уже пропал тяжёлый запах цветущей твири, разноцветие осенних трав и листвы, кажущийся бесконечным дождь. Диана замечает это впервые, и разница с тем городом, в который она приехала в сентябре, кажется огромной.

В омуте её кресло занимает Айян. На худые плечи наброшен белый халат, в руках что-то, что она, только услышав звук открываемой двери, прячет в ящик стола.

— Госпожа Диана сейчас… — начинает она, разворачиваясь. — Это Вы! Как Вы?

Голос Айян веселеет, она встаёт, направляясь к Диане. Появляется новое непривычное чувство, что здесь её ждали.

— Всё хорошо, — Диана снимает пальто, — Вроде бы. В любом случае, объявление о моём больничном можно снимать, я готова приступить к работе. После того, как приму ванну.

— Хорошо, я рада, что Вы вернулись.

— А ты здесь как одна? — спрашивает Диана, подумав, что действительно хочет узнать, насколько её отсутствие повлияло и на Айян, и на кабинет. — Не было проблем?

— Нет, — Айян чуть приподнимает брови, удивлённая. — Всё хорошо, почти никто не заходил, и все соглашались прийти позже. Хотя знаете, подождите!

Она подбегает к столу, достаёт из ящика потрёпанную книгу, выглядящую как один из романов, оставшихся здесь после Евы.

— Ко мне Лара заходила. Посоветовала упражняться в чтении на чём-то попроще, чем медицинские справочники. Я вот нашла, — она смущённо показывает обложку книги, Диана недовольно кривит лицо, но молчит, — и не могу понять… сейчас…

Диана смотрит, как Айян ищет нужное слово на заложенной сухим листом странице. И понимает, что действительно поторопилась, нагружая едва научившуюся читать степнячку сложными терминами.

— По-ле-ми-зи-ро-вал, — зачитывает, наконец, Айян по слогам.

Диана бросает короткий взгляд в книгу, чтобы проверить, правильно ли услышала.

— Спорил, — поясняет она, — обычно имеет в виду научные или политические темы. Хотя используют по-разному.

— Спасибо.

Айян надолго погружается в чтение, Диана в это время мысленно перебирает привезённые из Столицы книги, думая, можно ли что-то предложить вместо такого рода литературы. Но на ум ничего не идёт.