— Мне пришёл приказ. Сделать здесь подобие больницы.

Артемия чуть задумывается, что-то просчитывая в уме.

— Это хорошо, на самом деле, мне одной было бы трудно справиться и с Укладом, и с больными одновременно. Только вот Стах будет в ярости…

«К чёрту его», — думает Диана.

— Надеюсь, у нас получится договориться, — с сомнением говорит она — Мне бы не помешала его помощь.

«Но я не имею ни малейшего желания его о ней просить». Придётся над этим тоже поразмыслить.

— Надеюсь, — также неуверенно говорит Артемия. — Если тебе понадобиться помощь: травы, местные нравы, поговорить со Стахом, наконец — обращайся.

— Хорошо, — Диана чуть улыбается, неуверенная в том, что действительно сможет обратиться за помощью. — Спасибо.

Теперь молчание длится меньше минуты, Диана успевает только затушить окурок, и потянуться за табаком и бумагой. Всё-таки этот разговор неуютный, совсем не то же, что их быстрые вечера. Всегда ли теперь будет эта неловкость? Эта необходимость что-то сказать, как-то определённо себя повести?

— Меня, тем временем, окончательно титуловали Служительницей, — Артемия коротко обводит рукой свою одежду. — Вчера провели ритуал. После песчанки, бунтов и самоуправства Оюна, в порядок приводить, что с нуля строить.

— Понимаю, — кивает Диана. Она не может предложить помощи, не может расспросить подробнее, и неловкий короткий ответ — единственное, на что она способна.

Артемия смотрит на Диану, протягивает руку через стол, коротко касается её пальцев своими. Они обе без перчаток, и прикосновение ощущается, как электрический разряд. Как выстрел. Диана вздрагивает, пепел с сигареты падает на стол.

— Мне нужно идти, — говорит Артемия. — Спасибо, что уделила мне время.

— Не за… — начинает Диана, а потом исправляется. — Спасибо, что пришла.

Артемия нежно улыбается и уходит, не прощаясь. Диана остаётся одна. Разговор тянулся бесконечно долго, лишил её сил, посеял сомнения. Она снова и снова возвращается к нему, думая, где можно было сказать другое, где сократить дистанцию. Диана словно забыла что такое обычное общение, и никак не может вспомнить. Она пытается решить это как задачу, как химическое уравнение, и оттого скована, смущена и молчалива. Со стороны Артемии это, наверняка выглядит ещё хуже. К следующей встрече Диана подготовится тщательнее.

Только пообещав себе это, она может заняться, наконец, более срочными делами: расставить книги и дописать план, с которым пойдёт к Сабурову.

========== Акт Второй. Сцена Пятая ==========

Следующая встреча происходит нескоро. Диана почти каждый день ходит к Сабурову, внося правки в первый шаг к своей цели — оборудование кабинета. Феодал не одобряет покупку новой мебели; каморку, бывшую кладовой, переделанную под спальню для Айян;не хочет договориться с Рубиным о сотрудничестве; пытается запретить использование травяных экстрактов Артемии. Выглядит всё так, словно ему не нравится само присутствие Дианы на этой должности, и чтобы выбить самую малую уступку, ей приходится упоминать инструкции Аглаи Лилич и грозиться написать ей жалобу. Это срабатывает, но с новым вопросом всё начинается сначала. По утрам Диана пытается проводить первые обходы, первые попытки сказать, что теперь с заболеваниями будет нужно обращаться к ней. Жительницы города противятся этому не меньше Сабурова: не открывают дверей, прячут детей, не выполняют предписаний, и никто ни разу не появилась на пороге «Омута». Может быть, если ничего не выйдет, Диана сможет отправить в Столицу отчёт, что её старания напрасны и её переведут в другой захолустный городок, где её не помнят, как дьяволицу в змеином плаще? С другой стороны, в том другом городе не будет Артемии. По вечерам Диана штудирует медицинскую литературу, пока не начнут слипаться глаза. Она конспектирует, подчёркивает, исправляет устаревшие данные, дополняет список необходимого к заказу из Столицы. В чайных блюдцах растут горы окурков, и Диана переходит с самокруток на обычные сигареты, которые на счастье появились в магазинах.

Наконец, Сабуров высылает в «Омут» рабочих, и Диана позволяет себе отдохнуть от обходов и изучения медицины, пишет Артемии записку, что хочет прийти. Ответ приносят вечером, когда Диана уже отчаялась ждать, когда снова прокрутила в голове мысли о том, что всё сделала неправильно, когда попыталась читать три разные книги, и, в итоге, просто курила на первом этаже, отдавая лишние распоряжения рабочим.

«Закончила с делами только сейчас. Если есть время — приходи, если нет, завтра освобожусь на пару часов раньше». Диана смотрит на записку с глупой улыбкой. Не забыла, ответила, ждёт. Она кутается в пальто и идёт сначала знакомой дорогой, а потом блуждает между одинаковых домов Кожевенного квартала.

Дверь Диане открывает Зоя, здоровается вежливо, но с вызовом, провожает в комнату Артемии. Несмотря на ремонт, новым дом не выглядит, разве что, немного посвежевшим. Зато теперь он жилой, без следов болезни, с терпким травяным духом, пропитавшим все комнаты. В нём чувствуется присутствие Артемии, и именно это делает его уютным.

Комната простая, с минимумом мебели, Артемия, не разодетая уже в шкуры, а просто в майке и штанах, что-то пишет, наклонившись над столом. Диана здоровается, снимает пальто и теребит его в руках, чувствуя, как нарастает волнение. «Расслабься, — говорит она себе, — ты всё продумала, всё пройдёт, как нужно».

На самом деле, Диана занималась не только работой: сначала она анализировала их прошлую встречу, отмечая, что именно сделала не так, а потом додумывала и планировала своё поведение до мельчайших деталей, изменяя, дополняя или оставляя то, что вспомнила. Она могла бы заниматься этим и дальше, довести до совершенства теорию и только потом приступить к практике, но побоялась упустить нужный момент, дать Артемии забыть о себе. И, конечно, она соскучилась.

— Садись, ойнона, — Артемия указывает на стул, — дай мне ещё минуту.

Диана садится, кладёт пальто на спинку, хочет закурить, но не решается нарушить обстановку дома Артемии грубым табачным запахом. И поэтому просто смотрит на Артемию, на мышцы спины и рук, на открытую короткой стрижкой шею, на жёсткую линию челюсти и грубые мозолистые пальцы. Диана невольно закусывает губу. Прикоснуться бы к ней, прижаться, поцеловать — совсем как раньше. Но Артемия намеренно держит между ними так много пространства, что даже случайное касание невозможно. Диана выпрямляется, чтобы не выглядеть зажатой. Чуть устало опускает плечи — она ведь работала, сиять энергией будет нелогично, кладёт одну руку на стол, достаточно далеко, но образует опосредованное соприкосновение. Расслабляет мышцы, чтобы поза не выглядела наигранной.

— Извини,— Артемия убирает бумаги, откидывается на стуле, — надеялась успеть до твоего прихода.

— Ничего, — Диана улыбается. Она планировала улыбаться и теперь не знает, искренняя эта улыбка или нет. — Я так рада тебя видеть.

Артемия пробегает глазами от лица Дианы до лежащей на колене руки и приподнимает уголки губ.

— Я тебя тоже, ойнона.

— Я и по работе пришла, — она начинает, как некогда Артемия: в первую очередь деловое, во вторую — личное. — Сабуров, наконец, одобрил закупку у тебя травяных настоев. Лекарств мне предоставили на одну скромную переносную аптечку, нужно что-то ещё.

— Хорошо, — Артемия задумывается. — Я передам тебе, что смогу за минимальную сумму. Или можно побольше цену поставить, раз не ты платишь?

— Я плачу своими нервными клетками, — Диана немного картинно прикладывает ладонь к виску. «Вызвать немного сочувствия». — Если он решит, что цена слишком высокая, буду работать с тем, что привезли.

— Ладно. Что-то ещё?

— Нет, если, конечно, у тебя нет способности повлиять на Рубина, который наотрез отказывается даже говорить со мной о возможном сотрудничестве.

«Не напирать на свои проблемы, но делиться ими».

— Я могу попытаться, но слушать он вряд ли станет, — Артемия смотрит на свои сплетённые пальцы. — С детства упрям как сорняк. Нисколько не изменился.