Она засыпает с трудом, боясь представить, как надолго может затянуться такое бездействие. Всё в ней требует немедленно что-то делать, не упускать ни единой секунды, но ей решительно нечего предложить этому желанию.
На её счастье утром всё меняет записка от Артемии. Она сообщает, что к станции приближается поезд из Столицы. И что сегодня вечером она закончит самые важные дела, и сможет навестить Диану, если она будет свободна. Диана коротко отвечает, что в любом случае будет в Омуте. И почему-то не дописывает, что будет рада увидеть Артемию.
На станции не протолкнуться.Рабочие выгружают гуманитарную помощь и первые товары, которые со дня на день заполнят полки магазинов. Выходят чьи-то родственницы, приехавшие в глушь, навестить живых или почтить память мёртвых. Почтовый вагон выгружается здесь же, бойкие беспризорницы со знакомыми лицами, предлагают всем проходящим донести груз, как обычно, за мелкий хлам. Диана соглашается — ей адресованы три коробки, и со всем разом она не справится.
На одной из коробок закреплено письмо, подписанное лаконичным Inq.A.L.. В нём обезличенные, лишённые даже намёка на интонацию инструкции. В основном, подтверждающие то, что Аглая обещала в Соборе. Помимо этого — сумма установленной зарплаты, максимальное число помощниц, которых Диана может нанять также на основе зарплаты от властей города, и документы, неизвестно как оформленные без ведома Дианы, на продажу квартиры в Столице и… покупку Омута с целью проживания и благоустройства приёмного кабинета на первое время. Разница в суммах и компенсация за устранение эпидемии и последствий. Отдельная записка с информацией о том, что бумаги продублированы и отосланы Сабурову, и ей следует незамедлительно составить план реализации всех инструкций и заверить его у коменданта. Диана перечитывает всё на несколько раз, чтобы запомнить и ничего не упустить. То, что она составила вчера, подлежит довольно объёмной коррекции, но в первую очередь она разберёт вещи.
Собственная одежда, до этого ожидавшая в Столице возвращения Дианы, кажется ей незнакомой, словно не она когда-то выбирала её и носила. Она неспешно просматривает каждую вещь, прикидывает на себя, с неизменным лёгким удивлением от того, что она действительно ей подходит, и аккуратно развешивает и раскладывает в пустующем прежде шкафу. Неприятно тянет чувство того, что здесь теперь всегда будет её дом. Диана переодевается, с отвращением сваливая заношенные до невозможного вещи на пол.
Во второй коробке — книги, вместе и её личные, и медицинские, Диана раскладывает их на две стопки, попутно отмечая, что несколько книг народных рецептов ей всё-таки отправили. Хотелось бы верить, что не пригодится, но скорее всего, будет совсем наоборот. Она смотрит на внушительную вторую стопку, понимая, что перечитать придётся всё — врачебной практики у неё совсем немного, да и та уже забылась со временем, а здесь даже положиться будет не на кого, кроме себя и своих знаний. Диана не боится, в голове зреют подробности плана действий. Всё будет в порядке.
В третьей коробке — расходные материалы и минимум оборудования. Перчатки, шприцы, колбы, перевязочные материалы, пелёнки и многое другое. Диана просматривает их с особой тщательностью, проверяет целостность упаковок, составляет список с количеством, попутно отмечает отдельно, что может понадобиться ещё, и что закончится быстро. На дне коробки сложены несколько медицинских халатов, Диана не включала их в список, но кто-то решила, что без них врачея — не врачея. На всех рукавах аккуратно вышита эмблема “Гиппократова чаша”. При взгляде на неё Диану разбирает смех. То ли это лично Аглая Лилич проявляет чувство юмора, то ли других эмблем в стране, ввязавшейся в войну, просто не осталось. Всё это Диана складывает обратно в коробку, добавляет туда пару медицинских справочников, которые планирует держать в, как выразилась Инквизитесса, «Приёмном кабинете».
Диана закуривает, расставляя книги в шкафу по темам и алфавиту. За этим занятием её застаёт знакомый звук тяжёлых шагов на лестнице. Вспыхивает лицо, учащается сердцебиение в преддверии привычного. И всё успокаивается, стоит Диане напомнить себе, что теперь их отношения другие. Она не оборачивается до того, как слышит звук открывающейся двери.
— Добрый вечер, ойнона.
Артемия тоже преобразилась — сменила знакомую одежду на что-то новое, состоящее из тканей и кож, неуловимо напоминающее одежды мясников, остригла и без того короткие волосы, выглядит отдохнувшей, даже немного улыбается. Диана, чтобы не сделать ничего лишнего, затягивается, выпуская дым к потолку, и только потом здоровается в ответ:
— Добрый, Артемия, — на языке вертится комплимент даже не одежде и стрижке, а спокойствию и уверенности, которое она излучает, но Диана его не произносит.
— Я тебя не отвлеку? — Артемия внимательно смотрит на самокрутку в пальцах Дианы, но ничего не спрашивает.
— Нет, я всего лишь разбирала вещи, — Диана ставит, наконец, книгу, которую держала всё это время в руках, на нужное место, и, поколебавшись, идёт к столу.
— Ты остаёшься в «Омуте»? — Артемия следует примеру Дианы и садится на один из стульев.
— Да, — Диана тушит окурок о блюдце. — Я его вроде как купила.
Неловкость повисает в воздухе вместе с остатками сигаретного дыма. Диана невольно вспоминает, как больше двух недель назад стояла у этого стола, отпивая твирин и глядя на их руки. По телу пробегает тепло, но в мыслях горчит сожаление об утраченном.
— А ты… — наконец, говорит Диана, решившись на ответную вежливость, — теперь в доме Исидора?
— Да, я, наконец, могу жить в своём доме, а не прятаться по подвалам, — Артемия чуть расслабляется, продолжая диалог.— Конечно, ремонт нужен, не представляю, как отец там жил.
Диана пытается вспомнить, как выглядел дом Исидора, когда она была там в первый и последний раз, но в памяти всплывает только ужасающая красная плесень, поросшая на всех стенах, тем не менее, она отвечает:
— Да, я видела.
— Но пока я всё равно там только ночую, Уклад… там натворили дел за последнее время, забот хватает, — Артемия бросает на Диану короткий взгляд, проверяя, есть ли ей что ответить. — Спичка зато теперь каждый день наведывается, к счастью, когда меня нет дома. Думаю, с этим ничего не сделать.
— Да, Спичка никого слушать не будет, — Диана и сама знает, какой этот бойкий мальчишка, и как сложно его в чём-то убедить.
— Тебя, может, и послушал бы, — улыбается Артемия, — ты для него — авторитетная, как ни странно.
— Ну не знаю, — фыркает Диана, выпуская изо рта сигаретный дым.
— Да это неважно, я бы его к тебе отправила, поучиться чему, но у него другая роль в плане Капеллы, она не позволит.
Диана удивлённо приподнимает бровь, таких подробностей она не знала. Капелла что-то говорила ей о своём плане, но очень поверхностно, неточно. Это и понятно, тогда они были по разные стороны баррикад. Её смущает внезапная откровенность того, о чём говорит Артемия, пусть сейчас им и не за что соревноваться. Но сама она не может ответить тем же. Очередная пауза прерывает только начинавший складываться диалог, и Диана думает, больше несерьёзно, что вот сейчас твирин бы им не помешал.
— Кто тебя стригла? — наконец, спрашивает Артемия, не дождавшись ответа.
— Айян, — Диана смущённо касается коротких волос на затылке. — Очень плохо?
— Это та степнячка, которую я постоянно тут встречаю? Да нет, странно только немного, но тебе идёт. Ты не переживай, ты же столичная, через полгода половина молодёжи будет так ходить.
— Да какая я теперь столичная, — грустно улыбается Диана и, не задумываясь, скручивает следующую сигарету.
Они снова замолкают, смотрят подруга подруге в лицо. Диана не знает, как себя вести: манера — такая удачная, хоть и унизительная — которую она приобрела, работая в Машине, больше не имеет ценности. Диана не подчинённая и ничем не больна. Ей нечем вызвать жалость, негде чуть прогнуться, чтобы получить одобрение. Диана не знает, что говорить: они так долго избегали чем-то делиться, что-то обсуждать, что эта привычка въелась в сознание, и любая тема, которую она готова поднять, останавливается на полпути до её рта. «Заговори, — пытается приказать себе Диана, —хоть что-нибудь». Она не решается спрашивать о делах Артемии, хотя ей даже любопытно, чем занята новая Служительница, поэтому она говорит о себе.
