Разъяренный стук в дверь сбивает с Владлена негу, и он разочарованно произносит в пустоту:

– Открыто.

В гостиную заходит брат, Владлен улавливает знакомый морской парфюм и морщится от крика:

– И больше не смей делать ребенку поблажки! Она должна знать, что правила нельзя нарушать.

Дверь трещит от хлопка, и Владлен, прищурившись, смотрит на брата:

– Ты вздумал сломать мебель? Сам будешь оплачивать ущерб.

Володя падает в соседнее кресло. Он нервно покачивается и то расстёгивает, то застегивает пуговицы на рукаве.

– На столе стоит хьюмидор¹. Можешь взять сигару.

– Не хочу, – рявкает он. – Она опять разрешила Олесе не чистить зубы. На ночь!

– И наступил конец света, – Владлен закатывает глаза.

– Не иронизируй. Правила есть правила.

– Успокойся, – велит Владлен и перехватывает взгляд Володи. Тот на секунду замирает и уже спокойнее усаживается. Перестает мучить манжет рукава. – Маргарита – мать, позволь ей самой воспитывать ребенка.

– Тогда пусть научится делать это правильно, – огрызается брат, но тише и не так эмоционально.

– Ты пришел жаловаться на жену?

Владлен затягивается и через некоторое время выдыхает дым. Пахнет терпким ароматом сигар. Когда он курит, все проблемы идут стороной. Но не в этот раз.

– Нет. Ты знаешь, что нет, – Володя нервно приглаживает волосы. – Я все думаю о той девушке. Вспоминаю ее слова… А что если…

– А что если ты не станешь забивать голову глупыми мыслями? – Владлен порывисто тушит сигару в пепельнице и с сожалением смотрит на оставшуюся половину. – Из-за тебя испортил замечательный вечер.

– Курение вредит здоровью.

– Здоровью вредят нервы. Володя, – он наклоняется к брату, – скажи, тебе обязательно гнобить свою жену?

Брат развязывает галстук и хрустит шеей, избегая смотреть ему в глаза:

– Она постоянно ошибается. Мы столько лет женаты, но Маргарита так ничему и не научилась.

– А люди неидеальны. Но тебе тяжело это понять.

– Ты вновь перевел тему! Элина Одинцова. Ее фамилия, ее история, это она! Я уверен в этом, – Володя ладонями трет лицо, пытается успокоиться, но пальцы сами находят манжет рукава.

– И что с того? Теперь ты не успокоишься, пока не затащить ее в постель? А что если это все огромное совпадение? В этой истории столько «если», что лучше забыть об этом и не поднимать пыль с полок, которые не протирали пять лет.

Брат вскакивает с кресла и начинает метаться вдоль камина, который зияет квадратным беззубым ртом. Владлен не успел зажечь огонь, но на душе становится так мерзко и склизко, что никакое тепло уже не разгонит тоску.

– Если я прав, то тебе стоит присоединиться к Максу. Уверен, что он сейчас кадрит участниц в ресторане. У них, кажется, сегодня танцы на улице.

– Да сдалась она мне! – Володя замирает на месте и растерянно смотрит на замученный рукав. Одергивает рубашку и поправляет галстук. – Ты ведь знаешь, ради чего я затеял все это! И тут появляется она… Я думал, что схожу с ума, – он выдыхает, – возможно ты был прав, и шоу не стоило делать.

– Эй, нет, брат, – Владлен щелкает пальцами, – ты и только ты заставил меня создать «Альтер-эго». Я согласился, не сразу, но согласился, потому что посчитал, что это неплохой способ развеселить подписчиков. К тому же тебе нужен отпуск. Когда ты в последний раз отдыхал? Два, три года назад? «Файер» проживет без тебя месяц. Отец с радостью вспомнит молодость, когда он возглавлял компанию.

Володя запрокидывает голову и тихо смеется:

– Напомни-ка, насколько я тебя старше?

– А ты что старше? – Владлен округляет глаза. – Черт, опять я перепутал. Все, с завтрашнего дня ты будешь читать мне нотации. А я стану бестолковым младшим братом, – и с блаженной ухмылкой на губах он вытягивает ноги и закрывает глаза.

Тишина. Как же он любит тишину…

Пять лет назад…

Тучи громоздятся на небе, как сбитые булочки. Фиолетовые, злые, пугающие. Ветер треплет деревья, срывает зеленые листья, вырывает у людей зонты. В такую погоду сидят дома, кутаясь в плед, а не ходят на свидания. Элина отлипает от окна, по которому маленькими слезинками сбегают капли дождя, и смотрит на сестру. Ливия задумчиво перебирает одежду и уже несколько раз примеряет перед зеркалом то одно платье, то другое.

– Сегодня нелетная погода. Так что надевай джинсы и свитер, – бурчит Элина.

– Так лето же?

– Где ты его видишь? На улице самый настоящий ураган.

Ливия вздыхает и вытаскивает из шкафа желтый свитер.

– Но это неромантично, – она сводит брови домиком и бросает на Элину жалобный взгляд.

– Держать руками подол платья, чтобы его не задрало ветром, а потом шмыгать носом, тоже неромантично.

Элина перебирается на сложенный диван и обнимает потрепанного временем зайца. Левое ухо недавно пришили, а заодно подклеили глаз. За тринадцать лет с ним много чего приключилось, но это единственный подарок отца.

– Ты уверена, что именно сегодня хочешь с ним погулять?

Ливия натягивает джинсы и свитер. Хватает расческу и быстро проводит по волосам. Они всегда сверкают на солнце, словно покрыты блестками.

– Да. Мы не виделись два дня. Я соскучилась, – она щиплет щеки, но они и так горят румянцем.

В зеркале отражаются ее глаза – в них столько света и счастья, что Элина впивается зубами в ноготь большого пальца, словно это его вина, что сестра идет на свидание.

– Ты помнишь, что обещала? – Ливия садится рядом и прижимается к ней, как котенок.

– Маме не скажу, не бойся, – фыркает Элина. – Хотя не понимаю почему. Если мамка узнает, что твой парень богат, его остальные грехи в ее глазах померкнут.

Сестра заливается смехом:

– О, если бы. К сожалению, один грех она ему точно не простит. Он – писатель.

– Ох, да. Легче застрелиться, чем объяснить маме какой он хороший человек, – ехидничает Элина.

Ливия тускнеет. Взгляд тяжелеет, уголки губ ползут вниз.

– Он мне тоже не нравится, – срывается с губ Элины прежде, чем она осмысливает слова.

Глаза сестры широко раскрываются и в них читается молчаливый вопрос.

– Сама посуди, – поспешно объясняет Элина. – Он не разрешает тебе говорить свое имя. Ты только случайно обмолвилась, что его фамилия Бессонов. Он из Москвы. Весьма богат. Якобы приехал в наш тухлый город, чтобы подправить здоровье на природе, но что-то мне слабо верится в такую отговорку. Человек, которому нечего скрывать, не будет вести себя так подозрительно.

Ливия выслушивает ее тираду с молчаливой покорностью, понурив голову.

– Но что, если я люблю его, несмотря ни на что? – после долгой паузы, наконец, шепчет она. – И верю во все «отговорки»?

– Тогда ты глупее, чем я думала, – сердито отрезает Элина и прячется за игрушкой.

Слышит тихий вздох сестры. Затем она чувствует легкое поглаживание по макушке.

– Моя правдолюбка. Я тебя люблю. Хоть ты и умница, но еще слишком маленькая. Когда-нибудь поймешь, что, когда любишь, веришь людям. Иначе это не любовь.

***

Приторно-терпкий вкус кофе оседает на языке. Элина откидывается на стул и обводит взглядом зал для завтраков. Вдоль стен стоят шведские столы, мимо них змейкой тянутся люди. Запахи еды смешиваются в нечто вкусное и аппетитное, но не поддающееся описанию.

Большие окна в пол выходят на поляну, где вчера вечером проходила вечеринка и гремела музыка на сцене. Сейчас там все убрано и моросит противный дождь. Тучи полностью поглощают небо, хотя солнце еще не оставляет попыток вырваться на волю. Лето, как ветреная девица, любит удивлять погодой.

– Представляешь какие у Цепеша доходы, раз он может позволить себе такие траты, – напротив Элины садится Регина. В руках тарелка с хлопьями и стакан апельсинового сока. На голове девушки в разные стороны торчат рыжие хвосты, а на правой щеке отпечаталась заспанная складка. – Привет. Ты почему меня не разбудила? – она хмурится, но тут же громко зевает.