Моей легендой в гостинице было то, что я якобы ищу место для строительства ресторана. Я выступал как представитель группы инвесторов, которая строила, оснащала и управляла специальными ресторанами для гурманов, которые потом, став рентабельными, продавались с большой выгодой следующим владельцам. Я сказал, что остановлюсь на несколько дней, а может даже недель. Так как я не знал точно, какое задание ожидает меня, я предпочитал проводить время в отеле, за исключением того времени, когда я ел в ресторане гостиницы на первом этаже.

Я позвонил Белле и сказал ей номер телефона гостиницы. Если нас подслушивают, ни у кого не появится подозрений. Ничего не было необычного для человека с моим обучением и моими знаниями в приезде в Вашингтон для поиска работы в сфере безопасности. В конце концов, сколько людей смогут предложить высокопоставленным людям такой уровень безопасности, как я?

Будучи один, я почувствовал облегчение, такое же приятное, как чувство безопасности в доме моего отца. Мне не нужно было притворяться. Я мог курить, сколько хочу, и пить, пока не засну, что я и делал.

Зазвонил телефон. Это был Эфраим. – Я вижу, ты прибыл вовремя, – начал он без всяких вежливых вступлений.

– Да. Как долго ты здесь?

– Я как раз прибыл из аэропорта. У тебя не появилось компании?

– Нет. Все в порядке. А ты?

– У меня тоже все хорошо. Не позавтракать ли нам вместе? Я умираю от голода.

– Хорошо. Мне нужно десять минут. Увидимся внизу в ресторане.

Он повесил трубку, я встал с кровати. Наконец-то началось! Чем быстрее я сделаю то, что должен сделать, тем быстрее все закончится, и я смогу сам управлять своей жизнью, сколько бы ее мне ни оставалось. Я не считал, однако, что я тогда выйду из игры, но я хотел получить надежную базу, с которой мог бы действовать, с семьей на моей стороне.

Я пошел прямо к столику Эфраима, который стоял в углу зала, у двери в бар.

Эфраим приветствовал меня широкой улыбкой. Перед ним стояла только чашка кофе. Когда мы сели, официант принес наш завтрак.

– Я позволил себе заказать и для тебя. Я не хотел ждать. У нас много дел.

Я посмотрел на мою тарелку, полную яичницы и ветчины и поднял вверх руки. – Нет проблем. Ты заказал как раз то, что я хотел. В углу было темновато, но запах свежего кофе и деревенской ветчины возбудили во мне такой аппетит, что я сам себе удивился.

– Ну, что мы теперь будем делать?

– После завтрака мы пойдем в мой номер и поговорим.

Мы захватили с собой в номер побольше пластиковых стаканчиков с кофе, чтобы не вызывать горничных. Его номер был на шестом этаже. В углу лежала маленькая дорожная сумка. – Где твой багаж? – спросил я, любопытствуя, зная, что Эфраим любит хорошую одежду, а в сумке места едва хватило бы на один запасной костюм.

– Здесь. Он показал на сумку. – Я не буду здесь долго оставаться. Я здесь только чтобы проинструктировать тебя, и когда ты пойдешь на задание, я исчезну.

– У меня не будет дублера?

– У тебя есть я и твоя подготовка. Что тебе еще нужно?

– Как же у меня есть ты, если ты опять будешь в Израиле?

– К этому мы еще вернемся. Когда ты узнаешь, в чем состоит твое первое задание, то ты...

– Стоп, стоп, – прервал его я. – Первое задание? Ты сказал «первое задание»?

– Да, а ты что думал? Бах – и все закончилось?

– Не читай мне проповедей. Мне нужен график.

Я знал, что могу выйти из дела в любой момент. Но Эфраим, перед лицом моего напора выговориться до конца, был уверен, что я останусь, и был прав. Я был как наркоман, который каждый раз говорит, что это его последний укол.

– В чем тут разница? У тебя есть работа, которую ты должен выполнить, и все кончится, если работа будет выполнена, все равно когда. Я не обещал тебе райские кущи, когда ты пришел к нам.

– Я знаю, и я не прошу тебя об этом. Когда я вступил в бюро, они подвергли Беллу строгой проверке и дали ей такое же свидетельство, как мне. Нам всегда говорили, что жена это часть команды и что мы не должны иметь секретов от нее. Пока я это говорил, Эфраим кивал мне, глядя сквозь стекла очков. – А теперь ты считаешь, что я даже не могу ей сказать, что я все еще работаю на Моссад. Я остановился. – Так я еще работаю на Моссад или нет?

– Нет, ты работаешь не на бюро, ты работаешь на меня. И о Белле. Ты прав на сто процентов. Но правила изменились. Это другая игра.

Он отклонился назад и поправил очки. – Знает ли Белла что-то о Дине, о Рути и о всех остальных? Знает ли моя жена о моих сладеньких секретарочках? Нет, они понятия не имеют об этом. Знают ли они о риске, которому мы подвергаемся, работая за границей? Разве ты приходишь после работы домой и рассказываешь Белле: «Представь себе, вчерашней ночью меня чуть было не убили в Австрии», или «Есть много шансов, что они поймают меня во время моей следующей командировки в Испанию»? Нет, ты этого не делаешь. Когда тебя в армии посылают на патрулирование, с которого ты можешь не вернуться, разве ты звонишь жене и рассказываешь ей об этом? Мы постоянно принимаем решения, которые касаются их жизни, не прося у них совета. Мы говорим сами себе: «Если что-то произойдет, они поймут, что мы не могли поступить иначе». Так это происходит. Можем мы на этом закончить и перейти к делу?

– Мне нужны временные рамки, – настаивал я.

– Три недели и ты сможешь уйти, – прошипел он.

– Куда я смогу пойти?

– Какая разница? Ты будешь вместе с женой и детьми. Это я тебе обещаю.

По мне пронеслась волна оптимизма, я почувствовал себя помолодевшим. Только в такие моменты замечаешь, как плохо это все выглядит в своей собственной голове.

– О'кей. С этим я могу жить. Я должен был взять себя в руки. – Что мы будем делать в это время? Я ухмыльнулся.

– Ты будешь работать на одно иностранное государство.

– Работать?

– В спецслужбе. Как бывший офицер Моссад. Ты предложишь им работать на них, рассказывать, как мы проводим свои дела, о структуре, о персонале и так далее.

– Ты имеешь в виду, что я должен продаться, стать предателем!? Мне было тяжело даже выговорить это слово.

– Да, именно так.

– И на кого? Я поднял руку, будто говоря: дай, я угадаю. Он не отвечал.

– О'кей. Кто это может быть? Совет национальной безопасности? Нет, они не будут со мной иметь дела. ЦРУ? Тоже не думаю. Это, должно быть, ФБР. Конечно же, ФБР. Я был бы для них полезен в распутывании дел нашего отдела «Аль».

– Нет. Ты будешь говорить с КГБ. Он встал и подошел к большому окну. Стекло было мокрым: дождь не прекращался уже целые сутки.

Я был совершенно ошеломлен. Это было похоже на удар. – Нет, правда? – переспросил я, пытаясь сохранить самообладание.

Эфраим остался у окна и лишь слегка повернул ко мне голову, так что я мог видеть его профиль. – Да, КГБ, Советы. Что здесь непонятного?

– До меня просто не доходит. Почему я должен это делать? Я имею в виду, с чего ты взял, что они захотят меня купить?

– Если ты правильно начнешь дело, они сделают это. Подумай. Как они могут отвергнуть тебя? Как свежий перебежчик из Моссад ты козырь в их руках. Со всеми своими арабскими партнерами они тебе руки будут целовать.

– А что, если они захотят, чтобы я поехал в Москву или еще что-то? Вдруг они работают как мы?

–Тогда ты поедешь. Ты должен думать, что делаешь это ради денег. Всегда думай так, иначе тебе не поверят. Используй для безопасности свое настоящее имя и свою настоящую биографию.

– А что, если они только выудят из меня информацию, а потом меня бросят? Я имею в виду, что мы тогда выиграем? Подумай. У меня уже нет доступа к какой-либо информации. Чем я смогу им тогда быть полезен?

– Ну, тогда ты скажешь, что все еще работаешь на бюро.

– Что ты несешь? Я должен рассказать им о тебе?

– Нет, конечно, нет. Ты расскажешь свою историю, но вместо того, чтоб сказать, что тебя уволили, скажи, что тебя просто отстранили от работы на время проверки. Пусть они думают, что ты еще сможешь вернуться к активной работе. Тогда они попытаются завербовать тебя.