С появлением орудий и умения управлять огнём в племенной жизни наших предков произошли коренные изменения: появилось разделение труда – мужчины занимались охотой, женщины и дети поддерживали огонь и собирали коренья. Так зарождалась структура будущего общества.

С огнём и орудиями гоминиды всё больше выживали и всё дольше жили. В результате этого увеличивалась их численность. В поисках новых источников питания они стали мигрировать. Около миллиона лет назад они начали стихийно расходиться из Восточной Африки – колыбели своего зарождения и созревания. Выживать в миграции на новых землях им помогали их новые союзники – огонь и изготовленные орудия.

Миграция стай в поисках пищи – обычное явление в животном мире. Но для наших предков это оказалось не просто миграцией – это было началом их распространения по Земле. Из Восточной Африки они расходились во всех направлениях (Рис. 6–3): одно из них вело гоминидов в Азию и Европу. По их следам через несколько сотен тысяч лет туда же двинулись племена эволюционно сформированного человека разумного – Homo sapiens.

Рис. 6–3. Карта предполагаемых путей распространения гоминидов из Африки (заштрихованные части континентов показывают, где предки человека жили уже 300 тыс. лет назад).

Благодаря более успешной охоте гоминиды получали с мясом всё больше белкового питания, это способствовало их дальнейшему росту и увеличению мозга. За шесть миллионов лет, с тех пор как они спустились с деревьев на землю, мозг вырос почти в шесть раз – от начального объёма в 300 см³ до 1700–1800 см³ у Homo erectus, человека прямоходящего. В основании увеличившегося черепа расширилось отверстие подъязычного нерва. Это привело к тому, что через него могло проходить намного больше нервных волокон, которые соединяли мозг с мышцами языка, гортани и шеи. В самой гортани сформировались голосовые связки с новыми мышцами. Язык стал намного более подвижным, губы на уплощённом лице тоже стали подвижней и тоньше. Это были важные для будущей разговорной артикуляции приобретения – речь рвалась наружу из изменившихся рта и горла (Рис. 6–4).

Рис. 6–4. Схема звукового аппарата: А – гориллы, Б – человека: 1 – голосовые связки; 2 – гортань; 3, 4 – подъязычный канал в основании черепа; 5,6 – язык, 7 – центр восприятия речи у новорожденных людей.

Медленно и с трудом давались нашим предкам первые звуковые обозначения и определения. Подкреплённые богатой мимикой сорока четырёх мышц лица, они становились выражением основных аспектов их жизни. Можно себе представаить, как однажды, около миллиона лет назад, обессиленный, израненный и окровавленный охотник ввалился в свою пещеру. Сидевшие там у костра женщины и дети глянули на него и поняли, что другие, ушедшие с ним, уже не вернутся. Но что случилось? Он ползком добрался до них и начал «рассказывать». Слов у него не было, в глубине глаз, запрятанных под выступающими надбровьями, сверкали искры эмоций. Он рычал, имитируя зверей, он бил себя в грудь и по голове, он распластывался по земле, изображая гибель других. Весь рассказ был передан жестикуляцией, мимикой лица и отдельными звуками. Они понимали его без слов.

Предположительно, раздельная речь появилась около пятидесяти тысяч лет назад. Набор звуков для составления обозначений был проявлением нового начала – начала обобщений.

Звуковые обозначения были не только новым способом общения, но и самым начальным проявлением способности древних людей переводить основные жизненные понятия в звуки. Пользование набором звуковых сигналов для составления конкретных обозначений стало проявлением первого интеллектуального процесса развития.

Началась эпоха самой сложной формы контактов – разговорного общения. Наверняка можно предположить, что начальная артикуляция речи была так же не похожа на нашу сегодняшнюю, как маленький дубовый желудь не похож на выросший из него ветвистый дуб. Но всё же… если однажды, такой же обессиленный и окровавленный охотник вваливался в свою пещеру один, без напарников, он был в состоянии словами рассказать сидевшим перед костром женщинам – что произошло на охоте. Ему не надо было бить себя в грудь, изображая гибель остальных: он выкрикивал их имена и говорил слова о гибели, понятные для всех. Слушавшие его женщины и дети потом много раз передавали тот рассказ другим. И за долгие годы их рассказы могли обогащаться «красками» новых звуков-слов.

Процесс происхождения и распространения речи не оставил никаких следов. Была ли первая речь одинакова для всех – неизвестно. Скорей всего, при широком географическом расселении и при больших расстояниях между племенами, зарождавшееся формирование языков шло по пути многообразия определений. Каждое из них было односложно и просто для произношения и запоминания. Это было важно для новых растущих поколений. Но как бы ни была примитивна начальная речь, она, как форма абстрактных определений, стимулировала развитие будущего интеллекта. Разговорная речь становилась самым мощным орудием человека.

Способность абстрагирования становилась настолько доминирующей и повсеместной из поколения в поколение, что впоследствии она смогла явиться основой формирования национальных языков и наречий. Но они появились намного позже – с переходом племён на оседлый образ жизни на определённых территориях. Это началось не ранее пятнадцати – двадцати тысяч лет назад. Для возникновения национальных языков, как и национальных характеров, важны были внутриплеменные и межплеменные контакты на фоне одинакового доминирующего миропонимания. Языки могли развиваться и устанавливаться параллельно с торговым обменом и войнами на одной и той же территории.

Формирование языков шло подобно приливам и отливам океана – они появлялись, развивались и исчезали. Многие из них исчезли, многие изменились настолько, что трудно определить их происхождение. Всего в мире известно около шести тысяч языков и наречий. Однако до сих пор изучено возникновение, распространение и исчезновение только двухсот из них. Все языки мира подразделяются на двенадцать крупных «языковых семейств». Их распространение по миру соответствует основным направлениям миграции людей из Восточной Африки.