Картина захвата Иерусалима была ужасающей: торжествующее христианское войско буквально потопило мусульман и евреев в их собственной крови. Весь гнев, который накопился за долгие месяцы мучительного похода, был обращен на «врагов Бога», сокрушить которых призывал папа на Клермонском соборе, все алчные инстинкты крестоносцев при виде богатой добычи пробудились с полной силой… Но рядом со зверствами и проявлениями самых грубых инстинктов необъяснимым образом уживалось благочестие. После завоевания города Готфрид Бульонский, «сняв кольчугу и надев власяницу, босым покинул стены города и со смирением обошел вокруг города, а затем через Золотые врата, что напротив Масличной горы, он предстал перед Гробом Господним, и, беспрестанно проливая слезы, молясь и вознося осанну, благодарил Бога за то, что удостоился увидеть то, что всегда более всего желал увидеть».[37] Вид освобожденного Иерусалима вызывал у многих крестоносцев прилив религиозных чувств — начались коллективные литании, покаянные процессии, крестные ходы, напомнившие воинам об изначальном смысле их похода, который по существу был паломничеством к святым местам. Итак, цель экспедиции была достигнута, путешествие завершено. Согласно обычаю христианских пилигримов, рыцари окунулись в водах Иордана и собрали пальмовые листья в Иерихоне. Выполнив данный ими обет, многие крестоносцы вернулись домой. В Иерусалиме оставалось всего лишь несколько сотен рыцарей во главе с Готфридом Бульонским, который из благочестия отказался стать правителем нового основанного крестоносцами государства — Иерусалимского королевства — и принял титул «защитника Гроба Господня». Успехи западноевропейских крестоносцев были грандиозными — они завоевали Иерусалим, создали несколько государств, вассальных по отношению к Иерусалимскому королевству — Антиохийское княжество, графства Эдессы и Триполи…

Легкие победы христиан можно было бы объяснить слабостью их врагов — ведь в то время на Ближнем Востоке шла постоянная борьба между арабами, распространявшими свою власть на Египет и часть Палестины, и турками-сельджуками, которые владели остальными ближневосточными землями — мусульманский мир был существенно раздроблен. Однако, не взирая на политические реалии, крестоносцы были склонны объяснить свои победы исключительно божественным вмешательством. В самом деле, каким образом столь малочисленное и плохо обеспеченное войско сумело завоевать огромные территории? В письме, посланном крестоносцами из Антиохии на Запад в январе 1098 г., говорилось: «Как так — один против тысячи? Там, где у нас граф, у них 40 королей, где у нас войско — у них легион, где у нас рыцарь — у них герцог; где у нас пехотинец — у них граф, где у нас крепость — у них королевство. Мы не полагаемся ни на численность армии, ни на наши силы, но мы доверяем защите Христа и верим в справедливость, находясь под прикрытием Георгия и Теодора и Деметрия и блаженного Власия — сопровождающих нас воинов Христа».[38]

Во время перехода по Малой Азии и Сирии их переполняло чувство удивления. Свой грандиозный и поразительный успех они могли объяснить только волей Господа. И эту волю крестоносцы, дикие, невежественные воины, совершавшие во время похода акты насилия и зверства, часто обуреваемые алчными инстинктами и жаждой добычи, видели во всем. Она проявлялась во время похода в многочисленных чудесах. Часто это были небесные знаки: кровавые небеса, метеоритные дожди, падающие звезды и другие природные явления. Их описаниями заполнены хроники этой экспедиции, названной позднее Первым крестовым походом: в октябре 1097 г. крестоносцы наблюдали падение кометы, в июне 1098 г. они были свидетелями того, как на мусульманский лагерь упал метеорит, во время осады Антиохии в конце декабря 1097 г. произошло землетрясение. Пятого июня 1099 г., когда крестоносцы уже были в Иерусалиме, они со страхом и удивлением наблюдали лунное затмение… Все эти события рассматривались как знаки побед крестоносцев, настоящих и грядущих, побед, в которых они были уверены, так как чувствовали себя «избранниками Бога».

По пути к Иерусалиму рыцари постоянно находили все новые христианские реликвии. Их обретение крестоносцы тоже рассматривали как знак божественной помощи. На самом деле, многие из участников похода несли с собой в поход реликвии, веря в их чудодейственную силу. Известно, что у Готфрида Бульонского был реликварий с мощами св. Симеона, а у сопровождавшего армию папского легата Адемара де Монтейля был кусочек Древа Животворящего Креста. Во время пребывания в Константинополе крестоносцы имели возможность своими глазами увидеть ценнейшие реликвии, прежде всего связанные с Иисусом Христом, а также мощи самых известных святых — этот контакт с Византией, несомненно, усилил их благочестие. В «царском городе» (Urbs Regia) крестоносцы разными путями обзавелись реликвиями, благодаря чему, например, Роберт Фландрский стал обладателем ценнейшей святыни — руки св. Георгия, и потому получил прозвище «сына святого Георгия». Продвигаясь по Сирии, крестоносцы находили все новые и новые реликвии — палец св. Андрея, копье св. Лонгина и др. Особенно благодатной в этом отношении была Палестина. Вся Святая Земля была для крестоносцев святыней, запечатлевшей контакты с Христом, пророками и апостолами. Один из центральных эпизодов Первого крестового похода — чудесное обретение вышеупомянутого копья св. Лонгина. В многочисленных, длившихся месяцами видениях ев. Андрей являлся скромному провансальскому воину-монаху Петру Варфоломею, указывая место захоронения копья в церкви Св. Петра в Антиохии. В самый трудный момент сражения за Антиохию Петр Варфоломей поведал о реликвии Раймунду Сен-Жильскому — ведь апостол Андрей предназначал ее именно этому вождю крестоносцев, обещая, что несущий в битве копье будет непобедим. Рассказы Петра Варфоломея не были приняты на веру всеми, и он должен был подвергнуться зверской архаической пытке — «божьему суду», связанному с испытанием огнем. Взяв копье, Петр в одной тунике бесстрашно вошел в огонь и, на мгновение задержавшись в центре пламени, вышел из него живым. Через короткое время после испытания он скончался от ожогов и ран, которые нанесли ему толпы фанатиков, желавших дотронуться до него или оторвать кусочек его рубашки. Тем не менее последовавшая вскоре за обретением реликвии победа над турками была приписана именно действию Святого Копья. В глазах крестоносцев эта важнейшая находка была знаком свыше, проявлением помощи Бога христианам.[39]

Пожалуй, самая драгоценная реликвия, сулившая им помощь Бога, была обнаружена в Палестине уже после взятия священного города. Это частицы Древа Честного Креста, которые были найдены будущим патриархом Иерусалима Арнульфом де Шоком в Иерусалиме в церкви Гроба Господня, и уже в следующем бою он нес эту реликвию перед войском. Честной Крест сопровождал крестоносцев во многих сражениях, его присутствие символизировало поддержку Бога и вызывало огромное религиозное воодушевление воинов. Во всех событиях, связанных с обретением этих драгоценных святынь, крестоносцы видели волю божественного Провидения.

Чудесная власть Бога проявлялась также в многочисленных видениях. В походе крестоносцам часто являлись Христос, Богоматерь и святые Петр, Андрей, а по мере перехода через бывшие владения Византии в Малой Азии также греческие святые — блаженные Георгий, Деметрий, Теодор. Эти видения были то утешительными, то грозными. Святые советовали и отдавали распоряжения, упрекали и ободряли. Через своих посредников — иногда святых, а иногда и погибших во время пути крестоносцев — Бог порицал участников похода за неправедное поведение, требуя очищения от грехов, либо ободрял, обещая в битвах выступить на их стороне.[40] Крестоносцы устраивали покаянные процессии, коллективные литании, совершали богослужения с тем, чтобы заслужить одобрение Бога. И святые, как уже упоминалось, поддерживали участников похода в сражениях. Так, по рассказам хронистов, в битве при Дорилее войско крестоносцев вели два всадника в блестящих доспехах — то были ев. Деметрий и св. Георгий. В битве за Антиохию 28 июня 1098 г. «спустились бесчисленные войска на белых конях и с белыми знаменами», «предводителями его были св. Георгий, блаженный Деметрий и блаженный Теодор» — то была «помощь Христа», посланная им крестоносцам.[41]