Критикуя идею священной войны, и Лютер, и Эразм Роттердамский при этом не были склонны радикально отрицать необходимость войны против турок. Лютер, например, оправдывает ее в терминах «справедливой войны» (bellum justum) — с его точки зрения, она возможна как оборонительные действия, направленные против врагов, посягнувших на родные земли. Точно так же Эразм Роттердамский, хотя и с неудовольствием, поддерживал войну против османов, считая ее общехристианским делом. Борьба против турок и защита христианской Европы, по-видимому, осознавалась в позднесредневековом обществе как самая важная задача, и это обстоятельство сближало католиков и протестантов. Примечательно, что когда антитурецкие католические лиги одерживали победы над врагом в Средиземном море, это приветствовалось как в католическом, так и в протестантском лагере. Конфессиональное единство, пусть и хрупкое, все-таки существовало. Но в целом Реформация скорее ослабила сопротивление туркам из-за внутренних церковных конфликтов и непримиримого отношения друг к другу.
Между тем к середине XVI в. борьба между христианами и турками за господство в Средиземном море достигла апогея. В 1538 г. турки нанесли сокрушительное поражение объединенному флоту христианской Европы в битве у г. Превеза (северо-западе Греции) и продолжили экспансию — в 1551 г. захватили Триполи, в 1569 г. — Тунис, а в следующем году приступили к завоеванию Кипра. В ответ на это под эгидой папы Пия V была создана т. н. Священная лига, главными участниками которой были Святой Престол, Венеция и Испания. Папа объявил о священной борьбе за католическую веру. Речь шла о полномасштабной военной операции против турок в Средиземном море. Пий V (1566–1572) был первым папой, избранным после Тридентского собора 1545–1563 гг. К тому времени католическая церковь извлекла уроки из борьбы с реформаторами и пыталась реорганизовать крестоносное движение в соответствии с требованиями времени. В этом походе папа Пий V проявил себя истинным лидером крестоносного движения, подобным Урбану II. Для создания флота были привлечены огромные средства, полученные от церковных налогов. По настоятельному требованию испанского монарха Филиппа II папа даже возобновил прежнюю «крестовую буллу» (Bula de la cruzada) и соответствующую продажу индульгенций, в принципе к началу Контрреформации запрещенную на церковных соборах. Сама подготовка к предстоящей экспедиции проходила в духе крестового похода: произносились слова и совершались жесты, характерные для священной войны: перед отправлением флота папа передал военному предводителю Хуану Австрийскому папское знамя, накануне и во время кампании исполнялись молитвы, посты и милостыни. В начале октября соединенный христианский флот вошел в Коринфский залив, и 7 октября 1571 г. произошло крупнейшее морское сражение — битва при Лепанто, в которой туркам было нанесено сокрушительное поражение. Как это часто бывало в крестовом походе, современники увидели символический смысл события в том, что оно произошло в праздник Девы Марии Розария. То была знаменательная победа Креста над Полумесяцем, и казалось, блистательная победа стала переломным моментом в долгой борьбе, которая противопоставляла христиан мусульманам. Однако вскоре после поражения турки быстро восстановили свой флот, и их экспансия в центральном Средиземноморье была приостановлена лишь на весьма короткий срок. Тем не менее не стоит отрицать огромного морального значения победы христиан.
В целом, к концу XVI в. ситуация, в которой оказалась христианская Европа, выглядела скорее плачевной: все государства и страны, так или иначе связанные с крестовым походом — Кипрское королевство, Латинская Романия, Ordensstaat, Ливония и пр., к тому времени либо исчезли сами по себе либо были уничтожены турками. Пожалуй, только в габсбургской Испании крестоносная деятельность продолжалась. Здесь по-прежнему произносились проповеди по поводу священной войны против неверных, а война с турками шла с перерывами до конца царствования Филиппа II (1556–1598). Крестоносное движение на этом этапе ассоциировалось с внешней политикой Габсбургов, и папы продолжали поддерживать испанского правителя в его кампаниях в Средиземноморье, Северной Африке и других чрезвычайно важных для Испании регионах, поскольку, как считалось, эти войны защищали интересы католической Церкви и таким образом оправдывались. Конечно, в Испании живучесть традиций крестоносного движения объяснялась как приверженностью светских государей и прелатов католицизму и прежним религиозным ценностям, так и связью государственной казны с доходами от крестового похода — как мы знаем, hula de la cruzada со временем стала составлять важную статью испанской государственной казны. Поразительно, что начиная с 1511 г. папы стали проповедовать эту буллу даже в Новом Свете, когда конкистадоры покоряли земли индейцев, причем сами эти завоевания интерпретировались как священная война, которая поможет расширить границы христианского мира и распространить христианскую веру по всему свету.
Впрочем, эти факты не покажутся нам столь необычными, если мы вспомним о том, что уже начиная с конца XV в. в связи с экспедициями испанских и португальских мореплавателей мессианские и апокалиптические настроения в Европе резко обострились. Совершенные мореплавателями путешествия, которые привели к открытию Нового Света, освоению западных берегов Африки и пр., рассматривались как часть апокалиптического сценария: считалось, что перед концом света все народы мира должны будут обратиться в христианство, а Иерусалим будет отвоеван христианами, что необходимо для второго пришествия Христа. Так, Христофор Колумб осознавал провиденциальную роль своих экспедиций, рассматривая их как подготовку к завоеванию Гроба Господня, а король Мануэл I Счастливый (1495–1521), расширявший португальские владения, считал, что так приближает «царство Христа», и мечтал о завоевании Иерусалима, воображая себя «императором последних дней»…
Не забудем о том, что в XVI в. традиции крестового похода продолжили не только страны Пиренейского полуострова, но и госпитальеры: утратив в 1522 г. в войне с турками Родос, они переселились на Мальту, где еще два века сражались с турками в центральном Средиземноморье. Потому мы можем наблюдать отдельные всплески крестоносного движения и в более позднее время. Во время завоевания Крита турками в 1645–1669 гг. защитникам венецианской колонии выдавались индульгенции, и папы поддерживали флот Венецианской республики и орден госпитальеров, участвовавший в боевых действиях. После неудачной осады турками Вены в 1683 г. под эгидой папы Иннокентия XI была создана очередная Священная Лига, в которую вошли Венеция, Священная Римская империя и Польша. Эта лига ставила своей задачей борьбу с турками, и известно, что вплоть до 1699 г. папство поддерживало эти войны проповедями, крестовыми десятинами и возрождало крестоносный дух. Но, конечно, прежнего размаха и масштаба крестоносное движение уже не достигало.
Глава 8
Критика крестового похода и упадок крестоносного движения
Рассмотрев различные этапы крестоносного движения, мы можем теперь поразмышлять о том, как в целом средневековое общество воспринимало крестовые походы. Каким было отношение разных общественных групп к этому институту? Как оно изменялось с течением времени? И с какого момента можно говорить об упадке института крестового похода?
Как мы помним, во время первой экспедиции средневековое общество было охвачено жаждой спасения, и идея крестового похода была воспринята с огромным религиозным воодушевлением. Но едва ли не с первых шагов крестоносного движения начинается и его критика. Еще хронисты Первого крестового похода писали о том, что скептически настроенные современники событий с изумлением и жалостью взирали на собиравшихся в поход родственников или соседей. Как известно, первая экспедиция была поразительно удачной — она принесла ощутимые результаты и вызвала всплеск энтузиазма. Но в дальнейшем, по мере того как крестовые походы терпели все новые и новые поражения, а религиозные цели заслонялись земными, все больше людей сомневались в целесообразности этих военных кампаний и склонялось к мысли о том, что они были отнюдь не угодны Богу, а участвовавшие в них миряне руководствовались далеко не только благочестивыми соображениями. Еще в 1147 г., в разгар Второго крестового похода, вюрцбургский хронист написал о крестоносцах следующие строки: «У разных людей были разные мотивы. Ведь одни, жаждущие нового, шли узнать новые страны, другие, гонимые нуждой и бедствиями, претерпеваемыми дома, были готовы сражаться не только против врагов Креста Христова, но также против друзей христиан, если только представится случай избавиться от нищеты…» Среди причин, заставивших людей отправиться в далекую экспедицию в Святую Землю, хронист упоминает и невозможность расплатиться с долгами, и страх заслуженных кар за совершенные преступления, и просто желание уйти от жизненных проблем. Однако, по мнению средневекового писателя, «с трудом можно было найти тех немногих», кто действительно был «побуждаем любовью к Богу и желанием проливать кровь ради святая святых».[78]
