Разбудило пение птиц. Очень слаженное и будто отрепетированное. Оно создавало знакомую мелодию, которую никак не получалось вспомнить.

Я открыла глаза и пошевелила конечностями. Всё на месте, а это значит, что злобным рыбам, если такие имелись, я не досталась. Кроме того, я больше не плыву и лежу на чём-то твёрдом.

«На земле, вероятно», – издевался внутренний голос.

– Сальваторе?

Пение птиц усилилось. Настоящий оркестр. Наверное, решили наверстать проведённое в молчании время.

Я медленно встала и огляделась. Берег реки. Это порадовало. А вот то, что Чёрная Башня, скорее всего, на другой стороне, весьма огорчило. Потому что я не собиралась снова кидаться в течение. Тем более оно выглядело весьма быстрым, слишком быстрым для реки. Поэтому я решила двинуться вдоль по берегу в надежде отыскать хоть какую-то помощь для переправы. Но спустя некоторое время безуспешных поисков я сдалась. Нет, не так, чтобы всё бросить, вызвать Герцога и сдаться. Я просто решила не придавать большого значения всему происходящему вокруг. Кэрролловская Алиса тоже считала, что слишком серьёзно относиться к вещам – роковая ошибка.

Методы, которыми Сальваторе пользовался, выводя нас из затруднительных положений, стали хоть каким-то уроком, пусть их было немного. Зато я быстро нашлась, когда увидела перед собой ещё одну стену. Правда, в этот раз хождение по вертикали не сработало. Зато я, сориентировавшись, нарисовала на ней мокрым песком маленькую дверцу, чтобы суметь пролезть, и ведь пролезла! Сначала не поверила глазам. Но импровизированная дверь внезапно открылась и пропустила в другой лес. Другой, потому что в том, который у берега, росли лишь плакучие ивы и берёзы в золотую полоску вместо чёрной, а в этом – сплошные ярко-зелёные клёны. Кроме того, река пропала.

– Что ж, ладно, только вперёд, – я пожала, плечами.

Стена вместе с дверью исчезла, не дав времени на сомнения. Пути назад не бывает, и Страна Фантазий не устаёт напоминать об этом.

В животе заурчало, и, словно по взмаху волшебной палочки, перед глазами возникла небольшая поляна с клубникой и голубикой. Ягоды переплетались между собой и выглядели довольно крупными и аппетитными. То есть настолько идеальными, что впору было задуматься: а нет ли подвоха? Но разве могла шестнадцатилетняя девчонка озадачиться лишними вопросами, когда желудок готов узлом завязаться?

Я уверенным шагом двинулась к поляне, но в ужасе отшатнулась, увидев, как ягода встрепенулась, задрала на меня многочисленные головки, самодовольно хихикнула и побежала прочь.

Задергался глаз.

От неуверенности в дальнейших действиях я слегка покачнулась и, едва не повалившись назад, прилипла спиной к чему-то мягкому. Казалось бы, удача, – не придётся выть от ушибов и сетовать на несправедливость. Ан нет: при ближайшем изучении ситуации, выяснилось, что болтаюсь я на огромной паутине, растянутой меж двух деревьев. Выпутаться самостоятельно не получается. А из дупла клёна тем временем выползает большой, размером с бультерьера, паук салатового цвета.

В такие моменты как раз и положено наблюдать все прожитые годы. И за какие-то жалкие доли секунды я вдруг осознала, что не так уж плохо жила. Зачем было стремиться в чужие миры, когда и родной мир вполне способен сделать тебя счастливым? Ради сюрреализма на полотнах? Чепуха! Кажется, громадный паук из дупла клёна отужинает раньше, чем окажется на чьём-либо полотне.

Я успела зажмуриться и мысленно похоронить себя, как около левого уха раздалось недовольное женское:

– Тьфу, блин, опять человечина!

Не размыкая век, я отважилась уточнить:

– А ч-ч-что, уж-же приел-лась?

– Мы не питаемся людьми! Что за вздор?

Глаза нехотя открылись. Паучиха покачалась влево-вправо и отползла назад.

– А ч-чем тогда? Герцогов случайно не употребляете?

Готова поклясться, что видела добрую улыбку на мохнатой, тёмно-зелёной морде арахнида. Так улыбаются матери, когда их дети рассказывают что-то очень милое, но совершенно глупое.

– Сейчас освобожу, не пугайся, – салатовая туша вновь оказалась рядом, и я постаралась не смотреть в её сторону.

Может, она и добрая, но было довольно непривычно общаться на близком расстоянии с представителем данного вида.

– А что, люди часто попадаются?

– Да, бывает. Но так надоели эти пришельцы, вечно лезут в чужие сети. Что, спрашивается, своих найти не могут?

Я озадачилась. Сети – это ловушка. Если я оказалась у Герцога, значит, я попала не в одни сети?

– А сети Герцога – мои сети? – я не сразу сообразила, что задала вопрос вслух.

– А ты в них счастлива? – левая рука почти освободилась.

– Как в плену можно быть счастливым?

Со стороны паучихи опять послышался материнский смех.

– Глупая ещё, молодая. С чего ты взяла, что ты в плену? Тебе дорогу к выходу показали? Показали. Тебе с самого начала сказали, как выбраться, а ты всё сопротивляешься. Может, и в самом деле хочешь здесь остаться?

– С чего бы мне хотеть?

– И вот мы вернулись к предыдущему вопросу: а ты в своих сетях счастлива?

Философия – дело хорошее. Особенно для подростка. Я погрузилась в неё, размышляя над словами паучихи, и не обращая внимания на остальной мир. Из ступора вывел дружный ребяческий вопль со стороны дупла.

Поворачиваю голову и вижу двух пауков размером с упитанных котов. Один розовых оттенков с вкраплениями бордового, а другой – насыщенного синего цвета в чёрный горошек. Они радостно взвизгнули и понеслись в мою сторону.

– Мама, мама, это ужин?

Я приготовилась орать матом, бессвязно вопить и отчаянно вырываться.

– А ну не пугайте гостью! – шикнула мама. – В коем-то веке попался адекватный человек, не матерящийся и не вопящий что-то бессвязное. Кроме того, очень доверчивый, раз позволяет освободить себя, не уничтожая моё творение.

Стало ужасно стыдно. Я, конечно, прекрасно осознавала, что только собиралась сделать всё выше сказанное, но такое впечатление, будто восьминогая хозяйка знала о намерениях и решила пристыдить заранее.

Когда тело ощутило свободу, меня вежливо пригласили к столу. В дупло я, разумеется, не полезла. На маленькой полянке мы развели костёр, а разноцветные детки принесли мешок грибов и кочан с водой.

– Меня, кстати, Рагнель зовут.

– Кристина, – улыбнулась я, уплетая за обе щёки. – А вы случайно не знаете, как добраться до Чёрной Башни?

– Ох, детка… – новая знакомая сидела на засохшей ветке, скрестив нижние четыре лапы. – Боюсь, я не помогу в этом. Ты можешь спрашивать помощи у кого угодно, и все будут активно советовать. Но ты не доберёшься до Башни по чужим рекомендациям.

– Что, идти, куда укажет сердце? – хмыкнула я, припоминая прекрасный замок из серого камня.

– О, не я одна выражаю благосклонность к гостям, – приятно удивилась Рагнель.

С Альберо она оказалась знакома. Как выяснилось, он периодически заходит в гости.

– Как бы мне перейти на другой берег? – я вздохнула.

– А ты уверена, что тебе это нужно?

Я посмотрела в четыре фиолетовых глаза, пытаясь найти подсказку в вопросе.

– Выплыла я точно не на том берегу. Но потом прошла стену и оказалась здесь. Здесь я вообще-то и реки не видела.

– О, она есть, но не стоит всегда доверять глазам, детка.

Пришлось подавить тяжёлый вздох.

– А дом Стреги далеко отсюда?

Паучиха на секунду задумалась.

– Тебе нужно пойти во-он туда, не сворачивая… – она скорбно замолчала.

– В чём дело?

– Опасная дорога. Я бы пошла с тобой, но за детьми нужно присматривать, ты уж извини. Маленькие они ещё. Я далеко их не пускаю. Так вот, пройдёшь Белую Тропинку, за ней Озеро Иллюзий. Не советую в него заглядывать. Идёшь мимо, и всё. Дальше попадётся поляна веленянок… – новая знакомая причмокнула. – Они считаются деликатесом для нас. Давненько я их не ела… Поляна эта – их место ночлега. И цветам иногда нужен отдых.