– Неправда! Ничего я не делала. Я не могу раскрасить небо. И не могу заставить светить солнце так, чтобы его даже видно не было. Я и придумать бы такого не смогла.

– И всё же…

– Тихо! – вскрикнула я, удивившись самой себе. Повышать голос – не в моём характере.

Рыцарь сочувственно посмотрел в мою сторону.

– Я знаю, что делать, Сальваторе! – я захлопала в ладоши и побежала вверх по бархану. – Отменяется призыв, припаркуйте метлу обратно в угол, Ваша Светлость.

– Сомневаюсь, что возможно добраться до вершины, миледи, – кричал сзади мой новый друг.

– А ты не сомневайся! – я неуверенно хихикнула и обернулась. – В конце концов, я тоже сомневалась, что можно пройти по вертикальной стене, облапошив закон притяжения.

– Но это песок, неустойчивая материя…

– Когда-то давно бабушка читала мне сказки собственного сочинения. Она редко писала сказки, к сожалению. В одной из них была пустыня и необычное небо… голубое, и неровное, будто размалёванное неопытной детской рукой. А по нему плыла сладкая вата на палочках. Бабушка называла её «небесной ватой».

Позади раздался добрый смешок, а следом за ним ещё более неуверенное хихиканье, нежели моё.

– Сальваторе, я не сошла с ума. Пока.

– Как сказка вашей достопочтенной бабушки относится к нашему положению?

– Понятия не имею, – призналась я, провалившись по колено и ощутив ужасную боль от горячего песка. – Нутром чую, это нужное воспоминание. Так вот, когда я почти уснула… – руки кое-как помогли выбраться из ямы, – она чётко сказала: «Иди за сладостями, которые любишь». Я не придала значения, я вообще забыла…

– Всё равно не понимаю… Ой!

Я обернулась и увидела рыцаря по пояс в песке.

– Просто мне почему-то кажется, этот совет сейчас очень важен. «Иди за сладостями, которые любишь». Небо у нас не усыпано сахарной ватой, как у бабули, но я-то больше люблю тёмный шоколад.

Ближе к вершине можно было уловить лёгкий запах горького шоколада. Он пронизывал горячий воздух, оставляя на языке и на коже горько-сладкие нотки.

Я сделала последнее усилие и остановилась. Сердце тяжело билось, ноги горели, руки тряслись, казалось, ещё секунда, и я свалюсь с сердечным приступом. Но, несмотря на немощность, которую испытывало всё тело, я смогла блаженно улыбнуться.

Прямо за барханом, всего лишь в метре от вершины, растягивалась тонкая, шириной метра в три, извилистая река. По обоим берегам вновь расстилался лес, а где-то далеко виднелась макушка Чёрной Башни. Она будто ничуть не приблизилась.

Я расставила руки в стороны и позволила себе упасть. Это было первое радостное и приятное падение за всё время, проведённое в необычной стране.

* * *

Картина была написана, когда мне только-только исполнилось тринадцать лет.

Начало складываться впечатление, будто бабушка рисовала для меня карту чужого мира и собирала всевозможные подсказки. Я, конечно, не помнила о них, попав к Герцогу, но факт остаётся фактом. Пять картин из десяти просмотренных, открывали передо мной пути, по которым я сама когда-то проходила. Бабуля тоже была там. Только теперь назвать это сном язык не поворачивается. С другой стороны, слишком уж невероятна идея реального существования подобного места.

Пожалуй, стоит передохнуть немного, подкрепиться и выпить чашечку горячего шоколада.

Время в подвале галереи прошло незаметно. И вышла я в подкрадывающийся закат. Оно и к лучшему. Вместе с вечером на город опустилась лёгкая прохлада. Она заботливо укутывала шёлковыми объятиями, давая возможность расслабиться после напряжённого дня.

Домой идти не хотелось, поэтому я удобно устроилась в дальнем углу летнего кафе, которое, большой и жирный плюс ему, работало до глубокой ночи, и наслаждалась индюшачьим шашлыком. Шума практически не было, ведь завтра рабочий день. И те, кто ещё не вернулся с работы, пробегали мимо, торопясь домой. Я наблюдала за ними, пережёвывала мясо и улыбалась так, будто получила золотую медаль на олимпийских играх. Да, я радовалась. Сама не знала, чему. Вроде загадок стало больше, так много, что мозг плавится, а вроде появилась возможность узнать хоть что-то о реальном существовании Герцога.

– Кристина? – от неожиданности я проглотила кусок шашлыка, забыв пережевать его.

На глаза навернулись слёзы.

– Кристина, всё хорошо? – молодой мужчина двадцати шести лет стоял около стола и обеспокоенно рассматривал раскрасневшееся лицо. Голубые глаза глядели так внимательно, будто от этого взгляда зависела моя жизнь, и он усиленно старался не моргнуть. Неудобно, надо признаться, когда пытаешься не умереть от большого куска мяса, а тебя рядом гипнотизируют. Лучше бы по спине хлопнул.

– Я… да, в порядке, – прохрипела я, наконец-то, справившись с едой.

Антон Болконский – сокурсник и просто положительный человек. Его давней фантазией было окружить себя антиквариатом и наслаждаться созданным видом. Странная мечта, но он её осуществил, открыв антикварную лавку в двух кварталах от галереи. Иногда он заходил в гости и разглядывал каждый сантиметр бабушкиной квартиры с таким лицом, будто ему открыли сотворение мира.

– Я как раз направлялся к тебе, – пригладив светлые волосы, он опустился на соседний стул.

– Зачем?

– Пришёл заказ, помнишь?

Я заметила в руках знакомого прекрасную элегантную трость из лайсвуда. Она была коричневой с тёмными «чешуйками». Металлическая рукоять с золотистым блеском изгибалась в удобный узорчатый крючок. Великолепный экземпляр. Около двух месяцев назад я заказала Антону сделать для меня этот аксессуар. Вряд ли я куда-то с ним выйду. Для этого подойдут разве что особенные виды танцев или же балы-маскарады. Можно считать это капризом, но я мечтала о ней около месяца, прежде чем заказать.

Я зачарованно оглядела её, взяла в руки и поднялась со стула. Лёгкая, гладкая, она словно вросла в руку и стала частью меня, как бы глупо это ни звучало. Кажется, я всё-таки буду носить её с собой. Она должна видеть мир и быть рядом.

– С меня коллекционное вино.

Парень мечтательно улыбнулся.

6 глава

о ядах, что часто являются лекарствами

Антон Болконский сумел то, чего не удавалось всему моему окружению на протяжении последнего месяца – на полчаса избавил от мыслей о Герцоге и его странноватом мире. Полчаса – слишком мало, – сказали бы некоторые. Но перерыв в полчаса оказался глотком свежего воздуха. Я с удовольствием слушала об очередных статуэтках, привезённых из Египта, о недорогих, но древних украшениях российских дам восемнадцатого века, наслаждалась повествованиями об Африке, из которой Антон недавно вернулся, и смеялась, поддавшись как всегда тонкому и положительному юмору. Но давнему знакомому пришла пора уходить, и его место снова заняла тоска.

Я усмехнулась, прогуливаясь по ночному тротуару, освещённому множеством высоких фонарей. Обесцветившийся мир ночью становился более оживлённым. Прохожих почти не видно, разнообразные краски дня исчезли. Осталась лишь тьма и жёлтый отблеск лампочек. Но это выглядело сочно и свежо. Напоминало Тёмный лес в Стране Фантазий.

Вниз по одному из фонарей медленно и важно спускался паук. Тонкие лапки слаженно передвигались. Если бы он был человеком, то наверняка ходил бы по земле, гордо задрав подбородок.

Из горла вырвался тихий вздох.

* * *

Живительная вода несла вперёд, и у меня совершенно не было желания противиться течению. Будь что будет.

Я закрыла глаза, на время покинув все миры, в каких только возможно оказаться. За Сальваторе я не беспокоилась, он умнее и опытнее, а супердоспехи защитят даже от утопления. Казалось, один раз я услышала, как он выкрикивает моё имя. Но было поздно, – попав в приятную и долгожданную среду, я не могла пошевелиться.