Лена протянула руку, чтобы переключиться на музыкальный канал, но тут в беседу завораживающе бархатным голосом влился священник: «На мой взгляд, руководство канала необходимо штрафовать за мат, натуралистические сцены и порнографию, которую показывают в телепроекте „Дом чудес“, на сумму не менее 5 процентов от оборота компании».

Каков протоиерей? Неужели тоже смотрел шоу? Нет, не закроют проект! Резать дойную корову могут только кретины. Вся эта шумиха вокруг телешоу – лишь сигнал для его владельцев: поделитесь! Ради торжества истины Лена с радостью пожертвовала бы своими прогнозами. Черт ли в них, и так ясно, что красивая, уверенная в себе, но строптивая героиня проекта Валерия Сомова в конце концов не выдержит, сорвется и сама покинет проект, получив сомнительную славу и опустошение, а дорогой приз, выданный в качестве компенсации за моральный ущерб, не сгладит последующие годы мучительных раскаяний и переживаний. А если не покинет, то просто заболеет, зачахнет без глотка свежего воздуха в атмосфере постоянного притворства или, чего хуже, наложит на себя руки – это же так очевидно!

Суетный Лиговский не стихает ни днем, ни ночью, смотрит сквозь пыльные окна на бессмысленный поток машин и людей. Совсем недавно это была утопающая под сенью высоких тополей, обычная питерская улица, с гремящими трамваями, с мощенными булыжником прилегающими переулками. Рубили тополя, расширяли дорогу, превращая уютный и очень питерский проспект в обычную городскую магистраль – уже на глазах у Лены.

Однако пора взять курс на заправку. Указующая стрелка давно трепыхается возле красной полоски, и огонек на панели то тревожно загорается, то гаснет. Как назло, после клуба «Метро», голосующий народ веселой шеренгой дружно выстроился вдоль тротуара, даже глаза разбежались: кого брать?! Лучше всего посадить парочку. Влюбленные денег не считают и сдачу не берут. Взрослые подвыпившие дамы тоже никогда не торгуются, только просят к подъезду доставить, к тому же весь путь смеются, истории из своей жизни рассказывают, о том, как им приходилось коня на скаку останавливать и в горящую избу входить. Век бы таких возила!

Эх, за парочкой не успела. Пока включала аварийку и выбирала, возле кого парковаться, влюбленные вместе с букетом хризантем исчезли в недрах шустрой бежевой «семерки», а к Лене подошел длинноволосый юноша. Челка на пол-лица, то ли девочка, то ли мальчик – с первого взгляда не понять. Рюкзак с множеством застежек и ремешков болтается на одном плече.

– На Московский вокзал. Подбросите?

Пахнул в лицо банановой жвачкой. Улыбка – доверчивая, словно авансом, сверкнула в темноте драгоценным жемчугом, блестящие глаза – в каждом зрачке по маленькому зеркальному отражению всех ближайших фонарей.

– Сотку дашь?

– Я без денег. Подбросите?

– Извини, нет.

– Ну что вам стоит, вы же все равно в ту сторону едете?!

Халявщиков развелось! Вот они, плоды, взращенные на просмотре шоу «Дом чудес». Лена, собираясь тронуться, уже включила передачу, но среднего рода красавчик, стоя над душой, продолжал канючить.

– Какая вам разница? Посадите бедного студента!

– Я заработать выехала. Закрой дверь, говорю, неужели непонятно?! – даже газанула чуть-чуть для острастки. Хорошенькая мордашка померкла, фонари в зрачках разом потухли. От звука хлопнувшей двери Лошадушка испугалась, вздрогнула и, обиженно рыкнув, рванула прочь.

Ну вот, всех нормальных клиентов из-за него потеряла, всех увели, пока разборки устраивала. Хотя нет, стоит один, видимо, ее дожидается. С виду молодой, но невзрачный, бесцветный, точнее, блеклый какой-то, словно пылью припорошенный.

– На Искровский.

– Сколько денег дадите?

– Двести.

– Хотелось бы триста.

– Двести пятьдесят, эт самое, здесь, типо, ехать всего ничего.

Лена кивнула. Все равно с такого клиента больше не снять.

– ОК, садитесь.

Успеть бы домчаться до заправки «Петроль», что на Дальневосточном. Бензиновая стрелка уже на опасном уровне, но лампочка сигналит не постоянно, а это значит, – несколько километров в запасе у нее есть. Лошадушка, милая, не подведи! Лена прибавила звук магнитолы. Детский, баюкающий голосок Новеллы Матвеевой утешал и волновал одновременно.

Может, зря не взяла мальчишку с рюкзаком? Прав он был, все равно мимо вокзала пришлось ехать. Впрочем, почему бы ему, молодому и здоровому, не пройтись пешком несколько метров, если до вокзала рукой подать? Странный юноша, очевидно, не привык к отказам, разозлился, хлопнул дверью. Обычно так хлопает тот, кого заслуженно обидели или не оправдали его надежд. Кто-нибудь видел на дороге голосующую пожилую бабульку, слезно уговаривающую водителя бесплатно подвезти ее к церкви, например, или в поликлинику? Пешком пойдет или предпочтет остаться дома, в одиночестве!

Однако разворчалась про себя, как та самая старая бабка, нет бы наслаждаться песней, а парень, сидящий рядом, между тем что-то спросил.

– Что, простите?

– Переключите, это самое, на «Радио шансон», третий раз повторяю.

– Я не люблю шансон, путать педали начинаю. Кстати, не обижайтесь, но деньги я всегда вперед беру. С вас двести пятьдесят.

– Тогда, типо того, выключите совсем! С пятисот сдача будет?

Не сбавляя скорости, Лена поменяла вынутые из сумочки две сотни и полтинник от предыдущих пассажирок на одну солидную темно-красную бумажку и прибавила газ. Успеть бы заправиться, не обсохнуть бы в пути.

На площади Восстания, перед Московским вокзалом – круговерть из автомобилей, автобусов и такси. Мигают рекламы, огромный, ярко освещенный экран под крышей одного из центральных фасадов то празднично вспыхивает салютом в виде аляпистых цветов, как будто сейчас готовых упасть на головы запоздалых пешеходов, то, мерцая искрами, медленно гаснет, то вдруг начинает буднично вещать о пользе импортного кефира. Второй час ночи, а Гончарная, как всегда, плотно забита транспортом. Невозможно вспомнить ни дня, когда на ней не было бы ремонта. Дома, всегда огороженные лесами, сужали и без того узкий проезд, порой рабочие в ярких жилетах что-то копали, отняв у водителей участок проезжей части. Опять же автомобили, поглощавшие вокзальный народ, мешали проезду. Иной таксист в ожидании, пока приезжие утрамбуют его багажник сумками и тюками и усядутся сами, невозмутимо включал аварийку посередине улицы, тормозя весь поток.

Не такая уж узкая и тесная, эта улица являлась круглосуточной городской пробкой, из которой машины вылетали только после поворота на Полтавскую. А за поворотом – еще один, «под стрелку». Стой и жди, когда эта стрелка загорится, а бензин-то – на исходе, мигает тебе сигнальной лампочкой, неровен час, встанешь намертво. Вот смеху будет! Сзади тут же засигналят, заклаксонят, а она, беспомощная и жалкая, будет стоять с канистрой, глядя на несущихся мимо счастливчиков, ловить частника, который согласится отвезти ее на заправочную станцию и обратно. Но перед этим ей придется извиниться перед бесцветным, с амбициями, пассажиром и вернуть ему заветную, темно-красную купюру.