Подбираю щупальца не в силах поверить в услышанное. Значит, все скроют? Обстоятельства смерти Тайера сфальсифицируют. Не понимаю.

— В КАКОМ СМЫСЛЕ? — с подозрением уточняю я.

Дениз наклоняется вперед.

— Потому что правительство обеспечивает весьма скромное финансирование. Мы работаем под эгидой университета, и нашей работой интересуются частные инвесторы. А после твоего появления… ЦРУ просто жаждало, чтобы мы изучали тебя и держали подальше от проблем. Им так было меньше работы. Мы взяли тебя — денег стало больше. Кроме того, твой интеллект — важный актив для Центра. А после ухода Тайера образовалась достойная вакансия.

Я, запертый в крохотной комнате мутант, не нахожу для нее ответных слов.

— ТЫ ОМЕРЗИТЕЛЬНА, — говорю в конце концов, — ТЫ ДУМАЕШЬ, КАК ДАЛЕК.

Губы Дениз искривляет поистине гадкая улыбка, в уголках глаз проступают «птичьи лапки».

— Рада, что ты так думаешь. Полагаю, это значит, что в дальнейшем ты станешь помогать нам?

Обдумываю сказанное.

— ПРИ ОДНОМ УСЛОВИИ.

— И каком же?

Стараясь выглядеть непринужденно, устраиваюсь на кушетке поудобнее.

— Я ХОТЕЛ БЫ ПЕРЕБРАТЬСЯ ПОДАЛЬШЕ ОТ ЭТОЙ ВОНЮЧЕЙ ДЫРЫ. БУДУ ПРИЗНАТЕЛЕН ЗА ПОДХОДЯЩИЙ ДОМ. И, ПОЛАГАЮ, МНЕ СТАНУТ ПЛАТИТЬ?

В конечном итоге, послеоперационная муть в моей голове рассеивается. Нож, колющий мою грудь, угомоняют болеутоляющими. Галлюцинации приходят и уходят, и я учусь привыкать к ним. Постепенно признавая, что никогда не сумею забыть, как побывала на Скаро, что до конца дней своих буду видеть кошмары. Навсегда останусь только частью себя самой, и никогда не смогу поделиться этим с близкими. Новости об убийстве президента делают все только хуже.

Меня заставили пообещать держать все в секрете. Пообещать дать подписку о неразглашении — сделать невидимыми Разлом и мое столкновение с далеками. Хотя во всем этом есть и преимущества. И довольно заметные. Но пока мне еще только предстоит узнать о них — я лежу под капельницей и отбиваюсь от шквала вопросов научных шишек.

И только один человек пережил то же, что и я. И как только мне становится лучше, пока легенда об одиноком оппозиционере с ружьем еще не вышла в свет и меня не перевели в другую больницу, я спрашиваю, можно ли его увидеть. Пулю вынули три дня назад. Кажется, мое душевное состояние в порядке.

Доктора и медсестры считают, что это плохая мысль. Но Дениз думает, что вреда от этого не будет.

Итак, около полудня Сек приходит в мою временную палату и устраивается в одном из шикарных кресел, стоящих у кровати. Палата мне нравится. Судя по размеру, здесь раньше был конференц-зал — до того, как его торопливо заставили медицинским оборудованием. Унылые прямоугольные стены, прямые линии и побелка из «Баухаус» восхитительно земные. Никаких металлических арок или перечниц. Я упиваюсь этим. Здорово быть дома.

Несмотря на более сложный наряд — рубашку с черным воротником, льняные брюки и черные кожаные туфли, — Сек кажется таким же инопланетным. Но внезапно понимаю, что мне нет до этого дела.

— Отлично выглядишь.

Голос хриплый после сна и лекарств.

— А ты выглядишь… лучше, — отвечает Сек. — Для того, в кого стреляли, в смысле. О. Это не было… нетактично?

Смеюсь.

— Ни в коем случае! Как будто с этим что-то еще можно сделать.

Сек неловко улыбается и смотрит в сторону. Жаль, что действительно сделать больше ничего нельзя. Боль — та еще сука, пульсирует в том месте, гле игла с трубкой вонзается в руку, и это мешает. Не слишком-то приятная ситуация, но лучше других вариантов.

Сек кажется задумчивым и печальным. Трет запястье левой рукой, старается занимать как можно меньше места в кресле. Если оставить Скаро в стороне, вспоминается та ночь в моей квартире. Он изгой. Помнится, поначалу он казался мне таким странным — гремучая смесь любопытства и детского страха. Но мы вместе столько всего пережили. Поделились опытом.

— Итак, полагаю, именно сейчас наши пути разойдутся, — безучастно говорит Сек, и я вдруг понимаю, что именно его все это время беспокоило. — Ты вернешься к прежней жизни и прежней работе, а я стану зарабатывать на пропитание и жизнь в Колумбии до конца дней своих.

— Зарабатывать на пропитание? — повторяю. — Чего, тебе работу, что ли, предложили? Инопланетянам можно здесь работать? Это… это отлично!

Сек тонко улыбается.

— Ну, разумеется, это будет неофициально. Я пытался вытрясти из них квартиру, но мне отказали. Но, кажется, они считают, что мое экспертное мнение окажется кстати.

В этих новостях слышится нотка горечи.

— Но ты тогда останешься здесь? В смысле, тебе не разрешат выбираться из Центра?

— Элиза, я убил Тайера. Прикрытие ничего не меняет. Он погиб из-за меня, и поэтому я опасен.

— Опасен? Ты? Но если сравнивать тебя с чудищами со Скаро, далек из тебя просто никакой! Ты все эти годы жил в Нью-Йорке и даже мухи не обидел!

— Чтобы стать убийцей, достаточно и одного мертвеца, — проницательно заявляет Сек. — И у меня длинный послужной список.

Качаю головой. Смысл в его словах есть. Закон есть закон. И все же, мы так тяжело боролись, чтобы вернуться на Землю, и то, что Секу не дадут даже взглянуть на нее, заставляет меня едва не орать от обиды. Тайер был маньяком. Что бы ни сделал Сек, он оказал всем большую услугу. Как минимум, убил Тайера из милосердия. Наверняка это можно как-то обойти. Ломаю голову, перебирая в уме законы об оружии. Конечно, они смогут сделать разрешение? Ведь черному далеку разрешалось раньше таскаться по городу.

Глаз Сека блестит. Понимаю: он наверняка возмущен всем, что с ним случилось. Я так многим ему обязана и едва в силах думать, что он останется здесь в плену.

И тогда неожиданно в моей голове начинает зарождаться план. Секретность Центра не слишком-то хорошо охраняется. Невероятно, что все это время такая сложная сеть лабораторий скрывалась в центре Манхэттена, но для научного центра с высоким уровнем секретности они допускают слишком много просчетов. За то, что я стану держать рот на замке, они будут должны, так что я смогу попросить об одолжении.

Сек замечает выражение моего лица и вопросительно глядит на меня. Наклоняет голову набок — странный, почти собачий жест.

— О чем ты думаешь, Элиза? — спрашивает он.

— Думаю, что, — отвечаю, — нужно перекинуться парой слов с этой стервой, доктором Алсуотер. Я говорила, что ухожу из полиции?

— Не говорила.

— Что ж, думаю, стоит подыскать себе подходящую работенку.

Комментарий к Глава 27. Предложение Переводчик не отвечает за рояли в кустах и провалы обоснуя :)

====== Эпилог. Начос с сыром (ради чего мы живем) ======

Среда, девять тридцать утра. Еще только сентябрь, но воздух уже дышит осенним холодком. Я проснулась час назад. В груди все еще резко пульсирует боль, хотя мало-помалу становится полегче. Откидываю одеяло — золотистый свет, пробивающийся сквозь шторы, бросает отблески на цветочный узор простыни, — и иду в ванную. Вода в душе благословенно горячая: одна из тех вещей, которые я оставляю на авось. Нижний правый угол зеркала, висящего над раковиной, пошел трещинами. Умываюсь, наношу тональник и редкую роскошь — подводку для глаз, но волосы оставляю как есть. Пока я одеваюсь, запиваю таблетки водой, накидываю потертую джинсовую куртку и беру телефон, пол опасно скрипит. Надо мной живет парочка алкашей. Хозяйка квартиры постоянно поднимает арендную плату и наплевательски относится к обстановке. Квартира далеко не идеальна.

Как здорово, что через неделю я переезжаю.

Когда я запираю дверь, черный далек уже ждет меня на тротуаре. Подъезжает ближе: шум двигателя глушат машины и скрежет мусора, который носится за ветром по асфальту туда-сюда.

— Готов? — говорю далеку.

— ГОТОВ, — гудит он в ответ, сверкая лампами на куполе.

— Хорошо. Итак, чем займемся?

Шагаю вдоль потрескавшихся плит, Сек плавно разворачивается и едет рядом.