Воспоминание меняется. Теперь Элиза выше, настороженно глядит темными глазами. Она могла бы стать совсем другим человеком. Теперь она сидит, а ее волосы по-мальчишечьи короткие. Это ночь нападения слайзера. Она выглядит усталой, но живой и любознательной, испуганной, но упрямой. Глядит на меня со смесью трепета и легчайших намеков на сострадание. Боится меня, но видит во мне равного.

Вижу ее смеющейся, дерущейся, в грязной рубашке, с растрепанными волосами. Она была такой юной, такой полной жизни. Порой ее юмор оказывался слишком уж черным, порой она паясничала и язвила, была готова бросить обидное слово, упрямо стоять на своем. Не отступать ни за что.

Лежу, не двигаясь, и понимаю: если этот человек погибнет, часть меня умрет вместе с ней. Часть, которой знакома жалость, самоотверженность и доброта, которая умела заглянуть сквозь металл и кожу и оценить саму душу. Часть меня умрет. Не знаю, что увидела во мне Элиза.

Но в ней я увидел великолепие.

В Элизе я увидел редкую вещь. Не напарника, не любовницу, а друга.

Я дрейфую между сознанием и бессознательностью. Живу еле-еле. Просто жду. Пиррова победа — вернуться на Землю пустой оболочкой. Ради чего мне, убийце и отщепенцу, жить? А ей так много дано.

Проходят, наверное, века, прежде чем за дверями камеры вспыхивает свет. Щелкает замок. На пороге появляется знакомая фигура доктора Дениз Алсуотер. На ней белый халат, но ни защитного костюма, ни респиратора больше нет. Лицо усталое, разгоряченное.

Она приносит с собой табурет, ставит на пол и садится. Мы лицом к лицу: никакого стекла, никаких охранников. Серые глаза встречают мой взгляд, и я отчаянно пытаюсь прочесть в них знак, какие-нибудь новости.

«Спасите ее!»

Повисает долгое молчание. Потом она делает глубокий, судорожный вдох. Достает из кармана мобильный и кладет, между нами, на пол. Я знаю, что Дениз имеет в виду. Хочет поговорить.

— Знаешь ли, ты всех поднял на уши, — начинает она. — Твое исчезновение обошлось нам в сотни долларов. Еще немного — и нам бы устроили официальное расследование ЦРУ, а потом и ЮНИТ. А теперь исчез Патрик Тайер, и на этот счет очень много вопросов. А потом еще и твоя подружка…

Не отвечаю ей, но внимательно смотрю.

— Я хочу знать все, Сек. Хочу знать, что произошло — с Разломом, и что ты обнаружил на той стороне. Тебя не было три дня. Ты должен был где-нибудь оказаться.

— ЭЛИЗА… — доносится из телефона мой голос. — КАК ОНА? ОНА ЖИВА? ОНА…

Дениз втягивает носом воздух. Впервые в жизни я вижу, как ей неловко.

— Мисс Бирчвуд перенесла серьезную травму грудной клетки и сломала несколько ребер.

Мое сердце колотится в бешеном ритме.

— К моменту, когда мы смогли оказать ей медицинскую помощь, она потеряла много крови — пришлось сделать ей переливание.

Закрываю глаз, пытаюсь выбросить прочь слова, и боль, и страх. Дениз ждет. Потом, очень мягко, сообщает последние новости.

— Мы смогли остановить кровотечение, и теперь ее состояние стабильно. Так что, отвечая на твой вопрос — да, она жива.

Услышав известие, я вспоминаю, что надо дышать. Элиза в порядке, это все, что мне требуется знать.

— Необходимо еще извлечь пулю. Сообщить семье. Мы придумаем историю для прикрытия, разумеется. И ей придется подписать условие о неразглашении, если ее переведут в другое место.

Дениз произносит это с ноткой нетерпения, словно речь о повседневной рутине. Но слова приносят мне утешение.

— А теперь Сек, я уже говорила, что хочу услышать. О Разломе, будь добр.

Долгое время мне не хочется ничего отвечать. Но Дениз ждет. И терпения ей хватит. Меня всегда раздражали ее попытки достучаться до меня. Вечно эта дипломатичность, это ожидание.

Но внезапно я понимаю, что она пытается сделать. Она применяла ко мне насилие, но только однажды. И, сколько бы я ни сбегал, ни отказывался повиноваться, подобного больше не случалось. Дениз считала меня разумным существом, и, чтобы добиться отклика, решила относиться ко мне, именно как к существу, обладающему разумом. Когда я стал гибридом, то требовал дипломатичности. Именно это Дениз и предлагает мне сейчас. А после нерациональных поступков Тайера я решаю согласиться.

Итак, я рассказываю ей. О том, что все это время планировал настроить Разлом так, чтобы он достиг Скаро. О том, как Тайер пытался устранить Элизу после того, как она по ошибке прочитала файл на его компьютере. Щемящее чувство — далеки с той стороны все еще живы, а планета столь же безжизненна, какой мы ее и оставили. Но внезапно моя память озаряется важной деталью.

— ДЕНИЗ, ДАЛЕКИ БЫЛИ ЗАРАЖЕНЫ БАКТЕРИЯМИ. МЫ С ЭЛИЗОЙ МОГЛИ ЗАНЕТИ ИХ. НУЖНО ПРОВЕРИТЬ.

— Уже проверено, — к моему удивлению отвечает Дениз. Слушая мой рассказ, она почти не проявляла эмоций. — Пока ты был без сознания, мы сделали это первым же делом. Тебя, твою броню и девушку.

— И?.. — с тревогой спрашиваю я.

— Заражение было, — заявляет она, и меня начинает трясти. — Мы взяли пробу, но в стерилизации смысла не увидели, раз уж бактерии оказались мертвы.

— МЕРТВЫ?

Дениз медленно моргает.

— Боюсь, им оказался не по вкусу состав атмосферы.

Ну конечно. На Скаро, после того, как обвалилась крыша, но до взрыва. Один из далеков подобрался к Элизе, но перестал функционировать. Подвергся воздействию проникшего извне воздуха, и бактерии погибли — вместе с носителем. Итак, мы вне опасности. И я понимаю, что далеки, должно быть, тоже погибли. Город пострадал слишком сильно и перестал защищать своих обитателей. Они покоятся в мире. Мне казалось, я буду чувствовать утрату, но я ничего не смог бы сделать и, сохраняя им жизнь, принес бы только больше мучений.

— Значит, в основном ты использовал нас. — Дениз снова садится. Ни разу не видел ее такой по-человечески усталой. — Мы взяли тебя сюда, а ты воспользовался нашими ресурсами и оборудованием ради собственных целей. А я считала, что Разлом тебе нужен только для того, чтобы завершить… трансформацию.

— ПОДТВЕРЖДАЮ.

— Ты знал что-нибудь о тех далеках? Вы планировали вторжение?

Я использовал спутники. Доступные мне телескопы. Защита города Калаанн заблокировала все мои сигналы. Я всерьез считал, что один во всей вселенной.

— НЕТ.

— Ну ладно. Тогда чего ты хотел?

Вопрос совсем легкий. Я отворачиваюсь, гляжу в стену.

— ХОТЕЛ НАЧАТЬ ВСЕ СНАЧАЛА. ХОТЕЛ ДОВЕРШИТЬ НАЧАТОЕ. ОСВОБОДИТЬСЯ. УЗНАТЬ, ВЫЖИЛО ЛИ ЧТО-НИБУДЬ НА МОЕЙ РОДНОЙ ПЛАНЕТЕ.

«Я был по горло сыт тем, насколько испорчено человечество. Как только я начал верить в него, то понял всю его слабость, способность опустить руки и сдаться. Льюис, которому я верил, надругался над собственным телом и разумом. А потом эти ученые, которые грозились запереть меня. С меня было довольно. Я хотел сбежать. Освободиться от оболочки. От Нью-Йорка. Но теперь…»

— Патрик Тайер отправился за тобой, понимаю. Он ранил мисс Бирчвуд. Но почему не вернулся?

Молчание. Вот и все. Если я скажу правду, на меня снова навесят ярлык убийцы. И тогда меня запрут навсегда — в лаборатории или камере. Чтобы изучать. Чтобы я сгнил в одиночестве.

— К слову, у него были дети. Сын и три дочери, все взрослые. Мы не были с ним близки, но ты понимаешь, что они потребуют ответов. Захотят расставить точки над «и».

Денис произносит это будничным тоном, словно трагедия смерти — банальная мелочь. Да, он мертв. Далеки застрелили его. Он бы страдал.

— Сек, ты убил Тайера? — спрашивает Дениз.

Лгать бесполезно.

— ДА. НО ПОЙМИ, ЭТО БЫЛА САМОЗАЩИТА.

Она вздыхает. Может, это вздох облегчения, а может, и вызванный раздражением. Но я не ожидаю ее следующих слов:

— Он выстрелил в мисс Бирчвуд и, в страхе от собственной ошибки, застрелился сам. Судя по медицинским записям, Тайер был неуравновешен. Все понятно.

Сбитый с толку, разворачиваюсь к ней.

— ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ. Я ПРИНИМАЮ…

— Без каких-либо обязательств, мистер Сек, — чопорно перебивает меня Дениз. — Ваша подруга, мисс Бирчвуд, все подтвердит.