— Или, — предполагаю, — мы могли сделать все гораздо хуже.

Алые пламенные ленты гаснут, металл брони раскален добела. Лампы на куполе взорвались, говорить далек не может. Но, раз оружие светится, стрелять он все еще способен.

— Возможно, — соглашается Сек.

И мы оба бросаемся наутек по туннелю.

Но тут пол уходит из-под ног. Взрыв причинил больше ущерба, чем я подозревала. Город, лежащий под нами, может просто сложиться.

— Что с этими штуками не так? — воплю я. — Почему им бы просто не умереть?

Сек пропускает вопрос мимо ушей, возможно, от ужаса.

— Знаешь ли, в каком-то смысле нам повезло, что крыша провалилась и мы оказались здесь, — весело говорит он, переводя дыхание. В коридоре, по которому мы бежим, украшения выглядят основательней, более «космическими». Сек кивает и ведет нас налево, но на этот раз коридор извивается штопором. — Теперь мы практически добрались до входа в Центр связи.

Слава богу. При мысли о том, что мы можем выбраться из этого, в буквальном смысле, ада, сердце делает кульбит.

Неожиданно потолок над нами заканчивается — туннель обозначают только балки-ребра. Он проходит через огромный зал, напоминающий ангар. Даже его размеры производят внушительное впечатление, и на миг я задаюсь вопросом: что бы я увидела, если бы остановилась и отправилась осматривать громадный заброшенный город. Гигантские машины, похожие на краны, замерли, ржавея, их хватательные «руки» крепко сжались, словно когти давно погибших тварей. В таких местах могли строиться ракеты и космические корабли — должно быть, они и строились здесь, решаю я. Под нами простираются другие ярусы, соединенные мостами без перил. В самом низу — яма: там, наверное, когда-то находился сгоревший горн, разлился расплавленный металл.

Потом туннель ныряет в противоположную стену, и мы снова мчимся вперед в навевающей клаустрофобию тьме.

— Уже близко! — выкрикивает Сек.

Он не лжет. Неожиданно мы натыкаемся на круглый зал. Перед нами — искривленные дугой стены просторного помещения и дверь в форме ромба.

— Вот она!

Сек мчится вперед и нажимает на тускло светящуюся сферу, работающую выключателем. Мне знаком этот звук. Дверь поднимается, а за ней — темнота и пустота.

— Давай! — Сек ныряет под дверь, и я спешу за ним. — Закрой за собой дверь. Быстрее.

Как только дверь закрывается, запечатывая нас внутри, здесь становится так плохо видно, что это сбивает с толку. Я слышу, как стихают шаги Сека, когда он уходит в темноту. Я даже руки своей не разгляжу, но, кажется, здесь полным-полно места.

Щелкает электрический разряд, и помещение озаряется вспышкой, которая на секунду освещает все вокруг.

Потом, моргнув, в нескольких метрах передо мной зажигается прямоугольник света. Затем второй, прямо над первым. И еще. И еще. Я начинаю пятиться. Резкие, монотонные щелчки отдаются эхом каждый раз, когда загораются огромные лампы — я не свожу глаз с неровных стен, облицованных потускневшей сталью, они тянутся и тянутся выше, сужаясь к рифленому стержню, на котором крепятся светящиеся экраны. Гирлянды черных, покрытых пылью проводов висят, словно старая паутина, и тянутся к круглым башенкам, усеивающим стены. Из всех мест, которые я видела на Скаро, это сохранилось лучше всех. И все же, время не пощадило проржавевшие заклепки, и в комнате все облупилось. В некоторых местах со стен свалились панели, открыв взгляду провода и давно не работающие детали компьютера — запечатанные коробки, системные платы, похожие на кровеносные сосуды под кожей.

Сек, который до того сидел, сгорбившись, у основания центральной колонны, бежит ко мне, перепрыгнув на ходу через панель. Я инстинктивно хватаюсь за край ближайшей, Сек — за противоположный, и мы изо всех возможных сил тянем ее, чтобы заблокировать выход. Цепляясь за пол, панель ужасающе визжит, но, выполнив пару маневров, мы умудряемся уложить ее параллельно бронированной двери. Используя все незакрепленное, все тяжелое, мы пытаемся построить баррикаду. Вспоминается дьявольский вид горящего далека: интересно, многие ли пережили взрыв?

— Этого должно хватить, — говорит, отступая, Сек и хлопает меня по руке. От усталости я едва волочу ноги. Он ведет меня к центральной колонне и склоняется над пультом.

— Так вот он какой, вай-фай узел далеков, — замечаю я. — Ну, что теперь?

Пошарив шишковатыми руками, Сек тянется к маленькому переключателю и поворачивает его: панель под ним падает. Внутри свернут здоровенный черный кабель, и Сек начинает вытаскивать его, передавая свободный конец мне. На конце крепится зажим с зубцами, а металлические контакты ничем не защищены.

— Первым делом нужно определить местоположение Земли, — поясняет он, изучая кабель. — После мне нужно установить контакт с моей броней. И, учитывая, что нас не так уж много, это не должно оказаться слишком сложным.

Киваю.

— Как это работает?

— К этому кабелю подключается любой далек и устанавливает психическую связь с любым другим далеком в любом месте даже на космических расстояниях. Его подсоединяют к решетке между куполом и срединной секцией, и он передает информацию непосредственно в мозг.

— Но ведь у тебя нет здесь брони, — отмечаю, — как же ты…

Во взгляд Сека вкрадывается мрачность, и одновременно с этим мое внимание переключается на его открытый мозг.

— О. Так ты собираешься подключить его напрямую… к своему?

Он коротко кивает и, забрав у меня кабель, снимает зажим, полностью обнажив контакты.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — с сомнением говорю я. — Это не будет больно?

— Не думаю.

— Ладно, хорошо, но все же это кажется слегка…

Сек раздраженно закатывает глаз: эту привычку я считала исключительно человеческой.

— Слушай, ты хочешь вернуться на Землю или нет? Это наш единственный шанс, хватит разносить его на кусочки. А теперь мне нужна твоя помощь.

Вручив мне кабель, он поворачивается спиной и тянется рукой к затылку, касаясь серого, плотного вещества мозга.

— Просто подключи провода сюда. — Он стучит по одной из частей черепа. Содрогаясь, я все же подхожу ближе. Никогда не могла совладать с биологией. Это как лягушку резать — даже трогать не хочется. Вдруг меня рука дрогнет, а он ослепнет или что-то типа того? Прикусываю губу и втыкаю провода в серое вещество. Оно слегка сопротивляется: над самим мозгом есть слой прозрачной оболочки. Но потом, когда я нажимаю сильнее, она поддается, и кабель скользит внутрь. Я торопливо отдергиваю руку. Сек, кажется, ничего не чувствует.

— Прошу, скажи, что все в порядке. Не хочу делать это еще раз.

Он тянется к затылку и ощупывает кабель.

— Идеально.

Я с облегчением вздыхаю.

Сек встает — кабель теперь тянется за ним, торча из головы, — и начинает заниматься компьютером. Его губы беззвучно шевелятся. Монитор ярко вспыхивает, и цифры в нераспознаваемом геометрическом шрифте фильтруются на экране, словно земной двоичный код. Все исчезают, кроме одного символа.

— Я подключился. Теперь нужно только определить, где Земля.

Символы, понять которые я не смогу и надеяться, несутся по экрану. Я разворачиваюсь, разглядывая зал и думая о том, смогли ли мы его полностью обезопасить. Подозреваю, что выше тоже есть входы, но без лестниц или работающих лифтов добраться до них — еще та задача.

— Вот… я нашел ее! — с недоверием объявляет Сек. Его глаз сияет. — Я понятия не имел, что это сработает!

В грудь резко колет облегчением. Так это возможно! Мы отправляемся домой.

— Спасибо, — говорю я Секу. Благодарность, которую я чувствую, просто ошеломляет.

— А теперь, Элиза, — с неожиданной проникновенностью отвечает он, — я подключусь к своей броне. Это значит, что мне придется сосредоточиться. Для тебя и для всего остального я в этом теле буду без сознания.

Счастье сходит на нет: до меня доходит, какими могут быть последствия.

— Так я останусь совсем одна?

— Боюсь, что да. И есть высокая вероятность, что нападут далеки.