— ПОЧЕМУ… МЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ПРОТИВ… — ворчит он голосом, похожим на прерывистый радиосигнал, — ЧТОБЫ ВЫ ПОЛОЖИЛИ КОНЕЦ НАШИМ… СТРАДАНИЯМ?

Сек хмурится, ослабляя бдительность.

— Страданиям? — удивляюсь я вслух.

Со звуком падающих костяшек домино, все окуляры снова обращаются ко мне. Мурашки по коже, но терять мне нечего, и я продолжаю:

— Как это вы страдаете? Вы же далеки! Вы не должны чувствовать боль или вообще что-нибудь.

Сек окидывает меня едким взглядом — видимо, не одобряя сказанное. Далеки тоже начинают волноваться.

— НАС… ПОКИНУЛИ, — скорбно стонет далек.

— Покинули? — повторяет Сек. — Как это — покинули? Вы единственные выжили в Войну времени. Она смела прочь все упоминания нашего вида в истории!

— НАС БРОСИЛИ.

— ОСТАВИЛИ УМИРАТЬ.

Сек щурится в темноту, разглядывая их. Но тут же широко раскрывает глаз с заметным отвращением.

— О. Ну конечно, оставили, — шепчет он. — Вы не должны были выжить.

Пристально разглядываю далеков. Сердце так колотится, что перед глазами все прыгает. Что он имеет в виду? Почем далеки не должны были выжить? И тут же понимаю. Живот сводит от ужаса.

— Белая ржа… это болезнь!

До белизны в костяшках сжимая кабель, Сек наклоняется ко мне.

— Порой наши враги их разрабатывали. Или это была форма лучевой болезни**, или мутировавший вирус. Выживание вида первостепенно, так что первых вступивших в контакт с болезнью далеков запирали в этих секторах города.

— И оставляли просто умирать, — резко отвечаю я.

— Именно так. Мы не вверяли себя на собственную милость. Но они не умерли.

— А… мы? Можем подхватить это? — шиплю я.

Начинает говорить далек, у которого нечто вроде нервного тика — он мотает головой туда-сюда, прежде чем останавливает взгляд на нас. Тошнотворное движение, словно рука, застрявшая на часах. С него сыплются пыль и искры.

— МЫ УС…ТОЙЧИВЫ К ИСКАЖЕНИЯМ, — скрипит он. — НАША ПЛОТЬ ТЛЕЕТ… НО УБИТЬ НАС ОНО НЕ МОЖЕТ! НО… МЫ… СТРАДАЕМ!

— ЧЕТЫРЕСТА… ЛЕТ… АГОНИИ!

Верю. От толпы сломанных киборгов мне противно, но еще больше во мне жалости. Сек прикусывает губу. Он ученый***. Он должен был обеспечить их выживание. И, уверена, он чувствует то же самое.

— Мы можем сотрудничать, — говорит он, приняв решение. Голос звучит суше, более хрипло, чем прежде. Не слишком я рада этому решению. — Если вы оставите жизнь мне и моей подруге, я создам для вас лекарство. Наверняка здесь сохранились наши технологии?

— НЕТ! — скрежещет далек с тиком. — НИЧ…ЧЕГО НЕ СОХРАНИЛОСЬ!

— ОНО СОЖРАЛО НАШУ БРОНЮ И ПОЖИРАЕТ ПЛОТЬ!

Делаю резкий вдох: чудовища вспыхивают громогласными воплями ненависти. Они освещают сводчатые стены зала, в котором мы стоим — просторного, — и вход в коридор за ними.

Наш путь побега.

Далеки снова поднимают оружие, подкатываясь ближе. Сек делает шаг назад, не выпуская ни кабеля, ни трубы.

— Послушайте! — кричит он, и на минуту я задаюсь вопросом, неужели он не видит, в какой мы опасности. — Я могу вам помочь!

— ТЫ… ПОЙМЕШЬ… НАШУ БОЛЬ!

— Сек, — бормочу я. Как спокойно звучит мой голос на фоне жестокого визга далеков! Сбежать не выйдет, так? Броня далеков — настоящая стена. А, учитывая белые колонии бактерий на ней, не сильно-то хочется проталкиваться между ними. Истина проста — их слишком много.

Смотрю вверх. Сбежать тем путем, которым мы сюда попали, тоже не получится — по шахте никак не вскарабкаться.

Ближайший ко мне далек поднимает вантуз, и тот телескопически вытягивается прямо к моему лицу.

Страх вспыхивает моментально, я в ужасе цепляюсь за руку Сека.

И происходят сразу две вещи.

Первая настолько незначительна, что я едва ее замечаю. Агрессор застывает, присоска останавливается в паре сантиметров от моего носа. Его глаз спазматически дергается, окуляр вспыхивает и гаснет навеки.

Вторая: когда я хватаю гибрида, его рука соскальзывает с вентиля. Раздается шипение, и из него вытекает облако белого пара. Мы в панике глядим друг на друга, и я инстинктивно закрываю ладонью нос и рот.

Как раз в тот момент, когда в строю далеков появляется брешь.

— Погоди! — кричу я, оттаскиваю Сека от вентиля и открываю его полностью. Сек пытается спорить, но до него доходит.

Он бросает кабель.

Видя, что произошло, далеки торопливо, неуклюже разворачиваются, прореха в их строю все больше.

Сжимаю локоть Сека крепче, и мы спрыгиваем с платформы, проносясь мимо наших врагов. Туман плотно повисает в воздухе. Легкие жаждут кислорода.

Мы выбегаем из зала в безопасный туннель. За спиной раздается достойный Кракатау взрыв.

Комментарий к Глава 23. Одинокая планета Переводчик нашел в главе кучу ляпов и багов. Бывает.

Странное заявление от существа, внимательно изучавшего людей обоих полов на предмет слияния. Ну, допустим, он врет, бгг.

лучевая болезнь? У далеков? о_0

ладно, это ПОВ, а Элиза не в курсе. Но чего сразу ученый-то? =)

====== Глава 24. Баррикада ======

Комментарий к Глава 24. Баррикада Нет, я не бросаю перевод. Осталось около 11К слов – три главы и эпилог. За лето надеюсь добить. Все-таки работа и другие тексты заметно мешают ВИПам, которые не ограничены дедлайном. Увы.

Взрыв сбивает меня с ног, и первым же делом я впечатываюсь лицом в неровный металлический пол. Жар огня дышит в затылок. Взрыв бьет в барабанные перепонки, и теперь я слышу только тонкий звон. Потом — тишина. Но даже сам воздух дрожит. Весь город под нами смещается. Должно быть, ломаются балки. Содрогнулось само основание.

Язычки пламени освещают туннель за нами. Представляю себе далеков: жар испарил их, расплавил и искорежил броню.

Толстые скользкие пальцы сжимают мое запястье. Я оборачиваюсь к Секу: он, тяжело дыша, лежит на животе, прижав к полу исковерканное лицо. В его глазу — отсветы жара и недоверие. Он шевелит губами, и я понимаю: должно быть, у меня что-то со слухом, потому что ничего не слышно. Мотаю головой.

Вместо этого гибрид с усилием встает и поднимает меня на ноги. Звон в ушах сходит на нет. Теперь я снова могу слышать.

— О чем… во имя Давроса… ты думала? Мы оба могли погибнуть!

От возмущения у меня горят щеки.

— Да, спасибо, что спасла нас, Элиза, — попрекаю я его. — Именно ты угрожал всех нас взорвать! Я просто повела себя прагматично.

Мы оборачиваемся ко входу в туннель: его поглотили яркие, даже больно смотреть, завитки пламени. На коже проступает пот.

— Ты и далеков убила, — мрачно замечает Сек.

— Ага, в том-то и задумка, — защищаясь, отвечаю я. — И, если честно, думаю, мы оказали им услугу. Освободили от страданий. Если бы мне пришлось жить четыреста лет, мучаясь от болезни, я бы тоже хотела, чтобы меня убили.

Пламя поблескивает, отражаясь в единственном глазу Сека. Слизь заливает рубашку. Теперь, глядя в огонь, я могу разглядеть остатки далека: верхушка слетела, осталась только почерневшая юбка. Как по мне, это победа. А для Сека — проигрыш.

— Я мог бы им помочь. Я бы нашел лекарство.

Качаю головой. Сек — самое странное, самое меланхоличное существо из тех, кого я встречала. Он и правда так считает. Правда хочет помочь, вылечить их. Сердце у него в нужном месте, только вот собственная роль, кажется, ввела в заблуждение. Спустя все эти годы его отвергла собственная раса. И мне ясно теперь, что он до сих пор с этим не свыкся.

— Ты бы не смог помочь им, Сек, — мягко отвечаю ему, — не думаю, что они бы позволили.

Гибрид глядит на адское пламя, затем медленно кивает.

— Не позволили бы. Думаю, ты права.

— И им больше не больно, — добавляю я.

— Да… и бактерии тоже уничтожены.

Что-то появляется из пламени. Мы оборачиваемся. Поначалу мне кажется, что это просто иллюзия. Но нет.

Словно ужасающий факел, он, ворча, подбирается ближе — огонь охватывает броню, но дыма от него меньше. Призрачный далек, пылая, скользит к нам. Глаз полыхает адским гневом.