Я глупею. Страх заставляет меня поступать опрометчиво. Надо было помочь Карлосу, он же может потерять сознание и истечь кровью. Вместо этого я тоже решаю рискнуть.

И тут я вижу чьи-то очертания на асфальте в десяти метрах от меня. Кто-то стоит, едва заметный, у самого ангара. Что это? Если не считать водителей в грузовиках, мне казалось, здесь уже никого. Кто это тогда? Мы звали на помощь, они что, не слышали криков?

А, к черту. Нам всем стоит уносить ноги.

Меня заметили! Фигура резко обернулась, словно в ужасе. Нужно бежать. Убираться отсюда. Пока тварь не добралась до меня.

— Эй. — Горло горит. — Эй! — кричу я. И бегу в их сторону, спотыкаясь. В висках колотится пульс. Может, у них есть оружие. И они могут помочь.

Кажется, они колеблются. Боятся. Хотят оставаться в укрытии. Вот как это выглядит, когда он просто стоит там и смотрит.

Оранжевый свет испещряется черными точками. Боже, как болит грудь! Все, сдаюсь. Конец игре. Мир летит кувырком, голова бьется о металл.

Пришелец изорвет меня в клочья. И я уже готовлюсь к тому, что зубы вот-вот вопьются в меня.

Потом чья-то рука хватает меня под локоть и тянет вверх.

— Быстрей, — шепчет голос. Так он все же решил помочь. Я стараюсь, но ноги не работают.

— Т-тебе надо бежать, — бормочу я. — Надо убираться от…

— Тихо, — снова доносится шепот. — У слайзера великолепный слух.

— У кого?

— Неважно. Ты должна встать.

— Че… Это… как оно называется? — Каждый удар сердца пульсирует в голове, отзывается мутью в глазах. Лица этого парня я не вижу. Поворачиваюсь и почти кричу: тварь выползает на асфальт. Слайзер. Теперь, при свете, я могу хорошо его разглядеть. Он абсурдный. Но это придает мне сил держаться на ногах.

Я встаю. А незнакомец прямо передо мной, все еще держа меня за руку, срывается бежать. Естественно, я бегу за ним.

Мы пробегаем два квартала, потом ныряем влево, в проход между двух ангаров. Что-то острое и холодное бьет меня по лицу. Это дождь.

В тени мы пробегаем, кажется, вдоль всего склада, а потом незнакомец останавливается и наклоняется. Я делаю то же. Ничерта вокруг не видно. Голова кружится.

— Т-там другой офицер, — начинаю я, пытаясь попросить о помощи. Капли дождя барабанят по металлу. Вдалеке гудит корабль. — Ему надо помочь, эта… серебряная фигня как ее там напала на него.

Силуэт коротко кивает.

— Я знаю, — отвечает он, на этот раз не шепотом.

Какой-то странный у него голос. Напряженный и немного сухой, как будто этот парень давно не разговаривал. И акцент у него какой-то растянутый, нарочитый, как будто он и говорить-то нормально не учился.

— Я его нашел, — продолжает он. — Я пришел к нему, когда ты увела существо прочь.

Карлос вне опасности?

— Как он…

— Порваны связки в плече. Но жить он будет. Работники доков его найдут. У тебя есть пистолет?

Облегчение окатывает меня волной. Окей, он ранен сильнее, чем мне казалось. Но по крайней мере за ним присмотрели.

— Нет, выронила.

Щелкает обойма, и незнакомец, вытащив из куртки девятимиллиметровую пушку, подает ее мне, держа за ствол.

Я беру пистолет с благодарностью. И тут же слегка дергаюсь: рукоять покрыта тонким слоем слизи. С его руки!

— Спасибо. Что за хрень эта штука? Откуда ты знаешь, как она называется?

Незнакомец не глядит на меня, просто пялится куда-то в переулок.

— Мы убиваем таких, целясь в голову, — объясняет он вместо ответов на вопросы. И произношение у него ни к черту. Ударения ставит совсем не туда. — Вдвоем нам будет нетрудно это сделать.

— Прости, не расслышала, как тебя зовут, — для пробы спросила я. — Меня — Элиза Бирчвуд.

— Тихо.

— А… тебя?

Но он не отвечает, и это, наверное, разумно. Но, несмотря на бьющийся в груди страх, мне неожиданно становится любопытно. Кто этот тип? Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и внезапно этот запах переполняет мою грудь! Я съеживаюсь. Пахнет не так, как от слайзера. Этот — как если бы что-то сырое закрыли где-то, не просушив. Совсем немного похоже на запах тела. И лекарств. Лекарств и больницы. И я понимаю, что пахнет от моего спутника.

Второй раз за эту ночь я понимаю, что что-то совсем не так.

Я смотрю на него во все глаза, и совсем по-другому — пытаюсь тщательно разобрать все, что можно увидеть в полутьме, все из его внешности.

— Кто ты такой? — повторяю я.

Мой спутник поднимается на ноги: в конце прохода виднеется неуклюжая фигура слайзера. Интересно, только ли его мне стоит бояться?

Мерзкая тварь вдалеке встает на задние лапы. И уже не впервые я вижу: она потрясающе высокая. И все еще не видит нас. Кажется, принюхивается. Потом движется.

Я очень осторожно поднимаюсь на ноги. Снимаю пистолет с предохранителя.

— Сейчас нам придется его преследовать, — отрывисто произносит незнакомец. Затем меня окатывает волной узнавания. Я видела этого человека. Не знаю где, не могу припомнить. Но точно знаю. Уверена в глубине души. Раньше мы с ним точно были здесь.

Я иду за ним следом, и он прав: нужно убить эту тварь. Мы мчимся на другую сторону.

— Где он? — шипит незнакомец. Свет выхватывает из темноты часть его лица, и в этот момент я впервые по-настоящему его вижу. Сначала мне кажется, что он обгорел. Кожа вокруг рта и на подбородке деформированная, морщинистая и перекошенная, но в то же время блестящая. Но все морщины слишком симметричны. Это не увечье.

Ужас плещет горькой желчью в рот. Я делаю шаг назад. Поднимаю пистолет.

Он… нет, оно смотрит на меня. Его глаз смотрит в мои, — светлый и злой глаз. Но и все, глаз только один, в центре лица. А носа нет.

Это наркота. Точно, я на наркоте. Слишком много в целом всего случилось, чтобы быть правдой. Вы точно о таком слышали: когда кожа превращается в апельсиновую кожуру, а из человеческих лиц выползают личинки. Нет, не личинки. Щупальца. Змеи. Корчатся у него на голове, как у медузы. На голове, кстати, еще и куска черепа не хватает.

— Какого хрена.

Оно пугается.

— Не…

— Что ты за хрень такая?

Все, что говорила мама. Про звезды, про пустоту космоса. С каждой секундой я сомневалась в этом все больше и больше, как будто киберлюдей было недостаточно. Я прицелилась в этот единственный голубой глаз. И так вышло, что глянула вверх.

Я видела это. А он нет. Тварь цеплялась за угол здания, рот щерился длинными белыми саблями.

Паранойя срывает меня с катушек.

Слайзер подпрыгивает, скулит, когда пуля влетает между белых прорезей его глаз. Я вижу след. Но оно не дохнет. Наоборот, оно налетает на гуманоидного уродца, который стоит передо мной, и сбивает его на землю. Незнакомец отбивается. Я вижу, как он борется, а потом мое зрение слегка чудит — клянусь, что вокруг шеи слайзера вьется и закручивается что-то вроде усиков.

Но слайзер крупнее. Он рвет когтями и кусается. И тогда я решаю, кто именно из этих двоих не должен умереть.

Я снова стреляю, в упор, отдача швыряет меня назад. На этот раз я попадаю в плечо, и эффект тот, что надо. Пули его не убивают. Но будут раздражать.

— Ну же! — рычу я, оскалившись.

Слайзер поднимает голову. Эти глаза, белые, как у глубоководной мурены или какого-то подземного зверя. Он визжит.

— Завали ебало и иди сюда, — думаю я. Или говорю вслух. Или одно и другое вместе — скорее всего.

Сработало! Слайзер крадется ко мне. Одноглазый парень, человек-осьминог, валяется, скорчившись, на земле. Совсем не похожий теперь на человека.

Пятясь, я поворачиваюсь, уводя слайзера прочь. Но тот ускоряет темп. Начинает лениво бежать.

Из-за дождя все вокруг расплывается.

А потом я кое-что замечаю. Помнится, раньше я видела подъемник. Это подтверждает подозрения.

Я выбегаю на дорожку, за которой кончаются последние ряды складов. Освещение здесь лучше всего: струи дождя ножами полосуют лучи прожекторов. Похоже на арену.

Выбегаю как можно дальше и жду возле разноцветных грузовых контейнеров по другую сторону. Целюсь в моего противника.