Константин Бернс вышел.

Шеф-капитан заправил рубашку, подтянул галстук, посмотрел на часы и решил, что лучше уйти домой пораньше, чтобы выспаться после пудро-марафона. А завтра с новыми силами…

Иван застегнул пуговицы кителя и прислушался к жужжанию голосов в приёмной. Впервые пожалел, что пять лет назад, когда вселился в этот кабинет, приказал заделать потайную лестницу на нижний этаж. Она позволяла прежнему шеф-капитану выскальзывать незамеченным.

– Из этого кабинета будет только один выход, – пафосно заявил Иван пресс-службе Жандармерии, – навстречу людям!

Предыдущий шеф-капитан славился своей ленью. Иван Лавинь – был полон желания сделать Жандармерию образцовым заведением.

Иван не стал таким коррупционером, каким был прежний шеф-капитан. Он его превзошёл. При этом всё равно умудрился сохранить видимость того, что Жандармерия отныне не закрытое учреждение, а прозрачная инновационная организация, которая по-настоящему заботилась о гражданах. По крайней мере, выслушивала их просьбы.

Иван Лавинь запер ящик стола, чтобы уборщица лишний раз не болтала подругам, что сам шеф-капитан Жандармерии нюхает нелегальную чёрную пудру.

– Мой капитан… – через интерфон в тихий кабинет влился шум приёмной. – К вам посетитель…

– Никого не принимаю, слышишь?

– Он настаивает.

– Пусть настаивает в другой день.

Дверь распахнулась, на пороге появился невысокий худощавый мужчина. Одетый во всё тёмное, в чёрном свитере с высоким горлом, что выглядело неестественно, учитывая жару. Тоже почти лысый, как Иван, но с заборчиком седой поросли по бокам черепа.

– У него корочка Имперской Канцелярии, – успел выкрикнуть Константин.

При виде гостя Иван Лавинь отступил на несколько шагов к столу и опёрся рукой:

– Мерси, Костя, разберусь.

Не спуская взгляда с посетителя, Иван нащупал кнопку и полностью отключил интерфон.

Посетитель зловеще улыбнулся. Закрыл дверь на замок и неспешно пошёл к шеф-капитану:

– Узнал, салага?

– Недавно вспоминали тебя, Жан-Люк. Как всегда самыми плохими словами.

Иван Лавинь совладал с собой.

Пригласил посетителя сесть в кресло напротив стола. Жан-Люк пригладил остатки волос, как бы показывая, что у него хотя бы такие волосы, но есть. Опустился в кресло и жестом пригласил шеф-капитана сесть в своё кресло, словно он являлся хозяином кабинета.

Чтобы не повиноваться его жесту, Иван отошёл к холодильнику и взял бутылку оранжины, хотя пить не хотелось.

– И давно ты игнорируешь звонки из Имперской Канцелярии? – Осведомился Жан-Люк.

– И давно ты в Канцелярии? Вроде бы тебя позорно выгнали из Эскадрона Клода.

– Пэвэкашки и солдафоны давно не мой масштаб.

Жан-Люк сказал это с пренебрежением, но Иван Лавинь допросил много людей в этом кресле. Сиживали в нём и невозмутимые агенты Имперской Канцелярии. Иван сразу отметил, что Жан-Люку не понравилась осведомлённость шеф-капитана.

Чтобы дожать Жан-Люка, добавил:

– Канцелярия могла бы послать курьера помоложе, чтобы спросить о дирижабле.

Жан-Люк держал руки на столе, сцепив пальцы. Он сжал их с такой силой, что кожа побелела:

– К дьяволу дирижабль и пейзан. Я по другому вопросу.

Жан-Люк убрал руки со стола, но прежде, чем тот успел продолжить, Иван Лавинь резко сказал:

– Нет. Слышишь? Я не буду удалять из дела данные анализа ДНК.

Жан-Люк достал и кармана пиджака коробочку, вынул из неё сигару и чиркнул зажигалкой.

– У меня не курят.

Жан-Люк выпустил дым в сторону шеф-капитана:

– Зато нюхают, да? И пудрочка вся привозная, из далёких запретных территорий?

Иван Лавинь проигнорировал сарказм:

– Мы знаем, что людей похитили синтезаны, произведённые по технологии, найденной в Неудоби. Скоро об этом будут знать все следователи и все пресс-службы. Потом мы найдём, кто за этим стоит.

– И что?

– Их будут судить. Император узнает, какие делишки творит его Канцелярия.

Жан-Люк продолжал спокойно курить, поглядывая сквозь дым на шеф-капитана с такой уверенностью, что тот понял, она не показная.

– Ты дурак. История повторяется, как двадцать лет назад.

– Посмотрим.

Жан-Люк поднялся:

– Значит, не согласен?

– Нет.

– Теперь ты, значит, играешь в честного служащего?

– Кто-то должен.

– Ты, значит, больше не будешь отгружать конфискованную пудру обратно владельцам? Не будешь отпускать подозреваемых в обмен на прибавку к банковскому счёту? Не будешь получать свежие подарки от благодарных клиентов? У нас не только документики есть, у нас есть синемы и картинки твоих похождений.

– Проваливай, пока я не приказал тебя вынести на пинках.

Жан-Люк бросил почти целую сигару в мусорную корзину. Бумага немедленно задымилась:

– Боюсь, скоро ещё один шеф-капитан сгорит на работе…

Вместо ответа Иван Лавинь включил интерфон:

– Аджюдан Константин Бернст?

– Так точно! Здесь, мой капитан!

– Кто там из охраны, вызови…

Жан-Люк напоследок попытался устрашающе засмеяться, но торопливо покинул кабинет, оставив дверь раскрытой.

Странно, но гула посетителей не было слышно. Умница Костя догадался их выгнать.

– Мой капитан?

– Всё, отбой.

Иван Лавинь шеф-капитан Жандармерии, дрожащими пальцами нащупал ручку ящика стола с пудрой и дёрнул, совсем позабыв, что сам запер его на ключ.

Глава 9.

Маленькая тварь

Иван Лавинь был женат только от того, что шеф-капитан Жандармерии должен быть женат. Император поощрял преданность военных внеочередной лицензией на рождение ребёнка.

Жена была уродливой дочерью нищего провинциального графа. Иван никогда не стремился к родству с дворянами, ибо по работе знал, что дворяне так же лгали, воровали и насильничали, как и простолюдины. Аристократы отличались от них только тем, что вели запись своих преступлений, называя её «фамильной историей». Ну, и никогда не сознавались в своих преступлениях, дотягивая до того момента, когда их освобождали по протекции.

Фрондёры провозгласили остроумный лозунг: «История любой дворянской семьи – это судебный приговор, который не будет приведён в исполнение, пока существуют самодержавие».

Между Иваном и графиней был честный брак по расчёту – единственное проявление честности в их взаимоотношениях. Графиня предложила свои связи и дворянские привилегии в обмен на то, что Иван дал графине возможность тратить деньги на наряды и благотворительность: эти вещи никогда не выходили из аристократической моды.

В пригороде Моску чета Лавиней отстроила себе коттедж. Ради этого Ивану пришлось брать втрое больше взяток, чем обычно. С тех пор графиня жила там. Устраивала балы и приёмы, изредка посещая столицу. Иван наоборот проводил время в городской квартире, изредка посещая пригород. Супруги с удовольствием не мешали друг другу жить так, как хочется.

О том, чтоб завести ребёнка оба и не заикались.

Узнав, что графиня обзавелась салоном, в который ходили молодые и бедные поэты, писатели и художники, с которыми, по слухам, графиня предавалась любовным утехам, Иван посмеялся:

«Мы идеально подходим друг другу, нас одинаково тянет на молоденьких».

Иван Лавинь Вышел из лифта в коридоре жилого комплекса, где находились его апартаменты. Шагая по мягким коврам, заметил перемену в самочувствии – чем дальше от Жандармерии, тем лучше.

Кроме того, унюхал в коридоре остаточный аромат духов с феромонами, которыми часто пользовались путаны из корпоративных борделей. Снова вспомнились утренние мечты о девочках в белых колготках.

Индикатор на дверях его апартаментов светился сообщением, что на территории апартаментов, в прихожей, один незнакомый посетитель.

Гостевой пароль его квартиры знали многие. Именно здесь Иван Лавинь проводил встречи с людьми, нуждающимися в его услугах. Сюда носили мешочки с конфискованной чёрной пудрой. Или доставляли ящики с бронебойными снайперскими винтовками с перезаписанными серийными номерами.