— Что? — нахмурился Эйнар. — Совсем больше никто даже не пробовал?

— Да как тут попробуешь? — всплеснул руками Снорри. — Свартсъяль, он же бессмертный! Я сам видал, как его мечом кололи, топором рубили, копьем тыкали — все ему хоть бы хны, вот! Два года мы так жили в страхе за себя, значится, да за родню. Вдруг сына заберут аль дочку, аль тебя самого на будущий год. Но тут… — Снорри боязливо взглянул на Эйнара. — Но тут, когда мы уж совсем отчаялись, пришел к нам герой нежданно-негаданно, вот.

Сын Войны погладил бороду, но хоть от него явно ждали какой-то реакции, терпеливо промолчал.

— Странный он был какой-то, — сказал наконец Снорри. — Имени не упомню, может, и не называл его вовсе. Сказал только, мол, пал один откуда-то. Ну оно-то и видно было, что об землю он хорошо так стукнулся, вот. Вроде бы с Большой Земли, из-за Моря приплыл. Дескать, прослышал, что у нас злодей завелся, что злу поклоняется и служит, а он, дескать, служит какому-то богу, что зла никакого не терпит. Ерунду какую-то городил, дескать, когда злодея одолеет, мы, поганые да темные, увидим, какой у него бог сильный да могучий, и сами от Отцов с Матерями отвернемся, тоже его богу служить захотим.

— Ну и? — поторопил Снорри Эйнар, пытаясь сохранить серьезный, тактичный вид.

— Ну и поперся к логову колдуна и пал один, как дурак, значится, — сердито проворчал старик. — Это ж где видано, чтоб, стало быть, по одному на колдуна с толпой уродцев ходили?

Эйнар от души рассмеялся, нисколько не смущаясь, что ломает трагичный момент. Магни заскрипел деснами.

— Мы бы тоже засмеялись, кабы плакать не хотелось, — вздохнул Снорри. — Но знаешь чего, Эйнар? Колдун в ту зиму никого не забрал. Только дань из нас выжал, дескать, раз героя прокормить могем, стало быть, и добродетелей-защитников смогем, вот. А потом, как весна кончилась, пришел к нам другой герой. Этот, сразу видать было, герой всамделишный, значится, топор такой здоровенный на плече, шлем с рогами такой, хоть внуков купай — ну точно, с дракона шкуру спустил и девку не одну у чудища отбил. Тоже сказал, дескать, про наши беды слыхал, но не из-за Моря пришел, а поближе слыхал, мол, некто обмолвился под хмелем про нашего колдуна. Посмотрел на нас и говорит: «Сколько заплатите?» А мы ему: «Мы люди бедные, наше дело рыба да овцы, хошь — все Море выловим, дай только срок да от колдуна избавь». А он посмеялся, махнул рукой да был таков, вот. Но лето в силу вступить не успело, пришел к нам третий герой, да не один, а с приятелями. «Мы, — говорят, — платы не берем, вот убьем злодея, прославимся — лучшей награды не сыскать», значится. Ну мы им и поверили, обнадежились…

За прошедшие века на Симскаре благополучно сложился своеобразный институт геройства со своими традициями, правилами, кодексами и списком требований к кандидатам. Занятие это было благородное, уважаемое, востребованное, а главное, хоть не всегда прибыльное, тем не менее выгодное, сулившее грандиозное продвижение по социальной лестнице. Герой, завоевавший себе скромное или не очень королевство или княжество, или хотя бы клочок симскарской земли, был не такой уж редкостью или чем-то из ряда вон выходящим. Знаменитым героям нередко даже сама знать предлагала вакантный трон, особенно в тех случаях, если объявившийся в их землях герой не мыслил себе утра без убийства пары невинных злодеев (ведь злодеи в обозримой близости рано или поздно имеют обыкновение заканчиваться, а далеко ехать за ними лень, но утренняя разминка все равно требуется; тогда злодеем объявляется какой-нибудь богач или мелкий правитель, который злодейски не делится злодейски нажитым имуществом). Неудивительно, что молодые люди различного происхождения, наслушавшись об успехах воспетых скальдами героев, сами начинали грезить о богатстве, славе, признании, маленьком замке на холме, златовласой юной княжне под боком и скромном штате личных прихлебателей и подхалимов и вставали на путь геройства. Большинство из них, к сожалению или к счастью, гибли на «вступительных экзаменах», и лишь единицы умудрялись выполнить полный список требований, необходимых для получения титула великого героя, перед обладателем которого открываются заманчивые перспективы. В старые времена, когда в каждой цитадели ужаса сидело по темному властелину, каждый перевал охраняло по великану, каждая благородная девица не считалась благородной, если ее хоть раз не похитило чудовище, в каждой пещере гнездился целый выводок драконов, а боги от скуки развлекались тем, что теряли волшебные мечи или бродили по земле, прикинувшись волхвами и исцеляя калек, что по тридцать лет лежали на лавке, проблем со становлением у героев не возникало. Но время шло, героев, несмотря на суровый естественный отбор, становилось все больше, драконов — меньше, а темные властелины предпочитали захватывать мир и владеть душами человеческими на законных основаниях, открывая отделения гномьих банков. Поэтому «гильдии» героев (а в некоторых уголках Симскары гильдии без кавычек, со своими членскими взносами, удостоверениями, рангами, льготами, привилегиями и формой одежды) пришлось пересмотреть и смягчить некоторые требования к кандидатам. И теперь для вступления в такую гильдию вместо свержения темного властелина, помешанного на ювелирных изделиях, достаточно было одолеть, к примеру, какого-нибудь локального злодея, злодействующего строго в рамках заключенного с темными силами контракта. Его необязательно даже убивать, достаточно просто одолеть. Ведь за дверьми в очереди стоят еще десять начинающих героев с жаждой приключений в глазах и членскими взносами в карманах, а настоящий, правильный злодей в округе всего один, и тот подумывает бросить злодейство и открыть сувенирную лавку для военных туристов со Стор-Йорда.

— Они и впрямь, значится, к колдуну нашему пошли, — продолжал Снорри. — Да только вот двое из их тотчас сбежали, сверкая пятками, но колдун и в ту зиму никого не забрал, вот. А с новой весной пришел очередной герой. Этот с неделю у нас гостил, геройски пил, значится, ел, Руну, дочку Ульфову, обрюхатил, а как к колдуну биться пошел, так и не вернулся, вот. Подумали было, и в тот год колдун нас помилует, ан нет — из Липовой Рощи аж двоих душегуб забрал. Ну мы-то, чай не глупые, тут и догадались, что герой тот убег запросто, вот.

Внезапный треск разбившейся об пол глиняной миски заставил Снорри вздрогнуть. Эйнар как бы не обратил внимания, лишь быстро скосил глаза на Магни, прячущего свою Каменную Руку. Старик был в ярости, но это сильно не бросалось — выражение какой-то засохшей злобы и заскорузлой ненависти было для него вполне естественным и повседневным. Но Эйнару на миг стало жаль его. Ведь он тоже оказался здесь, услышав где-то про колдуна, причем в весьма почтенном возрасте. Вряд ли его целью было спасение бедных рыбаков, но, судя по итогу, не хватило смелости или удачи, а может, того и другого, чтобы получить желаемое.

— Так оно и пошло, значится, — вздохнул Снорри, немного тактично помолчав. — Что ни год, так герой какой-нибудь али два. Придут, припасы опустошат, значится, и к колдуну, а он их, стало быть, того-этого. А бывало так, что и не ходили вовсе. Завидят, как хряки за данью идут, сразу деру, вот. Тогда колдун в отместку с нас кровь берет. А мы как-то и попривыкли даже. А чего поделаешь? — философски пожал плечами Снорри. — Куды денешься?

У вопроса был явный адресат, но Эйнар не знал на него ответа. До сих пор он не встречал еще врага, с которым не мог справиться или от которого приходилось бежать. Как правило, этим вопросом задавались те, кого Эйнар по каким-то соображениям или причинам не убил, но с кем вновь и не единожды приходилось сталкиваться. Такой вопрос он считал чисто риторическим.

— Понятно, — подытожил Эйнар, справедливо решив, что на том история порабощения и угнетения Рыбачьей Отмели закончилась. — Но все равно непонятно.

— Шево тебе ешшо непонятно, парень? — раздраженно проворчал Магни Каменная Рука.

— Непонятно, чего вы мне вчера об этом не рассказали.