Старики переглянулись.
— Так мы ж это, — утер взмокший лоб Снорри, — не знали, что ты сам Сын Войны, вот…
— Ну и? — улыбнулся Эйнар.
— Ну и это, — занервничал Снорри, как бы стараясь отодвинуться на лавке подальше от стола, — подумали, значится, что ты того, стало быть, тоже из-за колдуна нашего пришел, вот…
— Разве? — хитро погладил бороду Сын Войны. — Я, может, вчера и хватил лишку, но помню, как вы мне про беды свои рассказывали. И удивлялись еще, мол, как так? Приехал, а не знаю, зачем. Все, значит, знают, зачем в Отмель едут, а я нет.
— Ну, — протянул Снорри, отодвигаясь еще дальше и невольно сталкиваясь со стоявшей за его спиной Смертью и вновь ощущая мерзкий холод приближающегося безрадостного итога жизни, — эт-то… как бы… вот…
Эйнар вдруг громко рассмеялся. Смех его был беззлобным, как будто он только что понял шутку, рассказанную, правда, кем-то пару дней назад, а оттого совершенно неуместным и вызывающим у окружающих подозрения о его проблемах с головой.
— Не бойся, отец, — сказал Эйнар. — Я за правду никого еще не бивал. И злиться за нее не приучен. Ну говори, чего вы там вчера придумали-то?
Снорри затравленно огляделся по сторонам, встретился со злобным взглядом Магни, но придвинулся к столу, чувствуя некоторое облегчение и представляя, как паромщик Додхейма во второй уже раз за день с недовольным ворчанием отталкивает пустой паром от берега живых.
— Мы и вправду удивились, значится, когда тебя увидали, — признался Снорри. — И не поверили, мол, приехал просто так, потому как дорога через Отмель ведет, а конь устал, вот. Просто это, зима-то близко уже, а героев в этом годе еще и не было ни одного. Хотя, конечно, ежели по правде, герой ты странный, вот, — Снорри потер пальцем плешь и все-таки решил, что вкладывает в один термин слишком много требующих пояснения смыслов. — Ну то есть какие к нам до тебя приезжали-то? Хилые какие-то, квелые, морды через одного хитрые, воровьи аль глупые какие-то, вот. А ты… меч не ржавый, щит не рассохся, значится, кольчуга начищена да конь не дохлый, а совсем наоборот даже, стало быть. Кричал только много, особливо, когда второй бочонок в тебе пропал, вот Ну, мы покумекали немного и решили… решили, значится…
— Ну чего решили-то, отец?
— Ну это, Скарва этого проклятого извести, вот, — полушепотом произнес Снорри, предварительно посмотрев по сторонам и подозрительно прислушавшись к дремлющему третьему мудрецу. — Понимаешь, колдун его пару зим тому себе завел. Как будто даже не колдовством своим его хряком сделал, а родился он уже этаким поганцем бессовестным да лютым, с мордой кабаньей. Каждый месяц, а то и чащей приходит нас одирать, как липу, значится, бьет, кого хочет, просто так, ежели настроение плохое. А тут скоро еще и колдуну дань платить… И вот ты приехал, значится, аккурат накануне, как Скарв должон прийти. Мы и подумали, эка ловко Судьба-то провернула. Ну и упросили тебя Скарва, н, того-этого… вот…
— Не сказав, что у него есть злобный хозяин, который еще и колдун, — скрестил руки на груди Эйнар. — Который сильно обидится, когда узнает, что кто-то убил его любимую свинку.
— Ну говорю же, — низко склонил голову Снорри, — героев в этом годе еще не приезжало. Мы уж бояться начали, что и не приедут совсем, вот. Вдруг прослышали, сколько их тута полегло да сбегло с Берега, рукой махнули, значится… Ну а тут ты, вот… Мы как подумали: ежели ты Скарва, ну того, значится, нам все полегче будет. А ежели нет… ну куда уж хужее-то? Но мы ж не знали! — вскинув голову, горячо воскликнул Снорри. — Не знали, что ты — Эйнар, самого Войны Сын! Ежели б знали, ни за что б!.. Даже б не подумали, значится! Сразу б тебя прогнали, вот!
— Это почему? — возмутился Эйнар, хмуро сдвинув густые брови.
— Ты што, не шлушал, што тебе говорят? — прошамкал Магни Каменная Рука. — Шкажано же: колдун этот беш-шмерт-ный! Жнашит, даж тебе шо швеми швоими родишами оттудова, — он яростно потыкал в крышу трясущейся рукой, — его не убить!
— Потому-то, значится, и просим тебя уехать, пока не поздно, — добавил Снорри. — Пока колдун не вернулся, вот.
— Ага, и оставить вас одних, да?
— Ну так это, Скарв-то живехонький, — пожал плечами Снорри. — А с колдуном мы, значится, сами как-то договоримся. Чего уж, в первой, что ли? Ну покричит, пожгет чего-нить, заберет кого, ежели боги милостивы, так и не из Отмели, вот… Не так это страшно. А вот ежели тебя убьют да боги увидят, где их любимый родич смерть принял, так сразу и разгневаются. Совсем проклятым Берег станет! Совсем тута жизни не будет, вот!
— Эх, отец, — покачал головой Эйнар, — если скажу, что богам плевать, где меня положат, и уж совсем плевать им, как вам тут живется, ты мне все равно не поверишь. О богах только жрецы знают, правду говорят, а я не жрец, чего о богах-то знаю? Ну что ж, ладно, — вздохнул он и поднялся из-за стола во весь рост. — Показывай, отец, где колдун ваш живет. Этого же тебе хотелось, да? — с усмешкой глянул он поверх стариковых голов на Смерть.
Девушка застенчиво потупила печальные глаза. Грустная улыбка на ее тонких губах была самой виноватой во всей необъятной вселенной. Только древнейшая и могущественная сущность могла улыбаться с таким неподдельным, искренним раскаянием и при этом оставаться самой ехидной, хитрой и довольной маленькой стервочкой, перед которой даже Свикари казался эталоном честности.
Старики переглянулись. Магни, проследив за взглядом Эйнара, недоверчиво повернулся, но увидел лишь голую стену лачуги, впрочем, иного он и не ожидал увидеть. Снорри вертеться не хотелось. Он надеялся увидеть голую стену, но боялся, что его надежды не оправдаются.
— Мы, значится, признались, как духу, что подлость вот против тебя замыслили, а ты даже не злишься? — недоверчиво спросил Снорри.
— А чего мне злиться? — искренне удивился Эйнар.
— Про колдуна рассказали, что, значится, людей духам темным да самой Бейнихе скармливает, а ты даж не дрогнул? — недоверчивость Снорри плавно перетекла в подозрительность.
— А дрожать-то чего? — почесал затылок Сын Войны. — Колдунов я, что ли, не видал?
— И что от колдуна Смерть сама отвернулась сказали, а ты в драку все едино лезешь? — подозрительность сменилась необъяснимым стыдом и неловкостью, которую испытывает здоровый человек при встрече с умалишенным.
Смерть возмущенно уперлась кулачками в бока и, сердито надув губы, сдула упавшую на глаза челку. Хоть она и считалась самой равнодушной, бесчувственной и невозмутимой силой, но ее очень равнодушно, бесчувственно и невозмутимо злило, когда смертные по непонятным причинам отчего-то решали за нее, от кого она отвернулась, а от кого — нет.
— Ну коли он бессмертный, что ж теперь, не пытаться, что ли, убить его? — пожал плечами Эйнар. — Хотя по-честному, — помялся он с несвойственной ему робостью, — этот бессмертный… — он задумался, закатил глаза, пугающе низко хмуря брови и проводя пальцем в воздухе неуверенные расчеты. — Третьим, что ли, у меня всего-то получается?
— Т-третьим?.. — заикнулся Снорри, гладя себя по левой стороне груди. Магни Каменная Рука к своему нынешнему прозванию «Маслобойка» заимел все шансы получить еще одно, например, Магни-Кастаньет, — с такой скоростью у него затряслась челюсть. Спящий мудрец всхрапнул, почмокал губами, поводил сонными глазами.
— А?.. Чегось?.. Третьим?.. — подавил он зевоту. — Буду… третьим буду… — пробормотал он на прощанье и снова вернулся к увлекательным беседам с Дрейвой, Отцом Снов.
— Знаю, знаю, — виновато покивал Эйнар и развел руками. — Да что ж поделать? Неудачным год выдался.
***
Вопреки первому решению, Эйнар пришел к выводу, что торопиться некуда. День прошел спокойно, клонился к вечеру, скоро начнет темнеть, а никакие колдуны и свиньи даже не думали заявлять о себе. Стало быть, решил Сын Войны, до завтра они никуда не денутся. Ехать было не так далеко, как он себе представлял, с утра можно будет со всем покончить и завтра же и отбыть. Долго на одном месте задерживаться не следует. Хоть Эйнар и сам обычно не имел особого представления, куда едет и где окажется завтра, Хрофт, этот старый упертый пес, всегда точно узнавал об этом едва ли не раньше Сына Войны и имел неприятное обыкновение свалиться на голову в самый неподходящий момент.
