А вот про Рика выпрашивали все и во всех подробностях. Но у меня на это было одно — не знал, не подозревал, не предполагал: «шел, упал, очнулся — гипс». Смитоподопные меня бы с удовольствием прикончили, но Легиону я был нужен, как средство давления на спецслужбы. Будучи живым напоминанием высшему руководство, мол доверили бы операцию нам и был бы порядок. «Крысиные гонки».

Поэтому, когда меня оставили в Обане помощником инструктора по стрелковой подготовке, то по сути вытащили на солнышко. Я был к этому готов. Покидать сейчас Легион не следовало, безопасней было оставаться в нем.

Медицинское обследование вынесло свой очередной вердикт: «Годен без ограничений». Сколько таких медицинских заключений было у меня в жизни. Наверное стоило прекратить мою персональную гонку по льду, но вот как это сделать. Проблема.

Обязанности помощника инструктора стрелковой подготовки были не сложные. Оружие всегда должно быть в полном порядке, боеприпасы по установленной норме, стрельбы подготовлены, личный состав цел. Через месяц работы в должности, мой непосредственный начальник — старший адьютант Легран. Бельгиец по происхождению, он отслужил в Легионе более двадцати лет. Это была его семья. Закоренелый холостяк, истинной и единственной любовью которого было стрелковое оружие, нашел во мне родственную душу. Мы поладили.

В конце мая следствие по колумбийскому делу закончилось. Мои действия признали соответствующими ситуации. Пара снайперов Легиона, приданная спецподразделению, свою задачу выполнила. И в чрезвычайной ситуации легионер первого-класса Алекс Лоно спас жизнь старшему по званию. И конечно дело было не в легионере герое — вот так армейцы отутюжили мордой об асфальт спецов. И ведь не придерешься. Про Рика вообще не было никаких поползновений с обеих сторон. Копать здесь было опасно и армейцам, и спецам. Измазались бы обе стороны, а стали бы их отмывать сверху и кого именно? Вопрос. Поэтому лучше было не рисковать.

Все спустили на тормозах настолько плавно, что даже премию Рика за выполнение задания передали его родным в город Кальви, на Корсике. Меня еще не перевели на свободный режим и не отпускали в увольнение. Поэтому, когда мне сказали, что меня ожидает девушка в комнате посетителей. Я был удивлен, но поспешил на проходную.

Это была… богиня. Зрелая женщина ростом под метр девяносто со спортивной фигурой, где все присутствовало на нужных местах. Слегка вьющиеся черные волосы до плеч и огромные синие глаза на чуть-чуть смуглом лице. Тонкий и длинный аристократический нос, высокий лоб, крупный рот и невероятной белизны зубы. Так вот, какая сестра у Рика… понял я. И подумал: «Это от нее то французик сбежал? Три ха — ха — ха!». Она поднялась мне навстречу:

— Меня зовут Леокадия, можно Лео. Я сестра Рика, — сказала она голосом под стать ее внешности. Глубоким завораживающим сопрано.

— Я — Алекс, был с Риком на его последнем задании. Примите мои искренние соболезнования по поводу его гибели в бою. Что поделать — такова судьба солдата.

— Я это понимаю, в нашем роду во всех поколениях были воины.

Я скорбно склонил голову и молчал, ожидая продолжения.

— Мы продали почти достроенный дом в Л'Иль-Рос и переехали в пригород Парижа — Пюто. А еще недавно нам передали премию Рика и мы смогли выкупить неплохую квартиру, где теперь живем всей семьей. Я нашла приличную работу в торговой фирме расположенной в деловом центре Ла-Дефанс. По меркам Парижа, это совсем рядом с нашей квартирой. Если будете в Париже, обращайтесь к нам. Мы всегда готовы помочь другу Рика. Вот моя визитная карточка.

— Как только — так сразу, мадам, — туманно ответил я, однако карточку взял.

— Вы ничего не хотите, мне сказать? — спросила эта… Багира.

— Пожалуй… Мадам, я старый солдат и не знаю слов любви… И еще я не танцую, — ну вот вроде все и было сказано.

— Но мы можем просто пообедать… в ресторане например, — делано манерно произнесла Леокадия.

И в глазах у этой чертовки появились смешинки. Эта подруга меня в наглую клеила. Какая женщина… опасная, подумал я. А вслух прогундосил:

— Всегда готов, мадам. Но вы понимаете… тяготы службы.

— Как я вас понимаю, но я часто приезжаю в Марсель и тоже по службе. И надеюсь вы, как мужчина, не откажете знакомой даме в пустячной услуге? Если она понадобиться.

— Всегда готов, мадам, — галантно произнес я.

Но вот, что тебе нужно на самом деле? Ведь я очень прозрачно намекнул, что не желаю поддерживать связь с этой секс-бомбой. На этом мы и распрощались.

А через пару дней меня выпустили в первое увольнение после Боготы. И я, как снег на голову свалился на своего компаньона — Мишеля. И тот вдруг, как-то засуетился… Начал подсовывать мне финансовые документы для проверки, много говорил и старался пореже глядеть прямо в глаза. Ситуация — приплыли. Когда денег мало, они являются инструментом свободы, много — делают обладателя своим рабом. Очень похоже, что меня «кинули». Или пытаются «кинуть».

Поэтому я отодвинул бумаги. Взял бутылку кальвадоса и разлил по стописят граммов нам в бокалы.

— Будь здоров Мишель и со свиданьицем, — не замысловато выдал я и опрокинул дозу внутрь организма.

Он последовал моему примеру. Посидели молча, минут пять, усваивая алкоголь.

— Мишель, ты меня знаешь уже три года. И я думаю понял, чтобы забрать мое и самому остаться в живых — меня нужно убить. Ты готов это сделать? — и я посмотрел ему в глаза.

— Нет, Алекс. Конечно нет.

— Тогда убирай эту блевотину, — я показал на бумаги, — и говори в чем дело. А дело было незатейливое. С лихих криминальных времен, за Мишелем был должок перед одним бандитом — бывшим главарем серьезной банды в Париже. Пока тот отбывал пожизненное заключение за наркоторговлю, о долге никто не вспоминал. Но он, каким-то образом, освободился через девять лет отсидки. После пересмотра дела по вновь всплывшим обстоятельствам смягчающим его вину. И первым делом он начал искать своих бывших сообщников и требовать долги: проценты с общего капитала банды, плату за молчание на следствии и просто шантажировал бывших членов банды. Все бы было улажено ножом в бок, но он сумел заручился поддержкой уголовного мира Франции. Таким образом его претензии становились материальной силой.

Мишель в свое время поменял имя и фамилию. Однако Гурону (этому страдальцу за почтенное общество) добрые люди помогли найти Мишеля в Марселе. И бывший главарь припомнил, что Мишель девять лет назад отказался провозить наркоту из Турции во Францию.

— Я тогда владел быстроходной моторной яхтой и промышлял контрабандой, но с наркотиками никогда не связывался.

— И какие у него претензии?

— Я несколько раз выполнял для него работу. А теперь он сумел всех убедить, что я участвовал в трафике наркотиков. И в последний раз сорвал ему подготовленную операцию, отказавшись от наркотрафика. Поэтому Гурону пришлось проводить ее наспех, и из-за этого он попался и сел. Мое слово было против его — поверили ему.

— А аккуратно послать их всех на хрен? Потихоньку свернуть все дела и раствориться в пространстве. У тебя сейчас обширное поле деятельности — от Франции до Японии. От Марселя до Нагасаки.

— Они пасут дочь. И Гурон мне прямо сказал, что если не сделаю дело — расплачусь дочкой. Мол за нее неплохо дадут на Востоке — красивая и образованная натуральная блондинка.

— Откупиться пробовал? — вставил я.

— Он назначил заоблачную цену, всех моих активов не хватит, — сообщил Мишель.

— Тогда здесь, что-то нечисто. Не может вор отказаться от легких денег и пытаться их получить опасным и рискованным путем.

— Ты прав, от этого дела сильно воняет. Кто-то очень влиятельный подцепил его на крючок, — согласился Мишель.

— На какое время планируется операция? И хотелось бы побольше конкретики: где, кто, на чем, с кем.

— Для этого я должен дать предварительное согласие на наркотрафик.

— Значит, так. Возвращаемся к пройденному. Я говорю — ты прыгаешь. Хочешь, что предложить — предлагай. Обещаю выслушать и не более. Первое — встречаешься с Гуроном и соглашаешься на его сумму отступных. Я в доле. Ведь ты об этом подумывал?