В конце обсуждения результатов проверки, батя вызвал меня:

— Лейтенант Лобанов, почему о тебе уже столько анекдотов рассказывают?

— Не могу знать, товарищ полковник.

— Сколько служишь лейтенант?

— Точно не знаю, товарищ полковник, но до дембеля 419 дней, 11 часов, 32 минуты, — браво отрапортовал я.

Группа грохнула, полковник пытался сдержаться, но и сам расхохотался.

— Ладно уж, поручик Ржевский. Лихо боец, службу начал. Достойно.

А уже через два дня, мы с Кирилловым летели в Москву, а оттуда в Ханой.

В Москве, нам поставили задачу: с уже оборудованной позиции у американской военной базы, в демилитаризованной зоне, обстрелять плац в момент торжественной передачи базы в ведение южновьетнамских войск. Ни одного американца не должны задеть, а у вьетнамцев желателен максимальный урон. Поэтому отстрелять нужно всю обойму, из СВД с ПБС, с расстояния не более 500 метров.

— Оружие и боезапас вам подготовили, пристреляете и подгоните оружие, индивидуально, здесь, вам помогут. Позицию оборудуют вьетнамцы. Все.

Было ясно, что никаких, объяснений и дополнений, а тем более возражений не приемлется. Сопровождавший нас на встречу грушник, только скрипнул зубами.

— Что, — усмехнулся Кириллов, — комитет мягко стелет, аж больно спать.

Винтовки нам дали классные, со стволом с увеличенной толщиной стенок и увеличенным шагом нарезов. Вылизанные, ручная работа. При пристрелке оказалось, что грудная мишень на расстояние 500 метров поражается уверенно, Кириллов за 15 секунд делал 10 точных выстрелов, я не более семи.

— Со временем стрельбы определились, — сказал Кириллов, — будем стрелять 15 секунд и то только потому, что используем ПБС.

Чекист был недоволен, но Мастеру было на это наплевать и это было заметно.

В Ханой мы прибыли на следующий день и к обеду познакомились с проводником, девушкой неопределенного возраста от 12 до 25 лет и весом килограммов в 35. Которая носила на груди, обязательные здесь значки с изображением Хо Ши Мина и Мао Цзе Дуна.

Мы с Кирилловым недоуменно переглянулись, а куратор от Вьетконга (отлично говорящий на русском языке) заметил, что Хо Тхи Зунг заслуженный, доверенный товарищ по борьбе и мы можем быть в ней уверенны полностью. Кроме того, она хорошо говорит на английском. Ну, что же, как вы лодку назовете, так она и поплывет, а Хо известная вьетнамская фамилия.

К позиции вела подземная нора длинной более 3 км, как уверяли вьетконговские товарищи, не засвеченная до сих пор. С позиции был видна часть плаца с флагштоком, играющая важную роль в ожидаемой церемонии: снятие флага США и поднятие флага Южного Вьетнама. Там должны будут собраться высшие чины — наша цель.

У меня с момента получения задания, даже и мысли не возникало, что я делаю, что то не так. Здесь наши, там не наши. Не наши убивают наших, мы убиваем их. Все.

Добирались мы до места, под периодическим дождиком, по джунглям, около суток. И я не раз вспомнил добрым словом куратора Вьетконга, Зунг была в джунглях не как, а просто дома.

Сама база располагалась на небольшой возвышенности. Перед базой была, расчищенная от растительности, зона шириной около 3 километров, как раз на пределе обстрела «Градом — П». Минированная, с разнообразными ловушками, проволочными заграждениями в возможных проходах и сигнальными устройствами. Но против лома нет приема — вьетконговцы прокопали нору к самой ограде базы с южной стороны, с заднего запасного хода. Нора была метровой высоты и ее дно было очень скользким, ползли на карачках очень медленно и осторожно, подсвечивая фонарями закрепленным на голове. Паранойя и мины, мины и паранойя. С остановками на отдых, ползли около пяти часов. Я был спокоен, только потому, что рядом был Мастер — никогда в жизни не проделал бы этот путь один.

К рассвету были на месте, проверили оружие, определили расстояния до цели, наметили пути отхода по поверхности (мало ли что), осталось только ждать…

К полудню состоялась церемония, торжественная, возвышенная, с музыкой военного оркестра, вспышками фотоснимков…

Когда американский полковник начал поднимать южнокорейский флаг, Кириллов отдал приказ на открытие огня. Я начал стрельбу с правого фланга к центру, Кириллов с центра к левому флангу. Успел сделать 6 выстрелов, как он меня столкнул в нору и я с какой то миской под задницей заскользил вниз по глине дна норы, с довольно приличной скоростью. Когда выбрались из этой норы, товарищ Хо запихнула нас в следующую. И так перебежками от норы к норе (теперь их таить было нечего, свое предназначение они выполнили) выбрались в укрытие, где и решили отлежаться. И лишь здесь я заметил, что товарищ Хо хромает. Пришлось осмотреть ее ногу — сильно потянула голеностоп. Зунг обильно намазала ее пахучей мазью и сказала, что к маршу нога пройдет. Не прошла. На товарища Хо было жалко смотреть, ничуть не сомневаюсь, что она думала, как тихонько лишить себя жизни. Что бы не быть обузой товарищам из далекой могучей страны, помогающей им в борьбе против зла мирового империализма. Однако все решили просто, подшаманили мой рейдовый рюкзак и я просто усадил ее в него, а ее калаш и мое барахло взял Кириллов. Что такое 30–35 кг, пусть и живого веса? Я и полсотни таскал совсем недавно, на проверке… А сейчас кажется, в другой жизни.

Одним словом выбрались, нас прямо с колес запихнули в самолет и только там мы перекусили, но по моему я заснул с колбасой в зубах. Такая, опустошающая, усталость вдруг навалилась. В Москве сели писать отчеты, извели кипу бумаги, и наши и чекисты докапывались до каждой мелочи.

Прошли медицинскую проверку и нас заперли на неделю в карантин. Скукота. Как нам рассказали впоследствии, мы положили 14 человек, восьмерых наповал и задели штатника, знаменосца или знамяподымальщика (подозреваю Кириллов это сделал намеренно — Мастер). В целом, как посчитало начальство, с задачей справились хорошо.

Через неделю нас перевели с карантина в общежитие, выдали проездные документы, денежное довольствие (командировочные, полевые и т. д.) рублями и сертификатами банка Внешпосылторга на приобретение товаров в магазинах «Березка». И дали трое суток, на полное разграбление Москвы. Прибыли из Минска в Москву, мы по гражданке и в ней же я пошел на кафедру. Меня завалили расспросами, вплоть до: «Ты, что сбежал из армии?» От любопытствующего народа меня отбила командир Борельская, завела к себе в кабинет, стала расспрашивать. А что говорить — служба, она и есть служба. Отвечал односложно, неожиданно она сказала: «Мне кажется, что ты к нам уже не вернешься.» И я отчетливо понял, что это так, я перешел какую то грань в своей жизни и наука осталась за ней.

Что делать, со свалившимся на голову кладом из космических кораблей? Этот вопрос был очень не прост, если информация о его существовании вылезет наружу, то его могут просто прихватизировать власти планеты. И не важно сколько они заплатят, если заплатят. Владение космическими кораблями, это такой планетный уровень, рейтинг, который обыкновенно достигается годами.

Но есть еще одна проблема, при протечки информации, мы сразу попадем под пристальное внимание Ордена чтимых, а это как попасть под плоскую волну гравидеструктора — раздавит в лепешку.

Поэтому я предложил, во-первых ограничить доступ к этой информации, а во-вторых создать, прямо под водой, учебный центр. Не все ли равно вакуум вокруг или вода, для курсантов, находящихся в неподвижных кораблях. Спроектируем имитаторы и будем летать в космосе по подводному.

А десантники, вообще, будут почти как в космосе, тренируюсь под водой в скафандрах и десантных ботах.

Некоторое количество ботов пойдет на переделку в подводных работяг аля «Ныряльщик» и существующий статус кво будет сохранен. На время. Малый совет со мной согласился. Не с радостью, но подумав, приняли мое предложение.

Теперь оставалось обезопасить корабли. Причем заставить искины потратить весь боезапас (самое простое решение) — ни есть гут, что им придет в электронные мозги, возьмут и включат механизм самоликвидации. Тогда и атоллу достанется, волна на мелководье… страшное дело. Придется идти на корабли одному, надеясь на свое чутье Механика. А подобраться попробую под видом местной твари — мурены. Ведь если бы они палили по морской живности, то давно б остались без боеприпасов.