Раздели до трусов, шмонали, как зека. Выдали предметы первой необходимости, шорты, футболку, полукеды, простыни. Отвели в комнату, где выделили койку и заперли ожидать вызова.
С первым тестом, психо-техническим управился за час. Капрал, проводивший испытания был удивлен, а ведь я еще старался не спешить.
А вот медицинский тест доставил много неприятностей. Увидев мое последние ранение, меня тут же хотели завернуть на выход, но я их уговорил (поведав часть своей биографии) довести медкомиссию до конца. В конце концов решили, что прошел условно, до физического теста. Физический тест это бег, как и везде в спецназе.
Бежали по круговой дорожке стадиона, тест Купера, где я показал лучший результат. А отжиматься я мог долго, скорее проверяющий бы устал считать.
Осталось самое сложное — «гестапо» или, как говорили у бы у нас — мандатная комиссия. Допытывались до всего, но я умел отвечать, учили. Как я понял, к определенному мнению они не пришли.
На следующее утро, меня опрашивал уже коммандант — майор. В конце концов он спросил меня прямо:
— Вы, несомненно, старший офицер. В Легионе вы никогда не будете, даже младшим офицером. Вы не преступник, не предатель… не идиот. Какая причина вашего желания стать легионером.
— В СССР наступают новые времена и я не желаю быть ни защитником старого, ни апологетом нового. Появилась возможность начать все сначала, для СССР это невероятное событие. Я готов к переменам, для себя, как личности. И только.
— Если у вас будет возможность принять гражданство Франции, вы примете его?
— Я сейчас не готов ответить на ваш вопрос.
— То есть скорее — нет, чем — да.
— Так точно месье коммандант!
Что же, майор предоставил мне возможность пройди весь путь в Легион. Но боюсь, что весь этот путь я был «под колпаком» у эсбистов. Руж, отдельная комната и через неделю учебный лагерь возле г. Кастельнодари в районе Тулузы, предгорье Пиренейских горах. Сержант, командир нашего отделения, уже через неделю спихнул на меня половину своих обязанностей. Но его тут же заложили свои коллеги (особенность менталитета населения цивилизованных европейских стран) и меня вызвали к капитану, командиру учебной роты.
— Легионер, мне доложили, что ты отлично знаешь оружие. Наши мастера не успевают ремонтировать клероны (труба, горн, Штурмовая винтовка FAMAS F1), за этими бананами. Пойдешь помогать оружейникам. Но тесты будешь сдавать со всеми легионерами.
Конечно, обычно, не стоит отрываться от коллектива. Но мне было плевать, слишком большая разница в возрасте и менталитете. Тем не менее, делать вид, что ничего не происходит и все образуется само собой, было нельзя. Когда я пришел сдавать зачет на полосу препятствий, парни из моего отделения смотрели на меня с насмешкой ожидания. Мол сейчас этот технарик-косила поваляется в грязи, однако не дождались, я прошел полосу с высокими зачетными баллами. Тоже было и на марш-броске, где я, буквально, притащил на себе подвернувшего ногу бельгийского парня. Про оружие и стрельбу упоминать нет смысла.
В зачет по рукопашному бою, провел семь схваток, за два часа, две последние с инструкторами. Очень серьезные ребята, но после школы Сэнсея мой уровень был не хуже. Единственное возраст и в последнем бою я «сдох» в середине схватки, однако инструктор не стал меня размазывать по матам, а перевел бой в демонстрацию сложных и редких приемов савата. Даже вернее шоссона.
После зачета, попросил ребят уделить мне пару минут внимания:
— Парни, я не напрашивался на работу в мастерской и поверьте, свободного времени у меня остается меньше, чем у вас. Даю слово, если я подведу отделение — уйду на гражданку (в легионе — цивиль). И главное, посмотрите на меня, среди вас я, как прыщ на голом заде, вы мне в дети годитесь.
— Ладно, папаша, проехали. Ты все всем доказал, — сказал неформальный лидер отделения, итальянец Энцо Паоли.
Друзьями мы не стали, но и общего отчуждения я больше не испытывал. Причем всегда был готов помочь сослуживцам и они это ценили.
Так я и провел всю учебку, четыре с половиной месяца, за ремонтом и поверочными стрельбами. А стрелять я любил, так что быстро перенес свои старые навыки на новое оружие.
А после того, как выиграл несколько пари у инструкторов по стрельбе, они меня угостили выпивкой. Корпоративная солидарность в действии.
Я не отказывался от приглашений французов на аперитив, сам часто приглашал коллег не жалея трат. Нужно было осознать менталитет французов, изучить правила поведения, привычки, этикет… Адаптировать свой французский к реальному разговорному языку Франции и военных, в частности. Не быть белой вороной в обществе. Стоит ли говорить, что поначалу я больше слушал, чем говорил. Но «процесс пошел» и я стал вживаться в среду обитания.
Я даже был приглашен на обед (в 19.00?) к командиру учебной роты, что вообще было немыслимо. Не стал, раздумывать с чем придти гости, взял обычный набор: шоколад Бонна Ивуар, семь белых роз, бутылку Дом Периньон (учитывая любовь французов к кислятине). То же самое взял бы и дома, конечно не такого качества и цены.
Симпатичная супруга командира, светленькая пышечка, со всем нужным на своих местах, цветам была рада и я понял, что все сделал правильно.
Капиан посмотрел на полутора литровую бутылку шампанского, шоколад и сказал:
— Сразу видно, что ты, Алекс, пришел в Легион не за деньгами.
— Ну, деньги никогда не бывают лишними, месье капитан.
— Так думаешь не только ты, моя жена тоже, — засмеялся он.
Обед прошел «в теплой дружеской обстановке», как любили выражаться журналисты СССР или «без галстуков», как штамповали их капиталистические коллеги. После стола мы отправились в кабинет капитана, выпить по чашечке кофе с коньяком.
— Алекс, я бы мог тебя оставить в учебке, но ведь ты этого не желаешь?
— Вы правы, здесь я буду, как на витрине супермаркета.
— То что ты офицер, видно за тысячу лье, а судя по возрасту — старший офицер. Ты в любом подразделении Легиона принесешь не малую пользу, но офицером тебе не быть никогда.
— Я просто хочу спокойно переждать смуту, ожидающуюся в СССР. Я никого не переходил к врагам и не был в плену.
Тяжело раненный, приказал оставить себя с гранатой, однако рана оказалась не смертельной. А контрабандист подобравший меня, был мне обязан спасением сына. Домой возвращаться было нельзя, там меня ожидало суровое несправедливое наказание, для острастки других, то же воевавших в Афганистане.
— Такие ситуации мне хорошо известны от отца, воевавшего в Алжире. Я тебя понимаю. Алекс, ты ведь снайпер?
— Как и вы месье капитан, был.
— Кроме того ты очень хороший технарь, такие люди в любой армии на вес золота, а в Легионе более того. Я могу тебе составить протекцию в 13-ю полубригада Иностранного легиона (13e DBLE), расположенную в Джибути. Настоящая дыра, с отвратительным климатом, правда город Джибути свободный порт и нравы там близки к европейским. Скукота, одно спасение служба и хобби. Так, что настреляешься до глухоты. Есть одно, но, им нужен еще и помощник инструктора по воздушно-десантной подготовке, местных бананов с самолета выпинывать.
— А в чем проблема, я прыгал достаточно.
— Ты то прыгал, но не у нас. Завтра я пойду прыгать для надбавки: затяжным с большой высоты, на точность приземления и ночью на подсветку. Прыгнешь со мной, оформим специальность парашютиста.
— Согласен.
Некоторая проблема, была с прыжком на точность приземления. Дома, с парашютом типа «Крыло», я прыгал всего пять раз. Должных навыков не было, о чем и сказал капитану… напросился. До зачета прыгнул семь раз, со всеми группами. Что то знакомым повеяло, но приноровился.
Зачеты отпрыгали без осложнений и я получил отметку в личном деле — парашютист и какой сложности прыжки выполнил.
В конце ноября был в Джибути. Поначалу, как и все осваивал театр военных действий — пустыню. Хорошо, что попал на осень-зиму, не такая ужасная жара, хотя и совсем не прохладно.
