Киришима, Шинсо и Монома пытались оттащить его от Миюки. Краем глаза Кацуки видел, что к ним бежит Аизава и ещё несколько альф.

Бакугоу разжал руку, отпуская омегу.

Миюки закашлялся, хрипя. Он в ужасе смотрел на Кацуки. И на секунду Бакугоу показалось, словно это Изуку смотрит на него глазами, наполненными чистым ужасом. В груди спёрло воздух, а сердце словно сжали острые когти. Ему стало тошно от всего: от этой ситуации и самого себя.

Аизава за шкирку оттаскивает Миюки в сторону и что-то ему говорит. После омегу выпроваживают, вроде бы ему вызвали такси и отправили домой.

Кацуки никогда не курил, только пил. Однако сейчас губы так и чешутся сделать затяжку.

Рука, что до этого сжимала глотку Миюки, подрагивает. Левый глаз всё так же ничего не видит, кроме черноты, среди которой сияет лишь жуткий оскал внутреннего зверя. Его алый взгляд равнодушно скользит будто бы по лицу Бакугоу, и вертикальный зрачок как лезвие разрезает кровавую радужку. Кацуки чудится, будто бы волк трясётся. Уголки губ поднимаются вверх в совершенно безумной улыбке, пасть приоткрывается, а душа парня проваливается куда-то вниз. Потому что зверь говорит, не произнося ни звука, — глазами: «Ты такой забавный. Жаль, что я не могу тебя… Хотя нет… Ведь могу…»

Альфа чувствует, как леденеют руки. То, что его зверь оставил попытки его сожрать, вовсе не значит то, что он забыл всё. О нет. Внутри он всё ещё ждёт, когда Кацуки оступится, чтобы расправиться с ним.

— Бакугоу… — Аизава присаживается рядом с ним, но у Кацуки просто нет сил посмотреть на него.

В дверном проёме стоят Киришима и остальные, все они взволнованно глядят на него, не решаясь сказать ни слова, просто потому, что сами не знают, что стоит говорить в такой ситуации.

— Послушай… Думаю, Миюки не хотел…

— «Не хотел»?! — альфа подрывается, вскидывая на Шоту полный чистой ярости взгляд. — Не хотел чего?! Оскорблять моего мужа?! Я могу стерпеть многое и уже терплю достаточно выходок с его стороны! Но не это!

— Аизава-сан, — послышался голос Киришимы, — я понимаю, что это слишком эгоистично с нашей стороны, но не могли бы Вы впредь лично работать с Миюки? Вы ведь видите, что…

— Хорошо, — мужчина опустил руку на плечо Кацуки, несильно сжимая. — Миюки я беру на себя. Однако, Бакугоу, я надеюсь, что ты тоже понимаешь, что переборщил.

— Я бы «переборщил» только в том случае, если бы придушил его.

Парень поднимается с места и молча уходит, только бросив напоследок короткое «Я домой».

Кацуки слишком пьян, чтобы вести машину. Приходится вызвать такси. Как он добрался до дома, альфа помнит плохо. Разве что то, как он перевалился через порог и захлопнул дверь. Поэтому, проснувшись в своей кровати, Бакугоу был сильно удивлён, ведь по его расчётам его бренное тело должно было валяться в коридоре на полу.

Постельное бельё пахло свежестью и… Изуку. Он пытается вспомнить, что вообще мог вчера натворить помимо того, что едва не придушил Миюки. Но голова просто раскалывается.

Бакугоу прикрывает глаза. Ему нужно немного поспать. Но вместо сна он снова оказывается перед своей звериной сущностью.

Альфа насмешливо фыркает, а его глаза горят триумфом. На чёрной земле видны следы множества борозд от когтей. Кацуки знает, что волк хочет сказать ему.

«Ты ни капли не изменился».

И осознание этого болезненно вышибает воздух из лёгких. Да, может, он не изменился, но, по крайней мере, у него получается держать себя в руках! А это много значит! Нет смысла волноваться попусту! На это просто нет времени… В первую очередь он должен думать о Изуку и ребёнке…

«Но ведь они первые попадут под удар в случае диверсии, не? Ты ни капельки не изменился!»

Кацуки зажмуривается и чуть поворачивает голову в сторону, пропуская эту подачу. Волк радостно скалится, приоткрывая пасть, и наклоняется, клыками почти соприкасаясь с его лицом, но вдруг замирает.

Бакугоу видит, как в длинный белый хвост зубами вцепился омега, негромко рыча. Волк в шоке отстраняется, снова садится на землю.

Омежья сущность Изуку проскальзывает через его лапы и устраивается под боком. Он не смотрит на Кацуки, словно его тут нет.

Зверь недовольно бурчит себе что-то под нос. Волчонок бодает его головой в переднюю лапу, так и прося наклониться. И волк наклоняется! Позволяет омеге лизнуть себя в нос, как бы принимая извинения за тот укус.

Он не знает, что сказать.

Миюки обходит его стороной. Оно и понятно, ведь Кацуки мог его и убить тогда. Что-что, а инстинкты самосохранения у этого камикадзе всё-таки да есть.

Аизава выполнил своё обещание. Теперь все вопросы с Миюки решает он. Однако Бакугоу от этого не легче. Нет, вины он за случившееся не чувствует, этот придурочный омега сам виноват. А вот за то, что он фактически свалил свою работу на Шоту, его беспокоит, если можно так сказать. Так что он планирует чуть поостыть и снова вернуться к своим прямым обязанностям. Киришима, Шинсо и Монома и так стараются взять сверх нормы. Хотя куда ещё-то?!

Кацуки медленно вышагивает по улице, одновременно пытаясь выудить из собственного кармана ключи от дома.

Надо Деку проверку устроить, а то он совсем беспечным стал. Бакугоу понимал, что это уже верх идиотизма, но всё равно не останавливался. Они живут не в самом престижном районе, к тому же в последнее время уровень преступности только растёт. И вот Деку… Ну, он же просто идеальная жертва! Кацуки уверен, что омега сможет найти приключения на свою задницу везде, где только можно. Так что небольшие «тренировочки» не навредят. Да и вообще, что такого сложного в том, чтобы спросить «Кто там?» или ещё что-нибудь?

Парень звонит в дверь. Но никто почему-то не открывает. Бакугоу бросает взгляд на наручные часы. Нет, Изуку уже должен быть дома. Тогда он вставляет ключ в дверной замок и только сейчас замечает, что ручка как-то странно искорёжена. Это ещё что такое…

Кацуки сильнее вдавливает ключ в замочную скважину и отворяет дверь. На полу видна полоска света. Деку здесь.

— Деку! Ты какого хрена не открываешь, и что с дверью случилось?

Топот ног, и к нему подлетает Мидория. Он набрасывается на него с объятиями. Альфа не может отрицать, что то, что Изуку зависит от него, его радует. Но это не та радость, которую он хочет ощущать.

Если бы Изуку с самого начала был таким… Смотрел бы на него, как на других…

Бакугоу откладывает портфель в сторону, осторожно уводя омегу в зал. Не того он винит во всём этом…

Может, Кацуки и кажется, но Деку словно притягивает к себе неприятности. Хотя он вряд ли в этом виноват. Скорее всего, просто хулиганьё бесится. Надо бы пораньше домой приходить.

И чего-чего уж альфа не ожидал, так это того, что всего лишь через несколько дней, поднимаясь по лестнице, он увидит, как какая-то шпана малолетняя ковыряется у него в двери.

Бакугоу не сдержался и, подойдя со спины, со всей силы впечатал одного из них головой в многострадальческую деревянную дверь. Остальные попытались сбежать. Рванули как черти, постоянно оглядываясь. Только от Кацуки так просто не уйти. Если бы они знали, к кому полезли, наверняка тысячу раз подумали бы, прежде чем делать.

Подростки всё бегут и бегут. Но они не учли того факта, что здесь постоянно что-то да раскидано. Вот и напоролись на мусорные баки. Они лежали и матерились. Хорошо, похоже, упали, раз так верещат.

Бежать ему уже не было смысла. Всё равно эти никуда не денутся. Бакугоу схватил их за шкирки и потащил назад. Деку должен был вызвать полицию, перепугался, небось.

Родители этой шпаны — обычные люди. И их красные от стыда за собственных детей лица вызывали лишь жалость. Вроде родители нормальные, тогда почему эти такие уроды? Кацуки безразлично смотрит на то, как мальчишки, размазывая сопли и слёзы по лицу, извиняются перед ним.

И только у третьего члена их маленькой «банды» на лице всё так же играет самодовольная ухмылка.

— Тебе смешно? — Бакугоу это раздражает до трясучки.