Парень знал, что сейчас альфа смотрит на него. Пристально. И он был уверен, что на его лице сияет оскал.

— Хороша, однако, шлюшка! — Бакугоу шлёпнул его по ягодице, заставляя вскрикнуть.

Его унизили, растоптали, обесчестили. От адреналина в крови Изуку нашёл в себе силы повернуть назад голову и посмотреть на него заплаканными глазами, наполненными болью и отчаянием. Но Кацуки это не впечатлило, а только сильнее разозлило.

— Что?! Повторения хочешь?! Это можно легко устроить!

И всё началось снова.

Мидория не помнил, как дошёл до дома. Мама смотрела на него с таким ужасом, что плакать хотелось ещё сильнее. А ещё лучше рассказать, что его изнасиловал тот, кого он считал своим другом и кому был готов помочь в чём угодно.

У него не было сил говорить хоть что-то, поэтому он просто пошёл к себе. Упал на кровать и провалился в сон.

Проснулся он оттого, что тело бьёт истерика. Губы кривятся в немом крике, а из глаз ручьями текут слёзы. Изуку затыкал рот ладонью, жевал подушку, но это не помогало. Хотелось спрятаться, исчезнуть, умереть…

Он кое-как дополз до ванной, закрылся. Включил воду, позволяя окатить себя ледяной водой. Но холода не чувствовал. А вот пустоту внутри ощущал очень отчётливо. Как будто внутри что-то оборвалось. Ниже поясницы всё неимоверно жгло. А обернувшись, омега увидел кровавые разводы, смываемые водой в сток. Он завыл, утыкаясь лицом в кафель. Бил кулаком о стену, сжимая пульсирующие виски.

Течка так и не началась. Инко он не сказал ни слова и, будто ничего и не произошло, пошёл в школу. Всю дорогу до здания он повторял себе: «Не смотреть на Каччана. Не смотреть на Каччана. Не смотреть на Каччана».

Однако стоило войти в класс, как первое, что он увидел, — это оскалившийся альфа в окружении своих дружков, что с безумными усмешками смотрели на него. Перед глазами мгновенно пролетели воспоминания вчерашнего дня. Внизу живота болезненно запульсировало, к горлу подкатил ком. Мидория выскочил как ошпаренный, прихрамывая добежал до туалета, закрылся, и его вывернуло.

Кацуки смотрел на него. Он чувствовал этот пристальный взгляд, прожигающий в спине дыру. Прошло всего лишь пару дней, легче не становилось. Иррациональный страх преследовал его везде, где хоть отголоском пахло альфой.

Так прошёл месяц.

В школе появился новенький. Красивый статный альфа, от запаха которого у всех омег сносило крыши. У всех, но не Изуку. Его страх альф никуда не делся. Всем было плевать на паренька. Но ему это было только на руку.

Но кто-то там, наверху, очень не любил Мидорию.

Новенький альфа обратил на него внимание. Даже не обратил — просто случайность. Изуку нёс огромную стопку книг в библиотеку и не увидел, что перед ним стоит человек. Врезался в него. Это и был Курусе. Он просто помог омеге собрать упавшие книги, поинтересовался, как у него дела, обольстительно улыбнулся на прощание, заставив нервные мурашки пробежать по спине. И, как бы ни убеждал себя Изуку, что не все альфы такие, как Кацуки, ничего не помогало.

Маленький омега отчего-то привлекал Курусе, поэтому во вторую их встречу парень позволил себе вольность: взъерошил тёмные волосы и погладил веснушчатую щёчку. Мидория разревелся от страха. Просто сбежал, оставив ошарашенного альфу одного в коридоре.

Кацуки узнал об этом в тот же день. Сплетни в их школе всегда расходились в мгновение ока. Курусе избили до потери сознания, а «омегу-шлюху» ждало другое наказание.

Бакугоу ожидал его в пустом классе, а стоило Изуку перешагнуть порог, как дверь за спиной закрылась. Он в панике дёргал за ручку, но кто-то удерживал её снаружи, улюлюкая что-то обидное. Тогда он обернулся назад. Его крик слышали все, но никто не решился помочь, ведь оказаться на его месте и врагу не пожелаешь. Сначала Кацуки его хорошенько избил, вывернул ему руку, влепил пощёчину, отпинал ногами и только потом изнасиловал снова.

— Если одного раза тебе было мало, значит будем вбивать это в тебя ежедневно!

Так и было.

Первую неделю Изуку везло, мать верила в придуманные истории, откуда появлялись новые травмы, а потом он попал в больницу. В порыве гнева Бакугоу ударил его головой об парту, и Изуку потерял сознание, распластавшись на поверхности стола. Кацуки даже не обратил внимания на то, что омега не сопротивляется, но, когда, застёгивая штаны, решил на всякий случай проверить, выругался.

Скорая констатировала сотрясение средней тяжести. Весь класс уверял, что Изуку потерял равновесие и упал, врач сделал вид, что поверил. Разбираться в этом не было никакого желания, а если омега сам не подаст заявление, то и тем более. Не его это дело.

С Инко взяли огромную сумму за лечение. Изуку мечтал удавиться, взгляд всё чаще падал на острые предметы, что, казалось, манили к себе. Но он упрямо отворачивался: если сейчас вот так сбежит, то что будет с его одинокой матерью?

Но на домашнее обучение его всё-таки перевели.

В школе он появлялся только на тестах и экзаменах. Так Мидория закончил первый год старшей школы, а потом попросил перевода в другую, довольно далеко от дома. Бакугоу Кацуки стал просто кошмарным воспоминанием.

Но ненадолго.

Изуку возвращался домой и решил срезать через переулок. Но стоило ему пройти чуть дальше, как его схватили за руку и вжали в стену. Увидев красные глаза напротив, он едва не заорал от страха, и только рука, закрывающая рот, остановила его. Альфа не церемонился, бить бил, но не так сильно, как раньше. Шипел ему на ухо что-то похожее на угрозы: «Не надейся убежать», «Как был тряпкой, так и остался». Насильничать тоже не стал, просто искусал всё, до чего дотянулся.

Когда омега вышел из переулка, ноги его не держали. Он ревел всю дорогу до дома, а потом заперся у себя в комнате и не выходил несколько дней, сославшись на простуду. Но стоило ему выйти за пределы дома, как тело покрывали новые укусы.

Он подгадывал идеальные моменты, когда Изуку был совершенно один, мог слегка ударить его, искусать до крови, но не насиловал. Кацуки смотрел на него выжидающе, словно Мидория должен был дать согласие. От этого становилось совершенно не по себе. Ведь было невозможно предугадать, что в следующий момент сделает этот альфа.

Полтора года проходят как в тумане.

Изуку всё так же боится альф. Хотя уже давно понял, что не все такие, как Бакугоу. Но, когда ежедневно видишь свой кошмар наяву, очень трудно поверить другим. Мидория решает стать педагогом в детском садике. Он всегда любил детей и мечтал, что со своей парой создаст большую семью. Однако «столкновение» с Кацуки лишило его всего сразу. Из-за постоянного стресса течек не стало. Первый месяц после изнасилования он не заморачивался, а вот спустя парочку заволновался, но к врачу идти было слишком страшно. Услышать о собственном бесплодии от другого — это будет ещё большим ударом для него. Пускай лучше это останется «внутри».

Мидория поступает в институт, с оценками у него никогда проблем не было. Тогда же он принимает решение жить в общежитии, туда не пускают посторонних, значит Бакугоу просто не сможет к нему приблизиться.

Но Кацуки будто чувствует, что задумал омега. В тот день Изуку с ужасом смотрел на плачущую от счастья мать. Инко улыбалась сквозь слёзы, поздравляла его со вступлением во взрослую жизнь. Альфа сидел и улыбался, слишком фальшиво, вот-вот на его лице мог расползтись безумный оскал.

ОН всё просчитал. Заявился к ним домой, рассказал про «отношения» с Изуку. Заверил женщину в серьёзности своих намерений. Наплёл про то, как сильно любит избивать её сына, как долго ждал, пока он окончит школу, чтобы жить вместе с ним. И всё! Дело в шляпе. Парня уже готовы отдать в лапы этого чудовища.

Мидория всю ночь проплакал. Ему хотелось упасть на колени перед матерью и умолять не отдавать его Бакугоу, но, видя с каким облегчением она смотрит на них, он не смог выдавить и слова, в ужасе подмечая расширенный зрачок альфы.

Отца Кацуки по работе перевели за границу, мать уехала с ним. Дом решили продать и купить квартиру (альфа наотрез отказался переезжать с родителями). «Так что с жилплощадью проблем не будет!»