====== 1. От прошлого до настоящего один шаг, полный боли ======

В комнате было удушающе жарко. А сколько Изуку себя помнил, жару он не переносил. И вроде бы всё просто, встань да открой окно. Проблема решена. Но он не может, просто не имеет права на это. Если Мидория разбудит своего альфу, то ему несдобровать. Сегодня у Кацуки особенно скверное настроение, а на избыток тумаков парень не жаловался.

Изуку медленно, стараясь не шуметь, выбирается из кровати. Это просто, когда ты спишь на самом краю, свернувшись калачиком, чтобы ненароком не задеть Бакугоу.

Он бесшумно выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь. Квартира наполнена ночной тишиной. Начало апреля выдалось слишком жарким, и в ближайшее время понижения температуры не предвещают. Мидория аккуратно подходит к окну, приоткрывая его.

Створки скрипят, отчего его передёргивает, и он в страхе оборачивается, прислушиваясь к всё той же звенящей тишине. Ветра нет, но так всё равно лучше, чем в закупоренной спальне.

Изуку делает глубокий вдох. На улице нет ни души, только свет фонаря, что периодически будто подмигивает ему. Его уставшие глаза смотрят на асфальт, и, если бы не узкая оконная рама, Мидория бы уже лежал на этом самом асфальте в луже собственной крови.

Эта картина так явственно предстаёт в его мыслях, что приходится несколько раз ударить себя по впалым щекам, чтобы выбить это дерьмо из своей головы. От этого никому легче не станет, особенно его пожилой матери, что уже не в состоянии работать, чтобы прокормить себя.

Они вместе уже почти одиннадцать лет, и за это время ничего не изменилось. Он поднимает взгляд в ночное небо, где светит блёклая луна, и вспоминает, как всё это началось.

Тогда они учились в старшей школе. И отношение Кацуки к Изуку трудно было назвать нормальным. Конечно, можно было подумать, что они всё ещё друзья детства, только если отбросить все тычки, издевательства и мат в сторону омеги. О принадлежности к этому типу Мидория узнал в двенадцать, тогда с Бакугоу они уже нормально и не общались, но это не помешало альфе прознать о типе парня и использовать это в своих «шоу».

Было обидно, но ничего поделать с этим он не мог. Кто он, а кто Бакугоу Кацуки. Ни на что не способный омега и самый желанный альфа. Многие из его класса, набравшись смелости, признавались ему в любви, они даже начинали встречаться. Только долго это всё не продолжалось, стоило Кацуки отыметь несчастную или несчастного, как он тут же выкидывал «испорченный материал». Изуку не было до этого дела, но смотреть после этого в пустые глаза омег было просто невыносимо. Поэтому он всеми силами старался их поддержать и помочь им оправиться. Были те, кто смотрели на него с немой благодарностью, не проронив ни слезинки, были те, кто бились в истерике, рассказывая, как сильно они любят этого жестокого альфу и что жить без него не могут, были и те, кто начинали орать на него, отталкивая от себя и покрывая матом. Как-то раз одна такая омега выкрикнула на весь класс: «Чего ты ко мне прикопался со своей помощью?! Да ты просто сам хочешь быть на моём месте, вот и выпендриваешься как можешь! Знай, да Бакугоу в жизни на тебя не посмотрит! Такой, как ты, жалкий мусор, годится, только чтобы валяться на помойке!»

Такая реакция не была удивительна, но вот слова, сказанные ей, задели за живое. Кацуки, конечно, нравился ему, но связывать с ним свою жизнь Изуку не хотел бы. Может, это прозвучит бредово, но он верил в Истинность, что существует созданный именно для него человек, с которым он будет самым счастливым на свете. Но всё решили за него. Эти самые слова Бакугоу услышал очень отчётливо, и его оскал ещё долгое время пугал всех в классе.

Иногда Мидории казалось, что Кацуки смотрит на него: пристально, выжидающе. Но парень всё никак не мог понять, что тот хочет. К счастью, жертв этого сердцееда поубавилось, отчего жить стало легче, хотя ему всё так же признавались, надеясь стать тем/той единств/енным/енной, кто сможет приручить этого необузданного зверя. Но всех таких «желающих» посылали далеко и надолго. Изуку даже подумал, что альфа наконец-то нашёл того самого/ту самую, и искренне радовался за него. В какой-то момент, перестав себя контролировать, Мидория даже ободряюще улыбнулся своему бывшему другу, который после этого долго смотрел на него немигающим взглядом.

Так прошло около месяца, Изуку уже исполнилось шестнадцать. Он немного подрос, но внешне ни капельки не изменился. А вот Кацуки мало того, что стал выше и сильнее, так ещё и характер его, похоже, испортился ещё больше. Особенно это стало заметно ближе к началу зимы. Бакугоу срывался на всех подряд и на Мидорию в первую очередь. Такая агрессия, пускай и свойственная парню, была не очень-то приятна, но омега не жаловался.

Как-то раз Изуку услышал разговор двух альф из его класса, и, пусть это были только обрывки фраз, кое-что из них он всё-таки понял.

— Блять. Бакугоу уже заебал бомбить!

— Не то слово. Но ты ж сам понимаешь, если ты это ему в лицо скажешь, он тебя заживо закопает.

— Разумеется, понимаю! Чёрт, когда же эта тварь потечёт уже, чтобы он его трахнул и угомонился! А то ебёт мозг нам!

Дальше Изуку уже не слушал. И так ясно, что у альфы с его парой довольно сложные отношения, но лезть в это он не собирался. Взрослый альфа сам разберётся со своими проблемами, а ему ещё к тестам готовиться надо.

Но парень даже не догадывался, к чему всё это приведёт.

Первая течка дала о себе знать совершенно неожиданно. Сначала Мидории казалось, что он просто простудился, но, когда омега сидел на уроке, запахи всех альф резко стали ненормально привлекательными. Запахло жареным. Он кое-как отпросился в медкабинет и пролежал там до конца уроков. Медсестры не было, таблеток тоже. Радовало только то, что сама течка ещё не началась, вот только всё тело ломило, внутри горело, но смазка не текла.

Измученный, он уже почти заснул, как громкий грохот разбудил его. Приподнявшись на койке, Изуку попытался выглянуть за шторку. Громкий щелчок замка, и совершенно ненормальный оскал Бакугоу — вот, что он увидел тогда. А дальше всё было как в тумане.

Его грубо схватили за горло, вдавливая лицом в тонкую медицинскую подушку, пропахшую потом.

— Заорёшь — убью… — прошипели ему на ухо.

Изуку попытался ударить его рукой, но его тут же скрутили, ударяя по лицу с такой силой, что всё вокруг потеряло очертания, а в ушах зазвенело. За это время его руки уже привязали к спинке кровати, стянули штаны с нижним бельём, а рот заткнули обрывком какой-то ткани. Его всего скрутило от страха. Мидория попытался повернуть голову назад, чтобы посмотреть, что задумал Кацуки, пускай он понимал «что», но так хотелось верить, что всё это ошибка, просто очередной способ издевательства. Он всхлипнул, видя расстёгнутые штаны альфы и его возбуждённо-подрагивающий член.

— Умммм! — омега замотал головой, задёргал руками. Только бы вырваться, убежать.

— Даже не пытайся, — Бакугоу с силой раздвинул его ноги, надавливая на поясницу, чтобы тот прогнулся.

Изуку снова дёрнул привязь, за что его локтем ударили в крестец. Из глаз хлынули слёзы, он задёргался ещё сильнее. Боль волнами распространялась по всему телу.

Альфа цыкнул на него, вдавливая его голову в подушку, а потом начался Ад.

Сколько времени прошло, омега не знал. Он чувствовал, как его изнутри рвут на части. По ногам стекала горячая кровь. Смазки так и не было. А если ему становилось легче, то Кацуки принимался его избивать куда рука попадёт. Синяки появлялись мгновенно. Изуку рвано дышал, воздуха просто не хватало, и Бакугоу это видел, но не спешил вытаскивать кляп, а ехидно смотрел на то, как парень едва не теряет сознание, и продолжал вколачиваться в него.

Закончилось всё бурно. Когда Мидория уже был на грани обморока, он почувствовал дрожь за спиной. Кацуки задвигался чаще, а потом на спину выплеснулась горячая жидкость.

Громкое дыхание позади пугало ещё сильнее. Изуку попытался встать хотя бы на колени, но попытка свести ноги вместе привела к болезненным спазмам по всему телу. Он застонал от боли.