«Смогу ли я быть достойным мужем и отцом?»

Он разворачивает перламутровую обёртку и закидывает конфетку в рот, стараясь распробовать вкус, одновременно пиликает телефон, высвечивая на экран текст сообщения из ювелирного.

Кацуки не знает, сможет ли он быть достойным мужем и отцом, но он сделает всё невозможное, чтобы СТАТЬ достойным мужем и отцом.

***

— Так. Хорошо. Я рада. Честно, рада. Но я всё равно спрошу, Вы уверены?

— Уверен. Абсолютно, — Бакугоу не колеблется ни секунды. — Я прекрасно понимаю, что всё то дерьмо, что я натворил, не исправить. Но я справлюсь. Он заслуживает счастья.

— Только он?

— …И ребёнок…

— Только они?

— Да.

— А Вы?

— А я достоин жариться на самой элитной адской сковородке.

— Ладно, — Иида вздыхает. — Только всё равно, Бакугоу-сан, не забывайте, Вы тоже…

— Нет. Только они. Я своё счастье безвозвратно просрал.

Бакугоу не спеша возвращается с переговоров, к тому же у него в портфеле, во внутреннем кармане, лежит маленькая коробочка с кольцами. Но прямо перед входом в офис он останавливается.

На ступеньках стоит Кендо, а рядом с ней Монома… с букетом ярких лилий в руках. Альфа говорит и говорит что-то, отчего её лицо мрачнеет. А потом начинается представление…

Девушка выхватывает из его рук букет и просто херачит альфу им. Кацуки аж давится воздухом, смотря на то, как улепётывает от неё Нейто.

— Вот скажите мне, Бакугоу-сан, почему он такой идиот? — спрашивает она у него, проходя мимо с тем, что осталось от тех самых цветов.

— Просто это Монома. А Монома — синоним слова идиот.

— С каждым днём я всё больше в этом убеждаюсь.

— Смирись, и жить станет легче.

— Вы уже смирились?

Он делает вид, что задумался, хотя и сам не может дать точного ответа.

— Скорее привык.

Кендо тяжело вздыхает, с грустью смотря на развороченный букет.

— А я, кажется, никогда не привыкну…

— Бакугоу-сан! Бакугоу-сан! А о чём это ты говорил с Кендо? Обо мне? Обо мне?? — Монома крутится вокруг него не переставая с того самого момента, как он перешагнул порог их отдела.

— Жаловалась на то, какой ты идиот.

— Ну во-о-от…

— Монома, дам тебе совет. Прекращай это разглагольствование, иначе ты добьёшься только её увольнения. Она и так выглядит уставшей, ещё и ты доводишь до трясучки. Пожалей девушку.

— Да-да. Ты-то у нас спец в отношениях, — его слова пропитаны таким ядом, что Кацуки даже откладывает документы в сторону и смотрит на него удивлённым взглядом.

В комнате никого, кроме них, нет, все ушли на внеплановый перерыв.

Он знает, сейчас последует что-то неприятное, и не ошибается.

— Скажи, Бакугоу-сан, тебя ничего не гложет?

— В зависимости от темы, — это похоже на игру в «угадайку», и Нейто уже загадал слово, а вот ему придётся отгадывать, где этот засранец зарыл собаку, но сначала — какую именно он убил.

— Ну-у, скажем… Любовь?

Ему не нравится эта тема. Совсем не нравится.

— Или лучше поставить вопрос так: Измены. Бакугоу-сан, как ты относишься к изменам? М-м-м?

— Смотря к каким…

— А есть разные виды измен? Мне всегда казалось, что любая измена — это подлость. Неужели всё это время я ошибался, просветишь потерянного человека?

— Иногда измены спасают ситуацию… от ещё большей задницы…

Монома пролистывает очередную папку с макулатурой, но вдруг замирает и медленно поворачивает к нему голову.

— Например?

— Я тебе не гугл, чтобы примеры измен за пять секунд выдавать.

— Так далеко ходить-то и не надо. Можешь на примере своих измен мне объяснить.

У Кацуки по спине пробегает холодок. Вот и могила с собакой.

— «Вместе со старшей школы. И жить тогда вместе начали», да? А Мидория-сан знает, что ты еженедельно изменял ему направо и налево, при этом трахаясь со всеми подряд? А? Или ты не посчитал нужным ему это рассказывать? Пускай живёт и думает, что у нас всё зашибись, так, что ли?!

Бакугоу молчал, ему было нечего ответить, всё это и так выглядит, как очень херовое оправдание, так зачем унижаться? Монома сейчас ещё больше разойдётся, ну да ладно, пускай, он это заслужил.

— Тебе не стыдно? Если ты его не любишь, то зачем живёшь с ним? Потому что удобно? Омега под рукой, который и готовит, и стирает, и гладит, и постель согревает…

— Монома…

— Или же он не настолько хорош для тебя в постели, поэтому ты спишь с какими-то… легкомысленными омегами?

Нейто запыхался из-за того, что говорил слишком быстро. Он отвернулся, было видно: ему неприятно смотреть на Кацуки.

— Бакугоу-сан… Я тебя уважаю… И ты это знаешь. Ты всего добился сам, никогда не лизал задницу начальству, а пахал днём и ночью, чтобы стать замом. Но это… Может быть, я выгляжу глупо, а сейчас и вовсе скажу полную околесицу, но я верю в любовь. Настоящую любовь до гроба, Бакугоу-сан.

— Монома, послушай. Я спал с другими, да. Но на то была причина. Неблагородная, даже тупая. И дело даже не в Деку — дело во мне.

— …Он не знает…

— Не знает.

— Но ведь… это бесчестно по отношению к нему…

— Да… Бесчестно.

Нейто долго молчит, каким-то пустым взглядом смотря в раскрытую папку перед собой.

— Я не собираюсь рассказывать тебе всю предысторию, но так было лучше для нас обоих. Мне нет смысла скрывать от Деку то, что я вытворял, хотя его реакцию на это себе представить не могу. В любом случае я не отпущу его, а он это прекрасно понимает, поэтому и не пытается уйти.

Монома смотрел на него, но не сказал ни слова. Возможно, он понимал, что этим хотел сказать Кацуки, возможно, и нет.

— Если ты обидишь его, я не знаю, что с тобой сделаю… Возьму с собой Шинсо, и мы придём и набьём тебе морду!

Кацуки беззлобно усмехается, глядя ему в лицо.

— Жду вас в любой день недели…

— В смысле?! Что значит, рассказали об изменах?! — Очако едва с кресла не падает.

— В прямом. Просто взял и рассказал.

— И как он это воспринял?

— Нормально.

— А подробнее?

— Никак не воспринял. В принципе, логично, что ему пофиг на это. Мне кажется, что это скорее даже плюс, чем минус. К тому же ему не до этого было, Деку на кольцо уставился и глазами всё хлопал.

— Стоп! Стоп! Стоп! Вы рассказали ему об изменах после того, как сделали предложение?!

— До.

— Что «до»?

— До того, как сделал ему предложение.

— Боже, Бакугоу-сан… Знаете, если бы мой муж ТАК сделал мне предложение, я бы огрела его сковородкой и утопила в унитазе, напоследок закопав его хладный труп где-нибудь на заднем дворе под палящим солнцем…

— Хорошо, что я муж Деку, а не твой.

— О, не волнуйтесь! Так как Вы нуждаетесь в постоянной головомойке, я сделаю это за Деку-куна.

Кацуки в который раз задумывается над правильностью своих действий.

С Изуку что-то происходит, он вдруг ни с того ни с сего становится каким-то болезненно-задумчивым. Часто пребывает в каких-то своих неведомых мыслях. Может, это связано с приближающейся регистрацией, но Бакугоу не уверен. А спросить никак не решается.

Но вовремя вспоминает слова Очако: «Вам нужно стараться говорить с ним».

Легко сказать…

Мидория ворочается с боку на бок. В последнее время он очень плохо спит.

— Эй, — зовёт его Бакугоу, нависая над ним, — что с тобой?

— Всё в порядке, — растягивает искусанные губы в улыбке.

— Я всё равно узнаю. Лучше скажи сам.

— Каччан… Всё правда хорошо.

Альфа наклоняется, прижимаясь к его губам. Языком очерчивая контур губ, прикусывает кончик носа, заставляя замычать. Его руки шарят по телу, немного задирая одежду. Давно они так страстно не целовались. Изуку совсем неуверенно кладёт руки на его плечи.

— Скажи мне, — снова шепчет ему в самое ухо, несильно прикусывая мочку.

— В-всё хорошо… — какой же он упрямый. Просто баран какой-то!