Бакугоу настолько напивается, что уже ни хера не соображает, к нему подсаживается Аизава и что-то говорит о том, что альфа плохо выглядит и ему не стоило пить. Ответить нечего. Хотя в первое мгновение хочется излить содержимое своей прогнившей души, но он прикусывает язык. Нет уж, пускай лучше это сожрёт его изнутри — заслужил.

Эсэмэска от Изуку становится огромным продвижением вперёд, пускай и на сраный миллиметр, но это всё равно шаг вперёд. Только когда он приходит домой, омеги всё ещё нет. Кацуки нервно поглядывает на часы, вот где он может пропадать?!

Тихий щелчок. Сердце облегчённо ухает. А стоит обернуться, как тут же проваливается куда-то в желудок.

— Ограбили, — только и произносит Мидория, идя к холодильнику.

На его шее виднеются едва застывшие кровавые полоски.

Пока обрабатывают раны Деку, он смотрит на свои трясущиеся руки. И что это такое?! Такого никогда ещё не было! Кацуки чувствует, как внутри него медленно начинает закипать злость на это убожество, он уже идёт прямо по направлению к процедурному кабинету, едва сдерживая рычания. А когда видит окровавленные шарики ваты, застывает на месте. От каждого прикосновения к своей ране Изуку вздрагивает и морщится. Внутри что-то леденеет.

Ведь сегодня омегу могли просто-напросто убить. Повезло, что просто ограбили, но чёрт подери, что было бы, если бы у нападавшего был нож?! Или он ударил бы сильнее?! Что было бы тогда?!!!

Дома Деку снова ведёт себя, будто ничего не случилось. Это бесит! Неужели он не понимает, что сегодня мог умереть?! Неужели ему всё равно?!

Кацуки обрывается на мысли. В его памяти снова проносятся те самые безжизненные глаза, ожидающие только боли, уже смирившегося со своей судьбой человека. Да, именно так. Мидории уже давно плевать на всё. В нём нет ни капли тяги к жизни. Её уничтожали годами. Всё, что удерживает его в этом грёбаном мире, — его мать, которую он не оставит ни за что на свете. И если бы её не было… его бы тоже уже не было…

Он подходит к нему со спины. На душе так тоскливо. Эти худые плечи словно из хрусталя, нет, он весь словно из хрусталя. Бакугоу со многими целовался, но этот поцелуй он запомнит навсегда. Парень пытается вспомнить, а когда они целовались в последний раз, и с ужасом понимает, что не помнит, чтобы хотя бы раз целовал именно Деку. Что охотно подтверждают огромные, полные непонимания зелёные глаза. Альфа дотрагивается до его впалой щеки и видит, как перекашивается от ужаса бледное лицо.

Он отступает, просто сбегает. Это невыносимо.

В ванной, прикрыв глаза, он будто бы видит среди всепоглощающей темноты и пустоты огромного волка, что смотрит на него красными человеческими глазами. Зверь скалится, его шерсть стоит дыбом. Он рычит на Кацуки, клацает зубами в опасной близости от его лица. А потом просто разворачивается и уходит к огромной клетке. Той самой, которую Бакугоу возвёл для своего зверя, и запер его там.

Это видение не даёт ему покоя. Его здоровье резко подрывается. Но он даже рад. Это будто отмщение за все его грехи, а ещё Изуку «заботится» о нём. Он всегда заботился. Просто раньше Кацуки старался не обращать на это внимания, ему было мало заботы «такого рода».

Изуку готовил, убирал квартиру, ходил по магазинам, стирал и гладил его вещи. Помнится, когда омега по незнанию решил постирать его рубашку, которую Бакугоу собирался надеть на следующий день, альфа залепил ему пощёчину. Несильную, но её хватило, чтобы он упал, не удержавшись на ногах, и сильно ударился рукой при падении. Теперь, вспоминая огромную, почти чёрную гематому, Кацуки чувствует, как к горлу подкатывает тошнота.

Даже когда он просит Мидорию приготовить ему бенто, тот без лишних вопросов выполняет всё, что от него требуют.

Вот чего он не ожидал, так это увидеть этих троих придурков у себя дома. Ладно, пока они себя вели нормально, всё в порядке. К тому же их в любой момент можно было вытурить. Но Бакугоу не успел.

Изуку пришёл совершенно не вовремя. Но как же его взбесило то, что Киришима напугал омегу. Он боится всего: громкого шума, резких движений. Если бы не Шинсо, Кацуки бы точно набросился на Эйджиро.

Все чувствовали себя неуютно. Монома пытался шутить в своей особой манере, но Изуку просто не понимал этих самых «шуток». Но его доброта распространялась на всех, даже на незнакомых людей.

Омеги же любят сладкое, так? Но Мидория, по-видимому, не слишком к нему лежит душой. А торт он попробовал только из любопытства.

Кацуки старался наблюдать за Изуку постоянно, подмечать всё, хоть как-нибудь с ним связанное. Пытался понять его самочувствие.

Всё шло своим медленным чередом, и Бакугоу даже не сразу заметил, что что-то не так. Ещё через неделю он был точно уверен — что-то случилось. Мидория снова превратился в привидение.

Альфа ничего не говорил, только увеличивал дозу снотворного, он не знал, в чём дело, а спрашивать не в его правилах. Однако ничего не помогало. Ночью, крепко сжимая это хрупкое существо в объятиях, Кацуки старался окутать его своим запахом, успокоить, подарить хотя бы какую-то защиту.

Но Изуку не чувствовал запаха, разумеется, если даже его собственный пропал. Его омежья сущность просто… вымерла?..

Кацуки чувствует, что ещё немного, и он потеряет терпение. Что это за хрень? Он и так старается как может, а ничего не помогает. Как же его это заебало.

В один из вечеров омега влетает в квартиру как ошпаренный и быстро закрывает дверь на все замки. Он тяжело дышит, но стоит Кацуки показаться в коридоре, как Деку что-то тихо пищит, вроде бы извиняется, и уползает на кухню. Он всегда уползает на кухню, словно столешница, в которую он вжимается всем телом, защитит его от всего на свете.

В одном альфа уверен точно: Мидория неоднократно выглядывает в окно, будто проверяет, не следит ли за ним кто.

Очередной отгул он использует, чтобы прийти в эту сраную забегаловку. И, как забавно, в самый подходящий момент. Какой-то ушлёпок со всей дури поддаёт Изуку по заднице. Омега вскрикивает, а в его глазах видны наворачивающиеся от обиды слёзы.

Если бы не эти твари, оттащившие его, от того мудака ничего бы не осталось. Так нет же, ещё и полицию вызвали.

Его продержали в изоляторе почти до вечера от нечего делать. А что они ему могут предъявить — альфа защищал свою пару от насильника, всё просто.

Кацуки старается приучать его к поцелуям. Кое-как, но хотя бы как-то. Мидории простительно всё, у него нет ни капельки опыта, да и отвечать он особо не рвётся, только если его принудить.

Как давно у Бакугоу не было секса? Он уже и сам точно не может на это ответить. Помнится, что ещё до того, как в их квартире появились те самые цветы, тогда было что-то около четырёх месяцев, а теперь… где-то шесть вроде.

А трахаться хочется до трясучки. Но больше изменять он не будет. А что это значит? Правильно! Нужно затащить в койку одного определённого омегу!

Вот только как это сделать? Если он заставит его против воли, то это снова будет ассоциироваться с насилием и болью. Он пытается вспомнить, когда у них была близость в последний раз. Результат неутешительный. Лет пять-шесть назад? А где. Если он правильно помнит, на полу в зале…

Перед глазами предстаёт та самая картинка из прошлого, где Мидория, уже после, лежит на полу, не подавая признаков жизни.

Кацуки быстро трясёт головой, не об этом сейчас нужно думать.

Альфа понятия не имеет, как показать Изуку, что секс — это не только насилие и боль. С другими всё было просто: всунул, подвигал, кончил, разошлись. Он никогда не заботился об удовлетворении партнёра, для него все они были одноразовыми куклами для снятия напряжения. А Изуку…

Изуку — это совершенно другое.

Во время обеденного перерыва он роется в Интернете на всяких сайтах. «Как доставить партнёру удовольствие», «Что делать, чтобы первый раз был незабываемым», «Как разнообразить половую жизнь». Некоторые статьи даже видео к себе прилагали. Вот за просмотром одного такого видео его спалил Аизава.