Где-то внутри него что-то трескается, громадная ментальная стена разваливается на части, а прутья клетки его зверя разламываются от лёгкого удара лапы… Тёплое дыхание сизым облачком пара вырывается из огромной пасти…
Омега возвращается гораздо позже обычного. Бакугоу старается следить за каждым его движением, пытаясь уличить то ли во лжи, то ли ещё в чём-то. Но ничего, кроме дёрганых перемещений предметов дрожащими руками, не видит.
Звук льющейся воды разбивает тишину, немного нервируя. У Кацуки много вопросов, но он упрямо молчит, просто наблюдая. Внутри медленно разгорается гнев.
И вдруг его чуткое обоняние улавливает стальной запах крови. Он подрывается с места, как можно быстрее оказываясь возле Изуку. Рукав болотной толстовки пропитался кровью. Бакугоу тянется к его руке, растерянно задирая ткань, осматривая вены, незаметно сглатывая. Кожа цела. Зато длинный порез находится на ладони. Чёрт. Он со свистом выдыхает.
Обрабатывая его рану, Кацуки упрямо не смотрит выше пореза. Нет ни малейшего желания встречаться взглядом с ним.
А стоит ему закончить, как Деку вскакивает, кое-как благодарит совсем тихо и начинает раздражающе мельтешить перед глазами. Последней каплей становится это сраное пятно на стене. Вот не даёт оно ему покоя!
Кацуки будто смотрит на всё со стороны как наблюдатель, а не главное действующее лицо. Вот он, заносящий руку в ударе, а вот Деку, вжимающийся в стену, смотрящий на него огромными пустыми глазами, и только страх, что он испытывает сейчас, делает их живыми. Замешательство альфы должно быть неплохой форой. Ну же, давай, сорвись с места! Убеги! Оттолкни! Сделай хоть что-нибудь! Покажи, что ещё не поздно! Что ты ещё жив!..
Но Изуку только закрывает глаза, покорно склоняя голову. Не показывая и намёка на сопротивление.
Парень рычит, со всей силы ударяя в стену, в то самое пятно. Боль молниеносными разрядами проносится от костяшек по всей руке. Он сам не знает, что бормочет. Сейчас ему просто нужно побыть одному. Обдумать всё это дерьмо. Однако Деку, похоже, не собирается оставлять его наедине со своими мыслями. Совсем тихо подходит к нему и кладёт на разбитую руку лёд, завёрнутый в тряпку, обрабатывает ранки, накладывает повязку. Его дёрганые движения почему-то всегда казались самыми приятными на свете, а сейчас и вовсе…
Парень не спит, прислушиваясь к совсем неслышному шуршанию за спиной. Он просто смотрит невидящим взглядом вперёд. Кровать немного прогибается, и маленькая тень проходит мимо, не издавая ни звука. Он не может и шелохнуться, хотя ему очень хочется посмотреть, зачем Изуку встал посреди ночи. На самом деле, Кацуки до последнего надеется, что за тем, чтобы выпить эти сраные таблетки.
Приходится ждать. А когда он оказывается в гостиной, понимает, что парня нигде нет, но стоит присмотреться, и на полу он видит скрючившийся комок в растянутой застиранной одежде. Ветер из открытого окна немного обвивает его спутавшиеся волосы. Бакугоу слишком устал. Этот день опустошил его окончательно. Поэтому он просто поднимает его с пола, беря на руки. И ужасается. Омега будто и не весит ничего. Руками Кацуки сжимает его сильнее и морщится — это просто скелет. Кости, обтянутые тонкой кожей-плёнкой.
Изуку смотрится совсем неестественно на этой большой кровати. Кацуки открывает окна, впуская в комнату ветер, одновременно делая вдох, и понимает, что до этого и не дышал вовсе. Он оборачивается, смотря на лежащего омегу. Вслушивается в его тяжёлое дыхание, доставая совсем лёгкое одеяло, укрывая им их обоих. Футболка на животе Мидории задралась, отчего видно выпирающие кости таза. Кожу украшают разного цвета гематомы. Альфа морщится. А его внутренний зверь укоризненно качает большой мордой, глядя на него полными обвинения человеческими глазами.
Он смотрит, как вздымается грудная клетка, как расходятся в стороны рёбра, натягивая кожу до предела, ещё немного, и она, кажется, лопнет. Парень зажмуривается. В бледном свете луны синяки под глазами Деку кажутся ещё более ужасающими, чем при свете ламп.
Он так и не засыпает, постоянно прислушиваясь к тяжёлому, прерывистому дыханию, боясь, что оно в любой момент оборвётся…
Солнечные лучи неприятно режут глаза. Он не выспался совершенно. Эти уёбские цифры перед глазами уже просто слились в одну сплошную хуйню. Очки отлетают в сторону. Чёрт, как же Кацуки устал. Не физически, морально. А ведь даже и не подозревал об этом.
На перерыве вместо того, чтобы обедать, альфа копается в Интернете в поисках хоть какой-то информации о состоянии Изуку.
Каково же его удивление, когда глаза натыкаются на статью, где подробно описываются все симптомы, в точности как у Деку. Но добивает его окончательно метод лечения — «полное уединение в клинике, где рядом всегда будут специалисты, способные помочь»! Бакугоу ни за что не положит своего омегу в дурку, где его будут пичкать таблетками, а в рожу тыкать карточками с кляксами. Нет уж, увольте. Он это дерьмо замешал, ему и размешивать.
Целый день вместо работы он выискивает всякие лекарства, сверяется с их составом, побочными эффектами, даже звонит знакомому врачу и консультируется у него. Под вечер у него готов список лекарств, которые должны помочь полностью восстановить функции организма омеги. А психическое состояние как-нибудь само устаканится.
Он морщится, обводя взглядом это подобие кафе, где Мидория пашет за копейки уже хуеву тучу лет. Халупа халупой. В зелёных глазах пылает обжигающий страх, находиться рядом невыносимо. Поэтому он ждёт на улице, стараясь перевести дыхание.
Раз Бакугоу сломал сковородку по собственной глупости, или рукожопости, то он это компенсирует. И снова это недоразумение выбирает какую-то хрень, а ведь парень прекрасно видел, что до этого омега смотрел на совершенно другую, едва слюни не пускал.
На кассе какая-то малолетка подмигнула ему, а на чеке чиркнула свой номер, который тут же полетел в урну. Неужели она не видит, что Кацуки не один… А где Деку?
Стоит только отвернуться, как этот придурок уже куда-то вляпался. Альфа даже знать не хочет куда именно, но приходит он вовремя — этот мужик уже как раз надевает наручники.
Они заезжают в аптеку, где парень набирает лекарства, внимательно читая инструкции к ним, в голове выстраивая график приёма, чтобы не смешивать их.
Он заставляет его съесть ужин, даже если потом Изуку будет плохо, иначе таблетки давать нельзя. И Кацуки ни капли не забавно от того, как омега из последних сил сопротивляется сну… Ему тоскливо от этого…
И снова Бакугоу не спит, всматриваясь в его бледное лицо. Эти впалые щёки. А ведь когда-то ему постоянно хотелось сжать их или укусить… Странное желание, он и сам это понимает.
Изуку красивый. Всегда им был и будет. Даже сейчас. Просто нужно привести его в порядок. А ведь этот двумордый положил на него глаз и такого… полудохлого?..
Что было бы, если бы они встретились, когда омега был в «расцвете»? Он решительно качает головой. Кацуки не отпустит его… И Деку это тоже понимает. Скорее уж прибил бы всех к чертям.
Уже через месяц омега более-менее стал похож на человека. Всё такой же тощий, но болезненная бледность лица прошла.
— Сегодня я буду поздно. Прими снотворное и ложись спать.
Он никогда не говорил ему, когда и во сколько будет. А Мидория и не спрашивал.
Надрались они по полной. Киришима заливал что-то про Каминари, который уже в который раз отчебучил какую-то херь. Бакугоу до этого особого дела не было, хотя то, что это молниеносное недоразумение, если выражаться цензурно, ушло в декрет, не могло не радовать. Боже, тот день, когда он застукал этих двоих в подсобке, был лучшим в его жизни…
Эйджиро и Денки трепали ему нервы 8/5. Эти два тролля спелись сразу, как увидели друг друга. И главной их «жертвой» стал именно он. А стоило Каминари немного успокоиться, как на смену к ним в отдел приняли Моному и Шинсо. У Кацуки дёргается глаз каждый раз, когда он вспоминает этого белобрысого урода.
