Шинсо услужливо подал пальто Миюки, и тот с несвойственным ему спокойствием принял его, даже поблагодарив еле слышно. Однако Изуку тоже это услышал.

— Коллеги, давайте-ка прогуляемся по центральной площади? Говорят, там уже начали подготовку к Рождеству!

Кендо охотно поддержала Нейто, хватит с него сегодня, и так уже отличился.

— Ага! Ещё на прошлой неделе говорили об установке большой Рождественской ёлки прямо на площади. Вполне возможно, что работы уже закончились.

Мидория обвязал шею шарфом, как можно плотнее запахнул пальто, но всё равно ему было холодно. Он посмотрел на всех присутствующих, никому из них, по-видимому, так холодно, как ему, не было. Парень вздохнул, с одной стороны, ему до одури было любопытно посмотреть на эту ёлку (всё-таки он ни разу её не видел, да и не было у него возможности выбраться куда-то за всё время после переезда сюда), а с другой — уже было довольно поздно, надо было домой, готовить ужин и ложиться спать.

Малыш снова толкнулся куда-то под рёбра, словно протестуя. Вот уж точно гулёна! Но это только умиляло его. Изуку вытащил из кармана пару варежек, подаренных его матерью, и надел на немного покрасневшие руки.

Кацуки, всё это время стоявший рядом, бросил предостерегающий взгляд на Миюки, что находился неподалёку от омеги. Парень этого даже не заметил, он вообще был очень тих весь вечер, это-то и настораживало Бакугоу. Не в характере мразины-Миюки быть таким пай-мальчиком. Где-то здесь есть очень большой подвох.

Находившийся в прострации Миюки даже не видел, что конец его ярко-синего шарфа волочился за ним по земле. Мидория неуверенно дотронулся до его плеча, заставляя парня вздрогнуть и обернуться.

— Извините, Миюки-сан, но Ваш шарф. Он немного развязался, — Изуку ткнул пальцем на землю.

— А… Да… — он одним движением закинул его себе за спину и лицом сильнее зарылся в ткань, опуская взгляд вниз, на выложенную камешками дорогу.

Центральная площадь была огромна. Мимо туда-сюда то и дело сновали люди. Многие пришли семьями. Детишки весело кричали что-то, бегали друг за другом, играя в салочки. Кто-то умилялся, глядя на них, кто-то ворчал себе под нос.

Магазины были украшены светящимися гирляндами с маленькими разноцветными лампочками, что отливали яркими огоньками от витрин. Было красиво. Пускай и шумно, но очень красиво.

Изуку поражённо замер на месте, чуть приоткрыв рот от удивления. Прямо перед ними возвышалась огромная рождественская ёлка. На её ветвях висели игрушки, что покачивались от сильных порывов ветра, шуршала мишура. В нос забивался свежий хвойный запах. Сердце в груди болезненно заныло от такой прелести. Он даже не заметил, что его руку уже очень давно сжимает чужая.

— А давайте сфотографируемся! — Нейто похлопал себя по карманам, ища телефон. — Будет что вспомнить через сколько-то лет! Да где ж ты? Зараза… А! Нашёл! Ну-ка, давайте под ёлочку! Сейчас великий фотограф Монома Нейто сделает прорыв в мире фотографий!

Кендо нервно дёрнула бровью, но всё равно пошла. Кацуки потянул омегу за собой, вставая прямо возле большой ветви, что немного колола его в плечо.

— А Вы не пойдёте? — Изуку обернулся к Мономе.

— Надо же кому-то запечатлеть сей момент! — он торжественно взмахнул свободной рукой.

— Тогда давайте я. Всё-таки это Вы пригласили меня, так что позвольте, я заменю Вас.

Мидория протягивает ему руку, чтобы взять телефон. Монома хочет протестовать, но тут между ними влезает Миюки.

— Задрали! Валите оба! А то так всю ночь простоим!

Нейто, помедлив, благодарно кивает ему, аккуратно, даже как-то неуверенно беря Изуку за руку, и тянет к ёлке.

— Улыбайтесь, придурки!

Яркая вспышка на секунду ослепила их.

— Готово.

Миюки равнодушно передал телефон Мономе, даже не слушая благодарности.

— А Вы не хотите сфотографироваться? — Мидория посмотрел на него влажными от холода глазами, его щёки сильно раскраснелись, а нос то и дело хлюпал.

— Нет, меня это не интересует, — неожиданно они оба оказались отрезаны толпой от всех остальных.

— Извините, если лезу не в своё дело, но у Вас всё в порядке? Не подумайте ничего такого! Просто Вы выглядите очень печальным, — Миюки вперился в него долгим, изучающим взглядом.

Редкие снежинки запутались в его длинных распущенных волосах, а аквамариновые глаза отливали разноцветными бликами, но почему-то казались какими-то пустыми и уставшими. Он напоминал Изуку ребёнка: маленького, беззащитного, запутавшегося в самом себе, но слишком упрямого, чтобы поделиться с кем-то своими проблемами, — ребёнка, который никак не в силах решиться спросить совета у кого-то.

— Тебе не кажется, что ты лезешь не в своё дело?

— Кажется. Но Ваш взгляд говорит о том, что Вы хотите мне что-то сказать, — но Миюки молчал, всё так же продолжая смотреть на него, но теперь этот взгляд стал немного озлобленным, и почему-то Изуку сравнил его со взглядом Коты. Омега был уверен: будь у Миюки кепка с рожками, как у Изуми, он бы не раздумывая напялил её себе чуть ли не на всë лицо, стараясь спрятаться ото всех.

— Сколько Вам лет, Миюки-сан?

— немного поодаль послышался смех Кендо и смешливое замечание Мономы: «У Бакугоу-сана рожа как у серийника! Хоть сейчас на каторгу!»

— Двадцать пять, через несколько месяцев двадцать шесть, — он и сам не знал, зачем ответил, просто само собой вырвалось, прежде чем он успел обдумать сказанное.

— Вы ещё довольно молоды. А мне тридцать. Я немного Вас старше.

Мидория улыбнулся, видя, как округлились глаза парня, и тот покосился в сторону Бакугоу.

— Мы ровесники, — пояснил Изуку. Взгляд омеги снова изменился, он хотел сказать что-то едкое, обидное, но его прервали, даже не дав рта раскрыть. — Я не хочу лезть к Вам в душу. Ни в коем случае! Просто, если уже совсем не будет сил терпеть, можете поделиться со мной. Не подумайте ничего плохого! Я прекрасно понимаю, что странно слышать это из уст незнакомого Вам человека, но… я задолжал Миюки-сану за тот инцидент с ужином. Вы уж не серчайте, гормоны разыгрались, вот и вышел конфуз.

— Ты…

— Деку! Ты чего там встал! — Бакугоу навис громадной тенью над ним, прожигая алым взглядом. — Пошли уже! — он схватил Изуку за руку и поволок подальше.

Миюки ещё некоторое время смотрел им вслед, а после снова уткнулся лицом в свой шарф, выдыхая сизые облачка пара. Похоже, он совершенно не умел скрывать свои эмоции.

— О чём вы говорили с Миюки? — по тону Изуку сразу понял, что именно это не давало Кацуки покоя с того самого момента, как они переступили порог дома.

— Ну. Мне показалось, что Миюки-сана что-то тревожит, поэтому я предложил ему выговориться. Иногда такое нужно. Когда уже нет сил терпеть, тебя разрывает на части, но тревожить близких не хочется.

Бакугоу присел в своё излюбленное кресло, продолжая взглядом сверлить его спину.

— А тебе не хочется выговориться?

— Зачем? — Мидория непонимающе выглядывает из-за приоткрытой дверцы холодильника.

— Разве тебе этого не хочется?

Изуку делает вид, будто бы задумался над его словами. «Выговориться»? Он мечтал об этом все одиннадцать долгих лет. Но не было того человека, который мог бы выслушать его, да и не мог он рта раскрыть. Он жил в страхе, а потом этот страх перерос в безразличие ко всему, апатию. Его спасала работа, пока он занят хотя бы чем-то, пока есть то, над чем он может думать, помимо своей жизни, парень спокоен. Однако он не может сказать, что с ним случится, когда он останется в этих стенах один на долгое время. Видеть кошмары по ночам — одно, но ощущать эти сдавливающие стены-тиски — другое. Совсем другое.

— Но мне нечего сказать, — наконец говорит омега.

— Уверен?

— …

— Деку, ты же и сам понимаешь, я не умею вести разговоры. Мне гораздо проще найти общий язык с бизнес-партнёрами, чем с тобой. Так помоги же мне…

— Я не понимаю, о чём ты.

— Тебе не хочется плакать? Кричать? Хотя бы просто поговорить?