— А я и забыл, что ты хорош в английском…

— Но ведь Каччан тоже его хорошо знает.

— «Знал». Это сколько лет назад-то было.

Мидория ничего не отвечает, продолжая бегать глазами от строчки к строчке. Но его сбивает громкая мелодия телефона. Кацуки поднимается с места и медленно идёт на звук, постоянно озираясь по сторонам, — кидать телефон где попало определëнно плохая привычка.

— Да?

— «………….?»

— Да.

— «……………».

— Меня это не интересует.

— «……………………………………».

— Повторять не собираюсь. Всё.

Он недовольно сбрасывает вызов и забрасывает мобильный как можно дальше. Изуку взволнованно поглядывает на его напряжённую спину и вздрагивает, когда пристальный взгляд устремляется на него.

— Что-то не так? — омега и сам удивляется, что его голос звучит уверенно, но старается не показать своего волнения.

— Нет. Ничего. Просто реклама.

— Не реклама ведь… — тихо шепчет он себе под нос, но тут же обрывается, видя, как на него смотрят.

От этого взгляда по позвоночнику против воли пробегает холодок, а сердце болезненно сжимается.

— Ладно. Да, не реклама. Встреча одноклассников. Через два дня в кафе «Тесла». Это где-то южнее нас. В 16:00.

— Встреча одноклассников? — удивлённо переспрашивает он, округлив глаза.

Ах, да. Нормальные люди не только встречи одноклассников устраивают, но и другое. Просто у Изуку ничего такого нет. Одноклассники? Это те самые, которые ничего не делали, когда его избивали? Это те самые, которые держали дверь, пока его насиловали? Это те самые, которые врали, отводя взгляды, о том, что он оступился и ударился головой о парту?

Мирное настроение вмиг пропало. А внутри вдруг начала тлеть злоба. Он удручённо потёр грудную клетку. И с чего это вдруг он разозлился? Из-за того, что о нём даже не вспомнили? Глупо. С чего это о нём вообще должны помнить? Ну, был там какой-то омега, которого постоянно драли на партах, избивая, дальше что?

Полыхающая злость сменяется грустью. Вся его жизнь только сплошные боль и одиночество, замешанные на чёрной тьме и унижении. О чём это он? Ах, да…

Парень встряхивает головой, привычным плавным движением прогибает корешок книги и ищет строчку, на которой остановился.

— Ты пойдёшь? — как бы невзначай спрашивает он, пальцем ведя по строчке.

— Нет.

— Почему? Это же здорово снова встретиться с теми, с кем учился когда-то. Посмотреть, как все изменились, какими стали.

— Мне это не интересно.

Бакугоу присаживается рядом, и Мидория тут же продолжает:

— «„And here… I am again on the same errand“, Raskolnikov continued, a little disconcerted and surprised at the old woman’s mistrust. „Perhaps she is always like that though, only I did not notice it the other time“, he thought with an uneasy feeling»***.

— И всё-таки сходи. Я думаю, тебе понравится, — Изуку растягивает губы в блёклой улыбке, но даже такой жалкой Кацуки не может противостоять.

Изуку смотрит на тёмный потолок. Спать совершенно не хочется. Эта встреча одноклассников не даёт ему покоя. Всё-таки где-то в глубине души он надеялся, что его тоже позовут. Но о нём так и не вспомнили. Это даже не обида, а что-то другое. Ему всегда больно вспоминать о прошлом, но всё чаще и чаще его заставляют погружаться в воспоминания.

Он вылезает из кровати, тихо просачиваясь мимо спящего Бакугоу, и идёт на кухню. Шторы не закрыты, отчего в комнате очень даже светло. Мидория открывает створку окна и выглядывает наружу. Лицо обдаёт ледяной ветер, изо рта вырываются сизые облачка пара. Серый асфальт покрылся инеем, наверняка скоро будет гололёд. Изуку равнодушно смотрит вниз. А ведь когда-то он постоянно представлял, как будет валяться на земле, в луже собственной крови и вывалившихся наружу внутренностей. Его передёргивает, а к горлу подкатывает тошнота. Рука сама тянется к животу и поглаживает покрывшуюся мурашками кожу.

Омега вдруг понимает, что очень сильно замёрз, хотя всего лишь мгновение назад не чувствовал ничего. Лучше вернуться назад в постель.

По всей кухне разлился приятный аромат только что приготовленного ужина. Бакугоу расположился на диване в какой-то непонятной позе и быстро барабанил по клавишам, набирая текст. Изуку же неспеша строгал овощи в салат, его начальнику привезли целый ящик из поездки, и тот поделился половиной с ним. Откуда-то с улицы слышались отдалённые звуки музыки, похоже, кто-то из соседей включил её.

Мидория осторожно моет острый нож и споласкивает разделочную доску, вслушиваясь в звук льющейся воды. Он даже не сразу понимает, что живот как-то странно выпирает, а когда натянувшаяся кожа вдруг снова проваливается, его чуть не схватывает инфаркт. Омега только и может, что открывать и закрывать рот, хватая воздух как рыба на песчаном берегу. Ещё минуту ничего не происходит, но спиной он ощущает на себе пристальный взгляд, а потом быстрый толчок. От неожиданности он вскрикивает и немного подпрыгивает, хватаясь за живот.

Толкнулся. Толкнулся! Только что! Толкнулся!

Изуку резко разворачивается и со всех ног мчится к Кацуки, но тот уже стоит за спиной, так что он врезается прямо в него. Бакугоу уже собирается что-то сказать, но не успевает даже слова вымолвить, как омега хватает его за руку и кладёт себе на живот, передвигая то сюда, то туда, пока не находит какого-то нужного положения. Они молчат, просто стоят и ждут чего-то.

Кацуки сначала даже не понимает, чего именно, но тут в ладонь что-то толкается. Совсем робко, но ощутимо. Мидория снова взвизгивает:

— Шевельнулся! Чувствуешь? Он шевельнулся! В первый раз!

Альфа только беззвучно открывает рот, широко раскрыв глаза. Изуку смотрит на него своими невозможными, чуть влажными глазами, всё ещё ожидая реакции, но всё, что получает, — дрожь руки, которую так и удерживает.

Он и сам не знает, чего ожидал, может, каких-нибудь слов, может, какой-нибудь другой реакции. Но, так и не дождавшись, отпускает его запястье и порывисто обнимает Бакугоу, лицом вжимаясь в его плечо, вдыхая запах стирального порошка и мужского одеколона.

Кацуки наконец отмирает и трясущимися руками прижимает его к себе ещё ближе. Он не знает, что нужно говорить в такие моменты, так что лучше просто помолчит, ещё немного упиваясь этим моментом.

Комментарий к 10. Любое счастье может омрачиться реальностью... и наоборот *“Raskolnikov, a student, I came here a month ago”, the young man made haste to mutter, with a half bow, remembering that be ought to be more polite.

и *** Фёдор Михайлович Достоевский — “Преступление и наказание” – Fyodor Dostoevsky – “Crime and Punishment” перевод на английский Garnett Konstans (Гарнетт Констанс)

Я вкрай устала, поэтому открываю публичную бету.

====== 11. Им обоим хочется в это верить ======

— «Уже горит в рассеявшемся дыме

Полоска предзакатного огня,

Ночь заслонила косами своими

Объятые истомой очи дня.

Туда, где скоро в тьму сольются,

Безмолвие и Сумерки крадутся.

Дню ускользающему заклинанья

Шлют вслед они, царя над всей землёй,

Но свет, и звук, и тёмных нив дыханье

Им отвечают тайною ночной.

Затихли ветры, и трава безмолвна

На кладбище у церкви, мраком полной.

Ты, здание, чьи колокольни-сёстры,

Как пламя, над землёю вознеслись,

Объято тоже тьмой. Но шпиль твой острый

Ещё горит, пронзив ночную высь.

А там, на высоте недостижимой,

В сиянье звëзд проходят тучи мимо.

Здесь мёртвые покоятся в могилах,

Но в тишине вдруг возникает звук —

Мысль или чувство? — из земли унылой

Встаёт он, заполняя всë вокруг,

И, с небом, с ночью слитый воедино,

Плывëт, как смутный шорох над долиной.

Смерть кажется и нежной и смягчённой,

Сокрывшей от людей весь ужас свой,

И верю я, как мальчик, увлечённый

Игрою средь могил, что их покой