На деле всё оказывается гораздо сложнее, чем на словах.

Он решает сразу предупреждать нанимателя о своём положении. В итоге парень получил уже семь отказов и два «Мы подумаем и перезвоним Вам позже». Конечно, перезвонят. Особенно когда у них нет его номера…

А ведь месяц почти на исходе.

Изуку становится нервным и рассеянным: дома уже разбил две тарелки. Кацуки смотрит на него с подозрениями. К тому же близится их регистрация.

Мидория ворочается с боку на бок. В последнее время заснуть становится всё сложнее. И он очень боится, что это плохо скажется на малыше.

— Эй, — зовёт его Бакугоу, нависая над ним. Даже в темноте видны его горящие красные глаза, словно тлеющие угольки, — что с тобой?

Именно сейчас это всё до одури напоминает клетку, в которую его методично загоняют, а этот вопрос…

— Всё в порядке, — растягивает губы в улыбке.

— Я всё равно узнаю. Лучше скажи сам.

— Каччан… Всё правда хорошо.

Нельзя отводить взгляд, иначе ложь станет ещё более очевидной.

Альфа наклоняется, прижимаясь к его губам. Язык очерчивает контур губ, прикусывает кончик носа, заставляя замычать. Его руки шарят по телу, немного задирая одежду.

Давно они так страстно не целовались. Изуку совсем неуверенно кладёт руки на его плечи.

— Скажи мне, — снова шепчет ему в самое ухо, несильно прикусывая мочку.

— В-всё хорошо…

И всё замирает. Кацуки просто перекатывается на свою сторону, отворачивается от него и спит. Мидория сначала даже не понял, что произошло. Ему совсем капельку стыдно за своё молчание. Однако альфе нет смысла знать это. Изуку справится сам, не нужно понапрасну волновать его. Изуку справится сам.

И Изуку справляется. Его берут посудомойщиком в одну забегаловку. А в выходные он сможет мыть полы в библиотеке.

Всё будет хорошо. Весь персонал кафе прощается с ним. Помощница повара ревёт в три ручья — всё-таки она очень привязалась к омеге и всегда была добра к нему — даже их суровый повар пустил скупую слезу.

Мидория приходит домой, где его сразу же с порога утаскивают в магазин. Кацуки даже не спрашивает его, просто ставит рядом и копается среди бесконечного множества костюмов. Он заставляет перемерить около пяти комплектов, пока не находит то, что нужно. Изуку не может отвести от себя взгляда. Ещё ни одна одежда не шла ему настолько.

Бакугоу оплачивает покупку. Омега не может остановиться и раз за разом благодарит, пока его не затыкают поцелуем. А дома пакет сразу же забирают и убирают на самую верхнюю полку, чтобы Мидория не смог достать. И он никак не может понять зачем — на самом деле, немного обидно. Ему так редко дарят подарки, что он просто не может заснуть, если не будет его видеть, а ещё лучше — прижимать к себе или хотя бы держать за краешек.

Всю ночь Кацуки сжимает его в объятиях, не давая шанса пошевелиться. Альфа такой тёплый, веки против воли опускаются, погружая в сонное царство.

Комментарий к 7. Позволь же мне ощутить это безграничное счастье Большое спасибо пользователю ЗаядлыйХеталиец911 за помощь в редактировании главы!

Теперь, обращение к остальным:

Дорогие читатели, спасибо большое за то, что всë ещë ждëте продолжения! Я, разумеется, читаю все ваши отзывы, и мне очень приятно)

Но давайте будем откровенны, я видела, что уже кто-то чуть ли не скидываться готов... Ребята, лучше купите себе шоколадку и скушайте (и моя совесть будет спокойна, и вы довольны)

Главы выходят в таком режиме: на неделе, потом ещё неделя затишья и снова.

====== 8. Порой длинные речи могут быть жизненно необходимы ======

Не то чтобы этот день должен был стать каким-то особенным, они ведь не собирались устраивать пышную свадьбу, звать гостей, вообще ничего.

Изуку немного нервничает, когда у него спрашивают, согласен ли он взять в мужья Бакугоу Кацуки. Но всё равно отвечает.

На улице уже темно, когда они возвращаются домой, — Инко всё-таки уговорила их зайти на чай с тортом.

Уже после, идя по улице, Мидория (ему слишком непривычно, что теперь он тоже Бакугоу) взглядом зацепляется за знакомую вывеску пекарни. Как же давно это было. Хотя даже сейчас, если принюхаться, можно почувствовать запах выпечки. Конечно, он уже не такой сильный, как с утра, но всё равно ностальгический. Возможно, они до сих пор продают те самые пироги с мясом, которые ему так и не довелось попробовать.

Омега улыбается, думая, что потом обязательно придёт сюда со своим малышом.

Ему совсем не хочется идти домой, но и сказать об этом не решается. За окном проносятся огни фонарей, что сливаются в одно сплошное яркое марево. Довольно красиво и интригующе. А ведь он даже не замечает, что на него уже очень давно, пускай и урывками, смотрят с толикой похоти.

И стоит перешагнуть порог, как его крепко обнимают, покрывая шею долгими тягуче-нежными поцелуями. Изуку не сопротивляется, позволяя подталкивать себя по направлению к спальне.

Одежда ворохом падает на пол. Постельное бельё ещё сильнее обжигает уже разгорячённые тела. Парень неловко зарывается пальцами в светлые игольчатые волосы, поглаживая, пока их языки переплетаются. Кажется, время замерло на месте, есть только здесь и сейчас.

Кацуки слишком нежничает, так непривычно. Покрывает поцелуями каждый миллиметр его кожи, согревая дыханием. От такой долгой и сладостной прелюдии Мидория распаляется сильнее обычного, смущённо ощущая, как внутри него стремительно становится влажно.

Ноги разводят широко в сторону, носом легонько проводя по коленке. И, если честно, Изуку бы всё отдал за то, чтобы запечатлеть этот момент в своей памяти навечно. Или хотя бы на сколько бы то ни было.

Тихий скрип кровати они даже не замечают, в данный момент всё, о чём может думать каждый из них, — только тот бескрайний океан эмоций в глазах напротив. Изуку в сомнениях протягивает руку, чтобы переплести пальцы с альфой, и с удивлением натыкается на его ладонь, уже тянущуюся к нему.

Такого медленного темпа ещё никогда не было. Но ему это нравится. Ощущать каждой клеточкой это единение с Бакугоу просто крышесносно приятно. Мидория тихо постанывает, сжимая крепкое плечо.

На самом деле, в голове Изуку много вопросов, однако задать их вслух он не решится никогда. Просто пускай это останется неизвестным — так будет лучше для них обоих. Пока что точно.

За своими мыслями омега даже не замечает, что Кацуки что-то шепчет ему хриплым голосом в плечо, сжимая руку крепче, другой вдруг тянется к его лицу и проводит по скуле, очерчивая линии челюсти, останавливаясь на губах, немного покусанных от волнения. Альфа хочет что-то сказать, но стоит ему открыть рот, как с уст срывается громкий пошлый стон.

— Чёрт… Больше не могу…

Изуку даже сообразить не успевает, как его резко переворачивают, придавливая к матрасу всем телом. Короткие поцелуи спешно покрывают спину, плечи, за загривок легонько прикусывают, отчего он рвано вскрикивает одновременно с первым глубоким толчком. Весь воздух разом вышибает из лёгких. Его просто вбивают в кровать, не давая даже перевести дух от такой резкой смены настроения.

Он глубоко дышит, сжимая пальцами простыни, выгибая поясницу сильнее. Над ухом раздаётся удовлетворённое порыкивание, а ладонь на ягодице крепко сжимается, наверняка после себя оставив красные отметины. Глаза закрываются, прислушиваясь к собственному сбитому дыханию и глухому сердцебиению, он чувствует, что именно сейчас, в этот момент, что-то меняется, только что, додумать не даёт сильная дрожь, прошивающая тело молниеносным импульсом.

Мидория с задранной футболкой снова покрутился перед зеркалом. Возможно, ему это только кажется, но живот стал немного больше, да и лицо округлилось.

Он хмурится и закусывает губу.

Из-за постоянного нахождения в воде его руки огрубели. Нет, они и раньше не были мягкими и нежными, но теперь по ощущениям напоминали наждачную бумагу. И первым это заметил вовсе не он. Кацуки всё так же наблюдал за ним. Разумеется, альфа узнает обо всём, но это будет гораздо позже.