Кота пытался открыть бутылочку с соусом, но сил не хватало, однако Мидория не спешил помогать, боясь, что заденет этим ребёнка.

— Изуку… ты не мог бы?.. — протягивая склянку, спросил он.

Когда всё было готово, а мальчик побежал мыть перед едой руки, неожиданно зазвонил мобильный телефон. От чувства эйфории парень сразу ответил и бодрым голосом спросил:

— Да?

— Это я, — немного с заминкой отозвался Бакугоу.

— А… П-привет… — резко похолодало, а размеры комнаты почему-то вдруг уменьшились, стены будто сдавливали.

— Ага…

— Вы уже з-закончили на с-сегодня?

— Да, только что вернулись в номер после ужина.

— Ч-что да-а-вали?

— Дерьмо! — рявкнул он… — «Бифштекс, Бакугоу-сан. Это был бифштекс», — прозвучал знакомый голос.

— Д-добрый вечер, Монома-сан.

— Привет. Не обращай внимания на этого придурка, Мидория-сан. Просто ты его избаловал домашней едой — вот он и возмущается, — он замолчал, а потом тише прибавил: — Ну вообще, на вкус это и вправду было дерьмо.

Парень тихонько рассмеялся на такое.

— Ох, Мидория-сан, если бы ты только видел, с каким лицом Бакугоу-сан обычно звонит тебе! Мы все ухахатываемся с него. — «Заткнись ты!» — Сидит, смотрит на беднягу-телефон, будто тот ему денег должен… Кстати, Мидория-сан, если не секрет, а что у тебя на ужин?

— А-а… У-удон с кур-рицей…

— А мы дерьмо ели…

— Изуку, — зовёт Кота, заставляя отвлечься от разговора.

Омега, не убирая телефон, накладывает мальчику в тарелку щедрую порцию ужина, наливает в кружку чай, краем уха слушая, как в трубке злобно рычит Кацуки и смеётся Нейто.

— До завтра, — совершенно неожиданно прощается альфа и бросает трубку.

Он смотрит на погасший экран ещё с минуту, а потом, пожав плечами, садится напротив Изуми и с улыбкой наблюдает, как тот ест, с выражением истинного блаженства на лице.

Проходит ещё два дня. Вечером к ним заявляется женщина, у которой должен был жить Кота. Но вместо того чтобы забрать мальчика к себе, она впихивает Мидории сумку с детскими вещами, бумажку с номером телефона и уходит, так ничего и не сказав.

Но парень даже рад, ему вовсе не в тягость приглядывать за Изуми. Наоборот, в радость. Таким образом его заветная мечта пускай временно, но исполняется. И сейчас он чувствует себя самым счастливым.

Кацуки всё так же звонит по вечерам, их разговоры нельзя назвать нормальными. Они ограничиваются фразами: «Ты ужинал?», «Что было на ужин?», «Ты пьёшь снотворное?». Только один раз Бакугоу спрашивает: «Всё хорошо?» Изуку не рассказывает ему о постоянной тошноте, о том, что он не может съесть ужин, поэтому только завтракает хлебцами и пьёт много воды, чтобы избежать обезвоживания, снотворное не пьёт — боится реакции на него. Медленно, но вес снова уходит. Изуми постоянно спрашивает у него, всё ли хорошо, смотря взволнованным взглядом, а омега гладит его по голове и врёт, улыбаясь: «Всё в порядке».

В порядке всё до определённого момента.

Конечно, парень прекрасно понимает, что Коту нужно вернуть его тёте. Ведь она его единственный родной человек. Так что Мидория звонит ей на следующий день после того, как получил её номер.

Объяснить ей, кто он и что от неё хочет, — сложно. «Знаете, я тут Вашего племянника подобрал, он сейчас живёт у меня». Изуку отрицательно качает головой. Но объяснять ничего не приходится, Изуми сам говорит с тётей. Рассказывает, что произошло, где он сейчас. Разумеется, женщина перепугалась: незнакомый взрослый человек, который берёт к себе маленького ребёнка и содержит его за просто так, — бред сивой кобылы.

Но мальчик убеждает Сосаки Шино — а именно так её зовут — что парень не представляет вреда. Она не очень-то в это верит, но ей ничего не остаётся, кроме как оставить Коту у этого человека. Почему-то Изуку от этого облегчённо вздыхает. Возможно, он ещё не готов снова остаться один в этой пугающей своими воспоминаниями квартире.

В выходные они идут гулять в парк. Это так странно — переходить дорогу, чувствуя, как твою ладонь сжимает другая, намного меньше твоей собственной. На площадке Кота сразу находит себе друзей, а Мидория сидит неподалёку на скамейке, стараясь не сводить с ребёнка напряжённого взгляда, мало ли. Вдруг кто-нибудь решит украсть его или он поранится. Ведь вся ответственность лежит на Изуку.

Мимо неуклюже проходит совсем ещё маленький ребёночек, он только-только начинает ходить. Вот шажок, ещё один, и малыш падает на землю, инстинктивно выставив вперёд свои крохотные ручки. Его личико краснеет, он кричит, плачет. Омега панически оглядывается по сторонам в поисках родителей, но тут столько людей, что понять, кто из них те самые, почти невозможно.

Парень подбегает к малышу, поднимает его на ножки и отряхивает одежду от пыли, говорит что-то ободряющее, сам даже не помнит что именно. На него с удивлением и интересом смотрят светлые глазки. А потом к нему тянут маленькие ладошки, как бы прося «на ручки». И Мидория поднимает его, всё время смотря по сторонам, стараясь найти его родителей.

Уже через пару минут он видит, как к ним бежит вся взъерошенная, взволнованная женщина. Она сбивчиво благодарит его, принимая своего сынишку на руки, но тот не хочет отпускать Изуку — вцепился в рукав его футболки мёртвой хваткой, и всё. Омега только улыбается и помогает отцепить от себя маленькие пальчики. Ещё минуты промедления он не выдержит — сердце и так обливается кровью и болезненно бьётся о рёбра, изнывая. Помахав им на прощание, омега снова садится на скамейку и, смотря на свои дрожащие руки, качает головой.

Уже вечером, когда они лежат в кровати, Изуми поднимает на него хмурый взгляд и спрашивает:

— Изуку, ты ведь любишь детей?

Мидория замирает, удивлённо смотря на него, а потом с всё той же ласковой улыбкой отвечает:

— Конечно, я люблю детей. Любой взрослый любит детей.

Кота хочет возразить, но молчит.

— Тогда почему у тебя нет своих? — в глазах напротив мелькает паника, он в спешке отводит взор. — У тебя есть альфа и метка, тогда почему? — снова упрямо повторяет он.

Парень поджимает губы, смотря в потолок над собой. Говорить об этом с ребенком ребёнку не хочется.

— Просто так получилось, — когда молчание затягивается, а воздух давит на голову, отвечает он наконец.

— Это не ответ, — обиженно хмурится Кота. — Не хочешь говорить, так и скажи…

Он мнётся, но, видя его детскую обиду, шепчет, на мгновение задержав дыхание:

— Просто так получилось, что я не могу иметь детей…

Только ему ничего не отвечают. Изуку прикрывает глаза, чувствуя, как к боку прижимается что-то тёплое. Даже сквозь закрытые веки ощущается влага.

Знакомая мелодия вырывает его из царства Морфея совершенно неожиданно. Мидория трёт руками глаза, стараясь понять, что происходит. За окном ещё темно, даже его внутренние часы подсказывают, что до рассвета ещё очень далеко.

В темноте найти по звуку телефон — задача не из лёгких. Это получается сделать только через пару минут. И какого его удивление, когда на дисплее высвечивается знакомое: Бакугоу Кацуки.

— Каччан? — сонно спрашивает он, стараясь подавить зевок.

— Деку… — его голос такой уставший, можно даже сказать, что измученный. — Поговори со мной, Деку…

— О чём… поговорить? — мозги всё никак не хотят собираться в кучку, а мысли как тараканы разбегаются в разные стороны и прячутся кто где.

— О чём угодно… Просто говори…

— А…

— Говори, мать твою, Деку! — потеряв терпение, рычит он, аж телефон вибрирует, хотя это, скорее, просто фантазия омеги.

Вдоль позвоночника будто электричество пускают, кровь застывает в жилах, он снова панически оглядывается назад, но, кроме кухонного стола, ничего не видит… или никого… Разве что одинокая, так и не дочитанная книжка всё так же лежит на своём месте.

— Я м-могу т-т-тебе п-почитать… — речь он контролировать не в силах.